Знак драконьей крови - Дамарис Коул

Норисса неуверенно прикоснулась к медальону, а вернее, к тому месту на рубашке, под которым на шее висело украшение. Энергия была тут, рядом, Норисса ощутила, как ее волна набирает силу и... отдернула руку, так как почувствовала уже знакомый опаляющий жар, который начал было обволакивать ее тело. Заклятие Медвина все еще действовало на нее.

Норисса глубоко вздохнула, осторожно выпустила воздух и попыталась еще раз. На этот раз она не сконцентрировалась целиком на медальоне, часть своей энергия она направила вовне, на залитое лунным светом пространство, отводя туда пульсирующий поток энергии. С удивлением она произнесла слова заклинания, которые пришли к ней словно сами собой:

- Пусть появится здесь тот, кто будет нас сторожить, с глазами, чтобы видеть, и с голосом, чтобы предупредить. Пока мы спим - кружи в ночи, во мраке нас от врагов защити!

Она невольно прислонилась спиной к холодному косяку, когда поток энергии вырвался из нее и сдерживающий ее жар начал исчезать. Взгляд Нориссы обежал равнину, но не увидел ничего постороннего. Первым это заметил Байдевин.

- Вон там! Видите?! - воскликнул он.

Норисса посмотрела туда, куда указывал гном. В памяти ее немедленно ожило странное видение, которое, как она думала, явилось ей во сне, в полудреме усталого сознания. И вот снова оно - то самое существо, которое промелькнуло на границе видимости позавчера ночью, над деревом саймой.

Существо размером с крупного мужчину сидело возле домика с подветренной стороны, в лунном свете его чешуя сверкала, как драгоценные камни. Тяжелая треугольная голова поворачивалась из стороны в сторону, и на секунду взгляд мерцающих глаз существа задержался на неподвижных зрителях. Из пасти высунулся длинный и гибкий язык, и существо, издав протяжный свистящий звук, скользнуло в густую траву и исчезло.

Байдевин с благоговением повернулся к Нориссе.

- Как тебе пришло в голову создать этого ящера с красными глазами?

Норисса только пожала плечами и в свою очередь поглядела на Медвина, надеясь, что он даст какое-то объяснение появлению существа.

Волшебник пригласил обоих вернуться к прерванному ужину.

- В твоем заклинании ничего не говорилось о том, какова должна быть тварь, которую ты вызвала. То, что мы только что видели, сформировалось под воздействием твоих невысказанных желаний. Это существо послужит тебе наилучшим образом. Это будет и страж, и защитник, если это понадобится. А теперь поедим, а то у нас останется мало времени до утра.

Нориссе казалось, что она не сможет заснуть, зная, что за стенами их не имеющего дверей убежища бродит этакое устрашающее создание, однако стоило ей устроиться на одеяле, как сон сморил ее. Некоторое время ее сон был спокойным, но потом все то же сновидение настигло ее, и Норисса в страхе проснулась. Медвин и Байдевин озабоченно склонились над ней. Норисса села и уверила товарищей в том, что все в порядке и что это был всего-навсего дурной сон.

- Тот же самый, что разбудил тебя прошлой ночью? - уточнил Байдевин.

Норисса устало кивнула, и Медвин потребовал, чтобы его посвятили во все подробности. Норисса неохотно рассказала магу все, плотно кутаясь в одеяло, когда ей приходилось упомянуть об отчаянье и той злой силе, которая побеждала ее во сне. Она поведала магу и о том, как этот сон повторяется с утомительной регулярностью, и о таинственном голосе, который зовет ее на восток.

- Ну, что скажешь? - требовательно спросил волшебника Байдевин. Должно быть, это очень важный сон, раз он повторяется с такой настойчивостью.

- Разумеется, но я не совсем уверен, - пробормотал Медвин. Норисса расслышала в его интонации удивление и любопытство. - Это может быть как символическое отображение существующего положения вещей, так и предостережение, предвидение грядущих событий. Это ощущение появилось после того, как к тебе попал медальон? - спросил он у Нориссы.

- Нет. Желание уехать начало преследовать меня с тех пор, как умерла моя мать. А этот сон снится мне с самого детства. Это важно?

Ей показалось, что Медвин улыбнулся ей в темноте.

- Пока настолько, что это еще раз убеждает меня, что ты дочь своей матери. Без всякого медальона ты чувствовала, что где-то у тебя есть важная цель.

- В самом деле? - прозвучавший в словах гнома сарказм заставил Нориссу вздрогнуть. - А разве это не может быть следствием того, что она осталась совершенно одна, потеряв обоих родителей, что у нее не осталось никаких корней, которые привязывали бы ее к родному дому? Многие люди в подобной ситуации ощутили бы желание оказаться в другом месте.

Медвин встал и стоял в напряженной позе, его фигура казалась во тьме всего лишь бледной тенью. Ничего не ответив Байдевину, он отвернулся и пробормотал:

- Нам пора, луна зашла и рассвет близок.

Они наскоро поели сушеного мяса и хлеба и подготовили кайфаров. Небо на востоке стало серовато-розовым, когда они сели верхом на своих могучих животных, и Байдевин снова занял позицию впереди. Норисса колебалась, пристально рассматривая неподвижное море травы.

- Как вы думаете, можем ли мы оставить... это? Вдруг оно нападет на кого-то, когда мы уедем? - она вздрогнула, вспомнив о первом существе, которое она, должно быть, оставила в зарослях на берегу ручья.

Медвин терпеливо улыбнулся.

- Тебе следует лучше помнить и осознавать заклятья, которые ты творишь, - сказал он. - Магическая формула содержала в себе свой собственный предел - ограничение. Насколько я помню, это было сторожевое заклинание на период ночного сна. Когда мы проснулись, магия была разрушена. Но это хорошо, что ты подумала об этом, Норисса. Ты узнаешь, что магия, наряду с прочими принципами, существует в пределах своих собственных границ. Это будет важно для того, чтобы, когда тебе случится перешагнуть через эти границы, ты была уверена, что сможешь сдержать в себе силы, которые сама же выпустишь на свободу.

Байдевин снова ехал впереди, указывая дорогу их маленькому отряду; Норисса ехала за ним и качала головой. Ей становилось ясно, что ее "талант" потребует от нее много самоотверженного труда.

Было чуть позже полудня, когда Норисса окликнула Байдевина и сообщила ему, что Медвин отстал. Большую часть утра они двигались сквозь густой лес почти на границе великих равнин. Мягкий торф под ногами кайфаров делал их поступь совершенно бесшумной. Поскакав назад, они обнаружили Медвина, неуклюже слезающего со спины своего верхового животного. Решительным жестом отклонив предложенную ему помощь, он начал осторожно прохаживаться по земле между кайфаром и замшелым пнем, который торчал из травы неподалеку от тропинки.

- Пожалуй, я слишком стар для подобных упражнений, - пробормотал он. - Мне следовало бы уединиться где-нибудь в спокойном месте, подальше от суеты, посвятив свой отдых обучению какого-нибудь несносного и непоседливого ученика.