Застенчивый мотив крови - Чингиз Абдуллаев

«Никто больше не боится Аллаха, — с огорчением подумал атеист Максуд Намазов, — но раньше хотя бы у людей была совесть. Сейчас не осталось ни веры, ни совести».

Он незаметно вздохнул, продолжая следить за офицерами и не зная, что именно происходит в доме.

Глава 13

Абдулкерим вышел из палатки, поправляя форму. Спросил, куда ему идти. Ему показали в сторону дома. Молодой человек сообщил, что его просит выйти для беседы Салим Намазов, двоюродный брат убитого Васифа и племянник застреленного судьи Кадыра Намазова. Ничего не подозревающий участковый вошел в дом. Он услышал женские крики и поморщился. Это плакала сестра Васифа, успевшая приехать сюда из Буйнакска, куда они прибыли на поезде. В коридоре стоял Сабир. У него был несчастный вид. Жена проплакала всю дорогу, считая себя виноватой за то, что не приехала сюда еще несколько дней назад на поминки по своему дяде. Она была почти искренно убеждена, что ее присутствие могло каким-то неведомым образом помочь младшему брату. Хотя бы увидела его перед смертью, успев сказать, как сильно она его любит. Даже Халида пыталась ее успокоить, когда Абдулкерим поднялся на второй этаж, в комнату Салима. У дверей стоял Мурад. Они были хорошо знакомы. Мурад был местным егерем, и Абдулкерим знал, что этот чудаковатый молодой человек не берет денег с браконьеров и не разрешает отстрел животных на своей территории без правильно оформленной лицензии.

— Входи, — пригласил Мурад, обращаясь к гостю. У него в руках было ружье. Но сегодня у многих родственников и друзей Намазовых были ружья. Участковый знал об угрозах в адрес этой семьи и поэтому не удивился.

Абдулкерим вошел в комнату. Салим сидел на стуле. Он мрачно взглянул на участкового.

— Сколько ты получил за кровь моего отца и сына моего дяди? — спросил он.

Участковый попятился. Он увидел в глазах Салима мрачную решимость и понял, что тот знает все. Но сделать еще один шаг назад он не успел. Получив сильный удар прикладом ружья по ногам, он упал на колени. Стоявший сзади Мурад ударил его еще раз, но на этот раз в спину. И когда Абдулкерим упал на пол, кусая губы от боли, он наклонился и вытащил оружие из его кобуры.

— Рассказывай, — потребовал Салим.

— Вы… ты… я… — попытался что-то сказать Абдулкерим, но у него ничего не вышло. Он попытался подняться, но Мурад еще раз ударил его в спину. Правда, не так сильно и больно.

— Говори, — приказал Салим, — и постарайся сказать правду.

— Вы сошли с ума, — попытался возмутиться Абдулкерим, когда Салим подошел к нему, взял пистолет у Мурада и, нажимая на зубы участкового, заставил его открыть рот. Вставил дуло пистолета в рот и шепотом произнес:

— Только не лги, собака. Вчера они два раза звонили тебе перед тем, как здесь появиться, знали твой номер и уточняли лучшее место для проезда. А потом ты позвонил им за несколько минут до убийства Васифа. Сказал, что ты ушел… Поэтому они так спокойно подъехали к палатке и вызвали меня.

Абдулкерим выпучил глаза и замычал. Салим вытащил оружие, поднял участкового, разрешая ему сесть на стул. И снова ткнул ему пистолетом в лицо, на этот раз в щеку.

— Мы все знаем, — сообщил он. — Вчера я видел телефон Галиба. И успел первым все проверить. Но телефон уже у сотрудников ФСБ. Завтра утром они приедут сюда за тобой, и тебе уже никто не поможет. Поэтому попытайся напоследок сказать правду.

Участковый понял, что Салиму действительно все известно.

— Я не знал… не знал, что они будут стрелять… Думал, что они едут на поминки, — выдохнул Абдулкерим. Но глаза у него забегали.

— Если еще раз соврешь, я тебя пристрелю, — зло пообещал Салим, — и убью из твоего пистолета. Потом расскажу о бандите, который сюда залез, отнял у тебя пистолет и застрелил… Мало того что ты умрешь как собака, над тобой еще будут смеяться твои коллеги, вспоминая, как кто-то тебя обезоружил и пристрелил.

— Что тебе нужно? — простонал участковый.

— Правду, — потребовал Салим, — только правду, иначе я тебя убью. Мне уже терять нечего. Они убили моего отца и брата. По-моему, счет получился очень большим. Пора его закрывать.

— Они меня пугали. Сказали, что убьют моих детей, — у участкового было три девочки и младший сын, — сказали, что сначала похитят моих детей.

— И ты из страха согласился на них работать, — презрительно произнес Салим, — а деньги они тебе не платили? И я должен тебе поверить?

— Платили, — признался Абдулкерим, — дали десять тысяч долларов. И потом еще десять. Для меня это очень большие деньги.

— Продал моего отца и брата за двадцать тысяч долларов. Гнида! — Салим замахнулся на участкового. Тот сжался. Но Салим сумел в последнюю минуту сдержаться. Затем потребовал: — Говори дальше. Когда, кто и где тебе заплатил?

— Приехал посредник, — пояснил Абдулкерим, тяжело дыша. Было заметно, как он вспотел от волнения. Участковый понимал, что эти люди могут выполнить свою угрозу. И хуже смерти был бы позор, когда в селе узнают о его предательстве.

— Кто был посредником?

— Я его не знаю. Он из Махачкалы. Привез привет от моего дяди Аббаса. Ты его знаешь. Он владелец супермаркета.

— Поставка продуктов, — вспомнил Салим, взглянув на Мурада, — все правильно. Этот супермаркет — единственный в республике, чьи машины никогда не останавливают ни бандиты, ни полицейские. Он платил и тем и другим. И работает своеобразным посредником. Вот так люди наживаются на чужом несчастье.

— Мне сказали, что это кровники вашей семьи, — выдохнул Абдулкерим, — предложили десять тысяч, чтобы я указал место, где можно забрать судью. Они хотели похитить твоего отца, Салим. Но я не пошел на это. Честное слово, я отказался. Сказал, что не могу подставлять судью. И еще сказал, что не буду выдавать твоего отца, ведь все равно за порядок на вашей улице отвечаю именно я. Они очень обиделись. Сказали, что не захотят со мной работать. Дядя звонил из Махачкалы, сильно ругался. Но я не сдал твоего отца, Салим. Просто уехал в тот день отсюда. Поехал в Буйнакск.

— И я должен тебе верить? — спросил Салим.

— Клянусь Аллахом! — взмолился участковый.

— У тебя нет Аллаха, — возразил Салим, — ты слуга Иблиса (дьявола). Такие, как ты, не верят в Бога.

— Клянусь жизнями моих детей, — поклялся Абдулкерим, — я действительно отказался. И сказал, что не возьму их деньги.

— Но потом взял и уехал.

— Они мне приказали уехать. Так и сказали. Если не согласен помогать, то должен уехать. Я уехал в тот день в Буйнакск. Они не говорили, что убьют твоего отца. Они хотели его только похитить.

— Ты прекрасно знаешь, почему они хотели его украсть, — гневно произнес Салим. — Им было важно убить его на могилах своих родственников. Или ты этого тоже не знал?

— Не знал, — тяжело дыша, ответил Абдулкерим. — Я думал, что они хотят выкуп. Или обменять судью на кого-то из своих людей. А потом я узнал, что судью не смогли забрать. Он был сильный человек и, когда они попытались его затолкнуть в машину, начал сопротивляться, несмотря на возраст. А вокруг были люди, которые могли ему помочь. Тогда они застрелили твоего отца и уехали.

— Кто это сделал? — спросил Салим. — Назови имя.

Участковый молчал. Он опустил голову и молчал.

— Имя, — крикнул Салим, схватив негодяя за шею.

— Эльдар, младший брат Нугзара, — прохрипел тот, — он выстрелил в твоего отца три раза.

Салим отпустил своего пленника, прошел к своему стулу, уселся на него. Посмотрел на Абдулкерима.

— Я всегда подозревал, что ты сволочь. И когда ты был милиционером, и сейчас, когда стал полицейским. У нас говорили, что в Махачкале ты обирал даже торговцев семечками, пока тебя не перевели сюда.

Абдулкерим молчал. Он понимал, что первый гнев уже улегся, и теперь ждал допроса.

— А вторые десять тысяч ты получил уже за пособничество в убийстве моего брата, — сказал неестественно спокойным тоном Салим.

— Они приехали за тобой, — признался участковый, — сказали, что им важно договориться с тобой, чтобы прекратить эту вражду.

— И в это ты тоже поверил? — покачал головой Салим.

— Он считает нас кретинами, — зло пояснил Мурад.

— Нет, — выдохнул Абдулкерим, — я не думал, что они будут стрелять в день поминок. Не думал, что вызовут тебя из палатки и убьют в день поминок по твоему отцу. Так никто не делает. Так нельзя делать.

— Ты считал, что они приехали почтить память моего отца? — Было заметно, каких трудов стоит Салиму сдерживаться.

— Нет. Нет. Я понимал, что у вас кровная вражда. Но никто не осмеливался убивать сына на поминках его отца. Никто и никогда…

— Они не уважают наши традиции, — снова подал голос Мурад, — ни наши законы, ни наши традиции. Они ничего и никого не уважают.

— И ты сообщил им, что охраны нет, а сам удалился, — таким же неестественно ровным голосом произнес Салим.