Стеклодув - Елизавета Прибой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я остаюсь, потому что хочу остаться. Прости меня за все, мне давно следовало тебя отпустить и… и простить себя, – сказала я, и в тот же момент Ян меня вытолкнул.
Я неловко наступила на внешний подоконник, скользнула по нему и как мешок с песком рухнула прямо в высокие заросли крапивы около стены, поранив ноги о валявшиеся осколки. В лицо ударил отравленный гарью, но прохладный воздух. Я услышала вой сирены, на дороге показались мигающие огни.
Ян спрыгнул с подоконника, тут же схватил меня за руку и потащил прочь от мастерской. Только через метров пять мы рухнули на траву, не имея сил ни оглянуться, ни даже просто дышать. Я хватала ртом воздух, когда на щеки легли блики пожарной мигалки. В отдаленный гул сливались тарахтящие моторы, крики и команды, звук топающих ног и разматывающихся рукавов. Я видела, как белая-белая пена заливала обуглившиеся стены мастерской, погребая под собой многолетние стеклодувные труды. Слышала, как Ян хрипящим голосом заверял начальника пожарной службы в своей халатности и рассеянности, из-за которых в мастерской чудом оказалась почти пустая канистра бензина в ночь, когда загорелось неисправное оборудование, а я бросилась его тушить. И как его давний знакомый – строгий офицер, давно державший на карандаше эту несчастную мастерскую, делал вид, что верит ему.
Мастерская строилась с пониманием опасности пожара – она была просто бетонной коробкой, заполненной оборудованием, горючих материалов там оказалось мало. Мы надышались дымом и получили несколько несерьезных ожогов – особенно пострадала ладонь Яна, которой он схватился за засов. Я лежала на траве, мир вокруг превратился в какофонию из цветных пятен и неясных звуков. В висках стучало, но на сердце было необычайно легко и радостно. Я не запомнила, как приехала скорая, как на меня надели кислородную маску и погрузили в карету. Мне хотелось только спать, спать и ни о чем не думать.
_________________________________
Яна отпустили из больницы на следующий день, меня продержали до конца недели. Отец приехал тем же вечером, мать взяла отгул на целый один день, а Филя контрабандой таскал салаты и лично им приготовленные овощные котлеты, чтобы мне не приходилось голодать – в больнице любили кормить мясом. За эти три дня Ян не пришел ни разу, судя по долетавшим до меня слухам, он вернулся к своим обязанностям местного колдуна, а горожане даже решили собрать деньги на ремонт мастерской. Видно, подумали, что она сгорела от перенапряжения.
Голоса больше не было. Я думала о том, что мы видели в мастерской, и с удивлением обнаруживала, что это видение не кажется мне ненастоящим. То, что я чувствовала до этого дня, то, что я слышала и то, что ей сказала – все было правдой. Словно этот призрак, слабая тень Алисы, появился, чтобы помочь мне решиться на отчаянный шаг, и исчез, когда я смогла принять решение этот шаг не делать. Может быть, он никогда и не был моим врагом. Может быть, упиваясь своим чувством вины, я призвала его сама и сама удерживала.
Целыми днями я пялилась в белую стену, слушала мысли соседей по палате и пыталась осознать последствия своих действий и чувства человека, которому эти действия причинили больше всего вреда. Раскаянье и гордость за то, что он был моим другом, распирали мою душу. Его сердце ответило любовью и пониманием на мои злость и зависть, прощением – на предательство. Я часами смотрела на осколок черного стекла и пыталась понять, ту ли способность Яна все это время я считала магией?
Даже теперь он никак не пытался склонить меня изменить свое решение относительно нашей дружбы. Медленно приходило понимание, что эта проблема – и правда плод моего больного сознания и, если я её решу, я должна сама явиться и сказать об этом, а не решу – значит, он поймет. И мне придется сдвинуть со своего пути любую Амелию, которая попытается помешать. Так Ян заставлял меня признать свою ответственность за свои чувства, может быть, первый раз в жизни.
Я погладила Грота по коричневой морде, призывая его замолчать. Подошла к тому месту, где мы рухнули несколько дней назад, ночью, выбравшись из пожара. Прямо передо мной была мастерская. Этот черно-серый монстр сурово и печально взирал на меня теменью пустого окна. Я услышала, как хлопнула дверь дома и знакомые шаги направились в мою сторону. Сев на траву, я достала из кармана осколок черного стекла. Мне показалось, что он едва уловимо светится, но уже в следующее мгновение, поднеся его к глазам, я перестала это видеть. Вытянула осколок перед собой и прищурилась – кажется, он засветился снова, но стоило двинуть рукой на сантиметр, все пропало.
Ян молча подошел, плюхнулся рядом со мной и начал скручивать сигарету, одна его кисть все ещё была перебинтована. Будто бы его не удивляло то, что я пришла, будто бы все эти страшные события мне приснились. Было шесть утра – единственное время, когда, по словам Амелии, я смогла бы застать Яна свободным. И застала.
– Ты правда что-то со мной сделал? Посмотри, эта штука светится или нет? – я не придумала, как иначе начать разговор, и просто протянула ему осколок. Но Ян не отреагировал, он лизнул край сигаретной бумажки, заклеил его и прикурил, мрачно уставившись на свою мастерскую.
– Прости меня, – я растянулась во весь рост рядом с ним на холодной траве, и, выбрав тонкую прядь волос, начала накручивать её на нос. – Я… я попробую все как-нибудь исправить.
– Да брось, – Ян стряхнул пепел, – как ты можешь это исправить? Это всего лишь бетонная коробка, отремонтирую со временем, а какое-то оборудование даже живо осталось. На самом деле быстро потушили, хотя мне казалось, мы провели внутри целую вечность.
– Ян! Что с тобой не так?! Почему ты не злишься на меня? – я резко дернула головой и выпустила волосы из пальцев.
– Я злюсь, – спокойной сказал он и посмотрел не меня. – Просто я не считаю нужным делать свою злость твоей проблемой. Думаю, ты и без этого уже себя прекрасно наказала.
– Прости меня. Ты должен знать, что я восхищаюсь и горжусь тобой. Тем, что все мои ошибки ты смог обернуть в свою пользу, тем, что каждый день шаг за шагом доказываешь силу и веришь своим принципам. Всю нашу жизнь я творю невесть что с собой и миром
