Флот решает всё (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Ашинов в сопровождении Остелецкого осмотрел стены с бойницами, высохший ров, крепостные ворота, и вынес вердикт, что после небольшого ремонта эта фортификация способна остановить хотя бы первый натиск врага. Остелецкий с его выводом согласился, добавив, что это лишь в том случае, если у нападающих не будет пушек — перед артиллерийским же огнём, хотя бы из древних, стреляющих каменными ядрами орудий (таких, как уже было сказано, в крепости нашлось два, и вдобавок к ним десятка три каменных грубо обтёсанных ядер) эти укрепления не смогут устоять и часа.

Посреди мощёного каменными, изъеденными временем плитами двора красовался колодец. Митяй по примеру Остелецкого и Ашинова заглянул в него, и из чёрной глубины на гимназиста пахнуло сыростью и запахом тины — ура, вода есть, значит, в крепости можно жить, и даже выдержать при нужде осаду!

Внутри крепости, к одной из стен была пристроена казарма, сложенная из булыжников на глиняном растворе; её-то и принялись приводить в порядок в первую очередь, пустив на это привезённые из России стройматериалы. В казарме разместились «вольный атаман» с супругой, представители православной миссии, а так же часть «чистых» поселенцев — в первую очередь тех, что везли с собой семьи. Ашинов и Остелецкому предложил занять часть казармы для себя и «рекрутов». Штабс-капитан, однако, отказался — он велел унтеру Осадчему отгородить жердями угол крепостного двора за коновязями, поставить там палатки — для себя, для рекрутов, для своей вооружённой свиты, и ещё одну, самую просторную, под склад. После чего общими силами переправить туда весь багаж и обустраиваться, не забыв выставить часового — народ, напомнил он, среди поселенцев разный, и воровством давно никого не удивляет…

День прошёл в хлопотах по обустройству на новом месте. Архимандрит Паисий, возглавлявший миссию, в первую очередь позаботился о делах духовных — на плоской крыше казармы поставили походную церковь в виде обыкновенной армейской палатки-шатра, увенчав её простым деревянным крестом, и уже на следующий день вечеру архимандрит отслужил там литургию, затем благодарственное молебствие, провозгласив многие лета императору и «вольному атаману». Затем Ашинов поднялся на стену, водрузил на единственной уцелевшей башне свой флаг и произнёс, обращаясь к заполнившим крепостной двор поселенцам:

— Братцы православные! Отныне эта земля на пятьдесят вёрст вширь и на сто верст вглубь — наша русская земля!

— Отныне и вовеки веков, аминь! — провозгласил Паисий; поселенцы ответили троекратным «ура», и на этом «новоселье» завершилось. Впереди были трудовые будни — здесь, в первом российском поселении на Чёрном континенте.

V

Восточная Африка,

Залив Таджура,

Порт Обок.

Неприятности крейсера второго ранга «Вольта» никак не желали заканчиваться. При переходе с Цейлона, из британского порта Коломбо, где удалось кое-как исправить повреждения, Коломбо погнутая ударами штормовых волн лопасть гребного винта, наконец, не выдержала — оторвалась и пошла мерять многотысячефутовую глубину Индийского океана. Так что дальнейший путь крейсеру пришлось проделать на парусах; погода не уставала подкидывать пакостные сюрпризы — на сей раз это оказалась сплошная полоса штилей, через которые усталый крейсер полз больше двух недель. И лишь у входа в Аденский залив ситуация, наконец, изменилась: с оста задул устойчивый трёхбалльный ветерок, который быстро донёс измученный крейсер до берегов залива Таджура, и не прошло и трёх суток, как вперёдсмотрящие на марсах увидели сначала маяк на высокой скале у входа в бухту, а потом и полощущийся над крепостной стеной трёхцветный флаг Третьей Республики.

Территория, на которой располагалась крепость и порт Обок спокон веку была спорное — ещё в шестнадцатом веке здесь полыхали войны между португальцами и христианками-абиссинцами с одной стороны и турками и мусульманскими племенами — с другой. Со временем на смену господству португальцев пришло арабское владычество; коренное население сохраняло дедовский, кочевой образ жизни, пришельцы же занимались торговлей, сохраняя за собой и властные, административные функции.

Это продолжалось до двадцатых годов нынешнего, девятнадцатого века, когда на этот регион обратила внимания Франция. В 1862-м году французы заключили соглашение с султаном Адала; по нему под их власть перешли территории, населённые афарами, включая удобную якорную стоянку на побережье, из-за которой, собственно, и городился весь сыр-бор. В течение нескольких были построены порт и крепость; город Обок рос — правда, куда медленнее, чем это могло бы происходить, если бы метрополия уделяла ему чуточку больше внимания. Но, увы, Франции, периодически сотрясаемой мятежами и войнами, было не до нового заморского владения. В Обоке привычно стояла старенькая канонерская лодка с деревянным корпусом и огромными гребными колёсами по бортам; торговля с местными племенами шла ни шатко ни валко, и уже начались разговоры о создании каторжного поселения, по образцу южноамериканской Кайенны.

Однако ни каторжники, ни политические ссыльные, которых особенно много стало после 1871-го года, после Парижской Коммуны, до этих берегов так и не добрались. К началу восьмидесятых годов наметилось даже некоторое оживление: были учреждены французские акционерные компании по развитию территории, началось строительство нового, современного города и порта. Правда, пока работы находились только на самой начальной стадии — поставили угольную станцию, снабжавшую идущие в Индийский океан и обратно военные суда; из Александрии и Европы потоком шли строительные материалы, в порту возвели новые пирсы и пакгаузы, а население Обока за считанные годы выросло едва ли не втрое. Место антикварной канонерки на рейде заняла колониальная эскадра под командованием адмирала Ольри в составе целых трёх вымпелов — крейсера «Примогэ», канонерки «Метеор», и колёсного авизо «Пэнгвэн». К ним-то и присоединился «Вольта» — правда, пока всего лишь как неподвижная боевая единица. Крейсер поставили на прикол в ожидании парохода, который должен был доставить из Франции новый вид. Капитан Ледьюк понимал, что ремонтная база в Обоке оставляет желать лучшего, и винт придётся менять собственными силами, без постановки в сухой док — а это долгая, сложная и ответственная операция, которую неизвестно ещё, удастся ли выполнить своими силами. А пока крейсер отстаивался в гавани, команда занималась мелким ремонтом, а в остальное время маялась от жары и скуки и безобразничала на берегу — с прибытием «Вольты» количество драк в городских питейных заведениях резко выросло, добавив забот как местной полиции, так и коменданту порта, в обязанности которого входило поддержание порядка в этом затерянном на краю света кусочке «ля белль Франс».

* * *

— Голландский пароход? — удивился капитан Ледьюк. — И что же, они здесь частые гости?

— На моей памяти впервые. — ответил губернатор. — Но не сказать, чтобы гость был незваным — наоборот, мы ждали его с нетерпением. Они доставили из Дурбана — это юг Африки, британская провинция Наталь, — большой груз солонины в бочках, а так же рома и сахара. Видите ли, с тех пор как русские с турками щёлкнули англичанам по носу, они изрядно поумерили свои аппетиты в своих африканских владениях. В результате, в Капской колонии и в Натале довольно быстро развиваются свои предприятия, в том числе, и по переработке мяса и сахара. Скот они приобретают у обитателей Трансвааля и Оранжевой, а сахарный тростник выращивают там же, в окрестностях Дурбана — возят рабочих из Индии, пароходами.