Наизнанку (СИ) - Медведева Евсения

***

Старый двор непроизвольно навевал приятные воспоминания детства. Цепочка старых пятиэтажек была плотно заперта между высоких новостроек. Как оазис среди душной пустыни. Тут даже дышалось как-то по-особенному. Деревья скинули все листья, им оставалось только стыдливо размахивать голыми ветками, зато осмелевшие листья, почувствовавшие свободу, начали кружиться по двору. Они выписывали виражи, врезаясь в еще сонные окна дома, забивались под дворниками автомобилей, укрывали опустевшую песочницу.

Открыв дверь, впустил в машину свежий морозный воздух. Ветер старался пробраться как можно глубже, задувая под кожаную куртку, но мне было все равно. Такие минуты полного спокойствия выдавались не часто. Город еще спал, радуясь субботней беззаботности. Как бы я ни старался не впускать в голову мысли, это не получалось. Перед глазами всплывали обрывки ночи, но какими бы они ни были жаркими, их перекрывало воспоминание о голубых глазах. Испуганных, тревожных и таких настоящих. То, как она вжималась в серую стену, как вспыхнула, когда увидела меня и, как пыталась помешать выбиванию дерьма из того придурка. Яна смотрела на меня так, словно чего-то ждала, словно я должен был сделать что-то. Но что я упустил из виду? Я должен был извиниться? Или что? Черт! Как понять этих баб, один и тот же взгляд которых может говорить о разных вещах. То, что она не задумывается о собственной безопасности — это скорее вина Моисея. Она настолько привыкла к постоянной охране, что перестала трезво оценивать возможные риски своих поступков, надеясь, что кто-то всегда будет рядом…

— Привет, мажор, — из подъезда вышел Паха.

— Привет, бюджетник, — Я рассмеялся и выскользнул из машины, обняв Паху.

— Поехали? Нам еще пилить больше часа. — Паха постучал меня по плечу и потянулся. — Где твой костюм? Лакированные туфли?

— Бояра, я же знал, что если так оденусь, то ты мне до конца поездки покоя не дашь.

— Ладно, живи, мажор! Мы еще с Марой оторвемся, когда встретимся. Вспомним все!

— Ой! Да, что там вспоминать-то?

— Нет, уж мы постараемся! Но для начала давай позавтракаем?

— Давай, я тоже не успел. Куда, барин?

— На выезде из города есть кафешка, там никто не помешает. Потому что теперь ты от меня никуда не денешься.

— Слушай, Паха, не растягивай. Начинай в машине, потому что я могу разнервничаться и наговорить кучу гадости.

— Ты пропал на десять лет! А с учетом того, что ты свалил сразу после армии, то я не видел тебя 12 лет, — сходу заорал Бояров, он будто ждал отмашки, чтобы выпустить пар. Его кулаки сжались, он замахнулся правой рукой, но затормозил в паре миллиметров от панели. — За все это время позвонил нам три долбанных раза! А потом появляешься и делаешь вид, что выходил за сигаретами. Как я должен реагировать? Научи? Ты же всегда был у нас самый умный!

— Б*ять! Бояра! Я просто работал! Ты же сам сказал, что я наемник. Не прикидывайся лошком, потому что в жизни не поверю, что не наводил справки. И знал, что я в городе, и знал, чем я занимаюсь. Поэтому заткнись, исповедь я не заказывал!

— До меня тут слухи дошли…

— Да срать я хотел на слухи!

— Не прикидывайся. Ты думаешь, что я не догадался, зачем ты вернулся? Да я тебя уже давно жду. Знал, что этого не пропустишь! Он взлетел слишком высоко. Да?

— Да! Б*ядь! ДА! Доволен? Психотерапевт х*енов! Так и знал, что залезешь под кожу! — я сильно треснул рукой по рулю, ощутив ладонью жгучее жжение. — Знал, что не успокоишься, не уймешься! Знаешь, а ведь в тебе это с самого детства! Задатки мента так и прут из тебя!

— ДА! У*бок! — взвыл Паха и, развернувшись ко мне всем корпусом, врезал кулаком в плечо. — Ты знаешь, чем он теперь занимается? Ты знаешь, что Корней примкнул к оружейникам?

Черт! Ведь знал, что день не будет легким! Знал, что просто так не отъеду на смешках. Понимал, что Бояра со свойственной ему бульдожьей хваткой вцепится мне в горло, в поисках правды. Ему всегда было просто необходимо знать истину, искать ее, копаться в многослойной куче дерьма. Таких, как он, много. Но среди всех этих навозников он единственный, кто не стремится завалить раскопанным окружающих. Все делает тихо, аккуратно. Не прикопаться. И сейчас, он так смотрел на меня, будто видел насквозь. Я резко свернул на обочину и вышел из машины. Как только первая порция никотина проникла в легкие, обернулся. Бояра сидел в машине, не скрывая улыбки.

— Я ждал тебя три года назад, когда освободился Корней. Но ты не приехал и перестал звонить и мне, и Маре. Было два варианта, либо ты затих и ждешь, либо поймал свинец. Я надеялся, что ты зазнался, забыл, отвык! Но только не сдох. Поэтому я и начал собирать информацию на него, чтобы занять себя. Чтобы просто не думать об этом. На, держи! — Бояра достал из кармана джинс флешку и бросил ее мне. — Если ты собираешься убрать его, то я с тобой.

— Нет, мне вообще с тобой лучше не видеться, не хочу светиться.

— Да брось! Ты еще не знаешь, но мой начальник кушает с руки Моисея, поэтому пока тот кормит, за меня можешь не волноваться. Тебе просто нужно контролировать порции. Мой шеф очень прожорлив.

— Я сказал нет.

— Да.

— Нет, Бояра. Нет! Ты не знаешь, куда влезаешь. Я иду против многих, поэтому хочу быть один.

— Значит, слухи — правда?

— Мне необязательно отвечать на твои вопросы. Ты и сам все знаешь. А теперь поехали завтракать? Конечно, если твои вопросы закончились.

— Ты всегда был такой, — Паха выскочил из машины и в один прыжок оказался около меня. Его огромные руки сгребли ворот футболки так, что я чувствовал, как ткань сжимается у горла. — Мы вместе били стекла, жгли мусорки, заливали клей в замочные скважины. Но если нас ловили, ты вставал и брал все на себя, даже не давая возможности вставить слово! Но теперь я не доставлю тебе этого удовольствия. Поэтому умолкни!

***

— Ба! Какие люди! — не успел я затормозить у высокого забора из серого камня, как увидел сгорбленную фигуру, сидевшую на ступеньках. Как только машина остановилась, он встал, сбрасывая капюшон серой толстовки.

— Мара… Мара… Марадона! Все тот же пижон, — я выскочил из машины и медленно направился прямо к нему. Мара снял зеркальные очки, обнажая серое лицо. Под глазами залегли глубокие синяки. Худое овальное лицо осунулось. Впалые скулы. Многодневная небритость, граничащая с легкой формой бороды.

— Ну-с… — Мара расправил плечи и направился навстречу. Но потом остановился, окидывая меня холодным взглядом. — Какими судьбами, мажор?

— Да вот… Бояра сказал, что ты скоро «в ящик сыграешь», поэтому приехал, боясь пропустить пышные похороны, — я повторил его холодный тон, не переставая рассматривать друга, которого не видел двенадцать лет. Помню, как он притащил на вокзал толпу телок, бочку пива и угощал всех. А когда нас с Боярой погрузили в состав, долго бежал за вагоном. Помню его широкую улыбку, серые глаза, в которых блестели слезы. За ним бежала толпа телок, сопровождаемая громкими свистами всего вагона будущих служак. Бояра остался в области, а меня угнали на Крайний Север. Так мы и не виделись больше, только пару раз созванивались.

— О! Тогда, может, отвезете меня в одно место? Там есть то, что может помочь вам погулять на моих похоронах, — прошипел он, подойдя настолько близко, что почти касался носа. Но я не шевелился, просто ждал.

— Лучше я сам тебя грохну. Тихо и аккуратно. Обещаю, что больно не будет.

— Скала, а я вот тебя только и жду. Думаю, кто, как не лучший друг, избавит меня от этих нечеловеческих мучений.

— Могу прямо сейчас. — я откинул куртку и вытащил ствол. — Хочешь? На х*й тебе жить? Зачем? Смотри! Ты только скажи.

— Э! Парни! Завязывайте, — Бояра попытался отобрать пистолет, но щелчок предохранителя заставил его отойти. Он знал, что нельзя вмешиваться, когда ствол готов выстрелить. И со мной не нужно связываться. Мои руки уже лет пять чешутся надрать Илье задницу.

— Зачем тебе жить? Чтобы колоться? Нюхать? Е*ать обшаенных телок? А потом молить у Бога пощады, сидя в коридоре дорогой больнички, в ожидании анализов на СПИД? Ну, как? В этот раз пронесло?