Альковные секреты шеф-поваров - Ирвин Уэлш

Впервые за все время он не загнал птицу в курятник. Ночью пошел дождь, забор прогнил, и на ферму залезли дикие собаки. Теперь он остался без кур.

Сосредоточиться не удавалось. Кружилась голова, урчал желудок. Огромный яркий плакат — «Стар-Трек: последний рубеж», подарок Яна с изображением звездолета «Энтерпрайз», вылетающего из черной дыры,— пульсировал на стене в унисон с потрескиванием наэлектризованных нервов.

Брайан Кибби оторвался от компьютера, запахнул накинутое на плечи пуховое одеяло и проковылял к постели. По спине струился липкий пот. С лестницы доносились шаги матери.

Джойс осторожно поднималась по ступенькам, удерживая большой серебряный поднос. Ее тонкие руки едва справлялись с весом внушительного завтрака: полного чайника, огромной тарелки с яичницей, ветчиной и помидорами и другой тарелки, поменьше, со столбиком тостов. С трудом зарулив в спальню сына, она с тревогой отметила, что тот выглядит совсем худо.

— Вот принесла тебе покушать… Боже, Брайан, какой у тебя больной вид! Ну ничего, знаешь, как говорится: простуду надо кормить, а жар — морить голодом. Или наоборот?.. В общем, хороший завтрак не повредит!— Она водрузила поднос на кровать.

Брайан ответил болезненной улыбкой.

— Спасибо, ма… Не беспокойся, все будет нормально.

Есть не хотелось. Голова гудела, в животе лопались пузыри. До завтрака он обычно успевал сыграть как минимум три сезона в «Харвест Мун», но сегодня одолел только два и то проворонил всех кур.

Надо же быть таким ослом!

— Наверное, вирус свирепствует,— предположила Джойс.

Брайан сел, заправил под спину подушку. Даже это ничтожное усилие заставило его обильно вспотеть. Рот пересох, в мышцах рук и ног гуляли нехорошие судороги.

— Чувствую себя отвратительно. Голова раскалывается.

А еще ему было стыдно за вчерашнее. Дэнни Скиннеру, видимо, тоже нездоровилось во время доклада. Однако все дружно списали это на пьянство, даже после того как он впрямую объяснил, что подхватил вирус или простуду.

Я на него наскакивал, а он был нездоров. Надо было сделать ему скидку, выдать кредит доверия, а не цепляться, как репей. Вот Бог меня и наказал…

Должно быть, меня заразил Скиннер…

— Я позвоню на работу, скажу, что ты болен,— предложила Джойс.

Кибби подпрыгнул в панике.

— Нет! Ни в коем случае! Сегодня я делаю доклад. Мне обязательно надо быть!

Джойс упрямо покачала головой.

— Ты же не в состоянии работать, сынок! Посмотри на себя: весь трясешься и мокрый, как мышь! Они поймут, не бойся. Ты еще ни одного дня не был на больничном. Ну, вспомни: ни одного дня, с самого начала! Оставайся дома, какой от тебя прок?

Верно, Брайан Кибби ни разу не пропустил работу по болезни. И впредь не собирался. Он через силу поковырял завтрак, затем принял теплый душ и кое-как оделся. Спустившись вниз, он застал на кухне Кэролайн — та воровато пихала в рюкзак какие-то бумаги.

— Мать сказала, ты заболел, останешься дома.

— Нет, не могу. У меня доклад…— Он кивнул на торчащие из ее рюкзака тетради.— Ты что, вчерашний реферат дописывала?

— Да, поправила в двух местах.

— Кэролайн, ну ты что! Мы ведь договорились!— заныл Брайан.— Ты должна была все закончить вчера, до того как пойти к этой своей Анжеле. Ты обещала!

Накрашенные ногти сестры сковырнули с рюкзака наклейку местной рок-группы «Стритс». Выщипанные в нитку брови изогнулись в ледяном изумлении.

— Обещала?! Что-то я не припомню. Когда это я обещала?

— Кэролайн, это же важный курс!— воскликнул Брайан, борясь с недомоганием, возмущаясь вопиющей несправедливостью: он исправно идет на работу, невзирая на болезнь, а Кэролайн только и делает, что пускает свой талант на ветер.— У твоей Анжелы ни способностей, ни амбиций! Сама катится под откос и тебя за собой тащит. Сколько раз уже так бывало!

Брайан и Кэролайн ссорились редко. Он, конечно, был занудой, но она относилась к его проповедям с пониманием. Вспышки ее гнева были направлены исключительно на мать. Однако сегодня у нее в крови шумели коктейли, выпитые вчера в ночном клубе «Бастер Браун», и попытки Брайана стать в позу диктатора и насадить драконовский режим не нашли отклика в ее душе.

— Ты мне не отец,— сказала она угрожающе.— Не забывай!

Брайан посмотрел на Кэролайн, в ее остекленевшие глаза,— и боль общей утраты ударила ему в лицо горячим ветром. Они с сестрой никогда особо не нежничали, а половое созревание возвело новые барьеры, исключившие любой физический контакт. Но сейчас Брайан не удержался и положил ей на плечо робкую руку.

— Извини… Я не собирался…

— Это ты извини…— Кэролайн шмыгнула носом.— Я знаю, ты хочешь как лучше.

— Просто… ему это было важно… твоя учеба.— Брайан заморгал, борясь со слезами. Его рука соскользнула с плеча сестры и бессильно повисла.— Ты уже взрослая, сама должна решить, что важно, а что нет. И я не имею права…— Он судорожно двинул кадыком.— Отец бы тобой гордился, ты знаешь,— добавил он, думая о дневниках, которые они с матерью решили пока утаить от Кэролайн.

Сестра подалась вперед и поцеловала брата, подумав, что у него на щеке и сейчас, несмотря на годы, сохранился нежный, почти невидимый пушок, как на персике.

— Он бы и тобой гордился… Как и я. Потому что ты самый лучший брат на свете.

— А ты самая лучшая сестра!— выкрикнул Брайан чересчур поспешно, едва не испортив момент ненужным пафосом, однако Кэролайн сдержалась и превратила саркастическую гримасу в улыбку.

Оба чувствовали себя неловко, обоим не терпелось выбраться из водоворота непривычных эмоций, в котором они крутились с момента смерти отца. Они успокоились, попрощались с матерью — та как раз спустилась на кухню, застелив их кровати,— и торопливо покинули дом, направившись каждый в свою сторону: он на работу, а она в университет.

Брайана Кибби в офисе встретили как героя, к вящему раздражению Дэнни Скиннера.

— Он ужасно выглядит. Наверное, заболел,— сочувственно заметила Шеннон.

Скиннер кивнул — и подумал, что применительно к нему фраза звучала бы иначе: «Наверное, заболел… или еще что-нибудь». Огромная разница.

В этом вся соль — в добавке «или еще что-нибудь». Такие хвостики говорят о репутации человека в корпоративном мире. Их непросто заслужить, а избавиться от них еще сложнее. Кибби, например, нужно очень постараться, чтобы испортить свою репутацию.

Тем не менее Скиннер не унывал. Ему казалось, что время играет на него. Он вообще чувствовал себя на удивление бодро после вчерашнего. Наверное, пошел по стопам Макензи: начал вырабатывать иммунитет к спиртному и наркотикам.

Ну что, Кибби, я готов! Давай покажи, на что способен!

Зал заседаний заполнялся, народ рассаживался по местам. Кибби шуршал бумажками у экрана. Скиннер, проходя, шепнул ему на ухо:

— Сейчас ты попрыгаешь, тварь.

Почти никто из присутствующих не заметил, как болезненно исказилось лицо докладчика.

Всем не терпелось услышать, что приготовил Кибби. Боб Фой ободряюще шлепнул его по спине — и Скиннер с удовлетворением отметил, что бедный дохляк едва не выскочил из собственной кожи. Кибби никогда не был хорошим оратором, а посему приготовил спасательный круг — подборку подробнейших слайдов, на случай если презентация начнет пускать пузыри. По крайней мере таковы были его намерения, но реальность внесла коррективы: кофейная кружка выскользнула из нетвердой руки и щедро залила материалы липкой горячей жижей. Лихорадочно пытаясь вытереть кофе, Кибби только хуже все размазал. Айткен пришел на помощь и занялся наведением порядка, попросив докладчика начинать.

Один — ноль!

Дэнни Скиннер, развалившись на стуле, с наслаждением наблюдал, как противник роет себе яму.

— Извините… Я неважно себя чувствую, не в своей тарелке… Наверное, вирус подхватил…

— Это точно,— громко комментировал Скиннер.— Трудное время, от вирусов проходу нет!

— Ну да, я и сам сейчас болею,— подал голос Айткен, пытаясь смягчить колючую интонацию Скиннера.

Кибби начал говорить, запинаясь и поминутно теряя нить. Жалкое было зрелище. Сердобольные слушатели старались не донимать его вопросами — за исключением Скиннера, конечно, который играл с беднягой, как кошка с мышкой. Его невинные на первый взгляд замечания — по большей части просьбы уточнить ту или иную деталь — повергали докладчика в мучительный ступор. Скиннер морщился, словно капризный клиент, и всем видом показывал, что только из вежливости соглашается терпеть это безобразие. Между делом он пустил по рядам аккуратную подборочку расчетов — примерный бюджет перестройки, которую он давеча предложил. Таким образом он намеревался загладить вчерашнюю оплошность и выставить инициативы Кибби в черном свете.

Боб Фой фыркал и постепенно закипал. Его ярость, однако, была сфокусирована не на Скиннере, а на Кибби, который вяло и неуклюже защищал официальную точку зрения: оставить все как есть.