Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

5 июня 1915 года Эдуард Даладье передал мне в свою очередь волнующий рассказ об атаке 9 мая, проведенной его 1-м иностранным полком к северу от Арраса. «Это была, – говорит он, – необыкновенная эпопея. Накануне и за два дня перед атакой наши волонтеры, стоящие лагерем у подножия холма, пели свои национальные песни и танцевали под звуки флейты. 9 утром по данному сигналу легион одним броском преодолел под пулеметным огнем две первые линии немецких траншей; за три четверти часа были захвачены укрепления на четыре километра в глубину… Если бы этой атаке оказали мощную поддержку, мы бы на следующий день были в Дуэ… Трудности, которых мы не знаем, но которые, очевидно, были непреодолимы, объясняют это опоздание, но это не может служить основанием для критики командования – оно было, напротив, замечательным». Затем Даладье с большой проницательностью комментировал вступление в войну Италии, его характер и его значение. «Я хотел бы, – заявляет он, – чтобы наш Делькассе, вдохновившись древней и великой идеей равновесия, которой руководствовались все наши государственные деятели, от Ришелье до Тьера, и которая коснулась даже Дантона, помог восторжествовать требованиям сербов и греков… До свиданья, до дня, когда будет основана новая Европа, организованная, насколько возможно, на разумной основе и, что бы ни случилось, сообразно с интересами Франции».

На заседании 1 июня 1915 года торговая палата Лиона проявила тревогу о судьбе Сирии; она требует, чтобы наши права там были обеспечены. Сирия, страна – производитель шелка, зависит от нашего большого лионского рынка, который со времени открытия Суэцкого канала стал самым важным мировым центром по операциям с шелком. Она посылает нам, в круглых цифрах, 500 тысяч килограммов шелка в год, стоимость которых в нормальный год составляет 25 миллионов франков. Наши сограждане сами основали в Ливане прядильни. Операции по закупке коконов, которые требуют каждую весну значительных капиталов, производятся на авансы. Лион и Марсель – вот два названия, которые для всей Сирии, как в горах, так и вплоть до границ пустыни, олицетворяют Францию. Портов Яффа, Хайфа и Бейрут недостаточно, чтобы открыть для нашей морской торговли глубинные районы страны. Богатая равнина Адана и плоскогорья к северу от Алеппо, если улучшить там методы орошения и обработки земли, дадут урожаи, для вывоза которых потребуется порт Александретта. Торговая палата Лиона требует для Франции преимущественного положения во всей Сирии. Она остается верной традиции, которая всегда побуждала наших сограждан устраивать торговые конторы и открывать отдаленные рынки. Видный адвокат Шарль Жакье написал мне 10 января 1916 года следующее прекрасное письмо:

«Господин мэр, сегодня утром газеты донесли до нас эхо слов – таких актуальных и патриотических, – которые вы только что произнесли в Сорбонне. Что от того, что эти слова не слышат и главное не понимают те наши сограждане, из-под пера и с уст которых с некоторых пор не исходит ничего, кроме призывов к розни и ненависти, и которые не боятся, даже стоя на краю окопов, говорить о братоубийственной каре и мести, стремясь превратить «Священное единение» в безбожную ложь, усугубленную кощунственной злобой. Мне лично ваша речь доставила истинную радость, которую, могу прибавить, разделяют все мои друзья. Надеюсь, что мои искренние и прямодушные заверения не покажутся вам навязчивыми. Мы будем всегда счастливы присоединить наши цвета к национальному флагу, и, я надеюсь, за нами последуют отныне. В самом деле, какое мы себе готовим завтра, если бы, закончив войну на границах, начали бы ее внутри страны, между собой! Нет, этого не должно быть, и, чтобы отвратить это, мы объединим и умножим свои усилия. Примите, господин мэр, мои искренние уверения в чувстве высокого уважения и действительной преданности делу, которое нам дорого».

Ожидают вступления в войну Румынии. Оно всецело зависит от урегулирования вопроса о Банате. Ведутся переговоры также с болгарами, которые требуют себе Скопле. Положение наших войск в районе Дарданелл чрезвычайно тяжелое. Г-н Рене Пинон из генерального штаба армии просит меня использовать мои дружеские связи в Румынии, в то время как «Швейцарская Ассоциация изучения основ договора о длительном мире» (Association suisse pour l'étude des bases d'un traité de paix durable) просит меня присутствовать на встрече, организуемой в Женеве или Лозанне. Я остерегаюсь действовать без согласия нашего министра иностранных дел, которое я считал бы несвоевременным. Дипломатическая ситуация еще так запутанна! Итальянское правительство хранит в тайне свои связи с Германией. В злободневной пьесе Анни Виванти «Захватчик», премьера которой только что состоялась в Милане, цензура изъяла все сцены, где появляются немецкие мундиры, и вычеркнула само упоминание Германии. Что это значит? Итальянские германофилы не сложили оружия, и тяжелое положение на фронтах способствует их пропаганде.

Наша школа для раненых работает теперь регулярно. В ней обучаются следующим профессиям: счетоводству плюс стенография и печатанье на машинке, сапожному делу, портняжному ремеслу, мелкой столярной работе, переплетному мастерству и брошюровке. Ученики, обучающиеся этим ремеслам, вечером проходят курс начального обучения. Бельгийский беженец г-н Базег, бывший преподаватель в Шарлеруа, руководит заведением, а медицинское наблюдение осуществляет доктор Карл. Г-н Морис Пикар, профессор права, руководит в ратуше справочным бюро, помогающим в поисках родных, потерявших друг друга. Г-н Анри Фосийон, профессор словесности, занимается устройством беженцев на работу. Г-н Люсьен Пади наводит справки о пропавших без вести.

В эти дни, над которыми тяготели, как похоронная мелодия, жуткие списки убитых, затянувшаяся война заставляла нас (лишенных информации, но находящихся в Лионе, в этом прекрасном наблюдательном пункте, где визиты и письма, получаемые нами, позволяли составить себе хотя бы частичную картину того, что происходило на различных театрах военных действий) размышлять и изучать. Нам надо было трезво взглянуть на проблемы внешней политики, которые ставило перед нами развитие военных действий. Именно Лион принял у себя и приютил на длительное время изгнанный черногорский двор. Благодаря своей поездке в Цетинье я настолько заслужил доверие короля, что его премьер-министр поручил мне составить телеграмму на имя президента республики, чтобы отблагодарить его за французский прием. Я имел честь познакомиться с г-ном Лаховари, румынским посланником в Париже. Когда его страна решилась выступить на стороне Франции, он попросил меня сейчас же негласно уведомить об этом г-на Делькассе. Вновь всплыли столь знакомые французам имена Братиану, Ионеску; вновь изучают историю Трансильвании, терзаемой Венгрией.