Нить Ариадны - Александр Немировский

Неподалеку находился православный храм. Взглянув на его фундамент, Карапанос понял, что храм возник на месте древнего оракула Зевса. А где же священный дуб, воспетый Овидием в «Метаморфозах»? Где крепостные стены Додоны? К счастью, как говорили впоследствии археологи, Карапанос не занялся поисками, оставив их специалистам.

После Карапаноса в Додоне посещал археолог-профессионал Теодор Виганд и дал описание местности. Однако разрешение на раскопки он получил только за год до начала Первой мировой войны уже от греческих властей. Раскопки не состоялись. Научные исследования Додоны были начаты греческой экспедицией под руководством Димитриоса Евангелидиса в 1929 г. и продолжены после Второй мировой войны Сотирисом Дакарисом.

Конечно же, ученых интересовало время возникновения оракула Додоны. А «ответ» памятников был примерно таким: «Это было тогда, когда Зевс мыслился живущим в дубе». И Дакарису не оставалось ничего иного, как перебирать найденные им черепки и другие предметы раннего среднеэлладского периода (ок. 2000 г. до н.э.). «Да, — размышлял он, — именно тогда, когда еще металл, особенно в такой глуши, как здесь, был редкостью, богом считался дуб. Потом, как и у других народов, здесь стали почитать Мать-Землю, вырастившую этот дуб. В классическую эпоху здесь, в Эпире, ее называли Дионой. Затем в XIII в до н.э. культы Дуба и Земли слились с занесенным в Эпир культом Зевса».

«Но позвольте, — возразил один английский ученый, когда размышления археолога вылились в научную статью. — Ведь у нас нет сведений о почитании в древнем Эпире женского божества. Да и почитание Зевса в столь раннюю эпоху сомнительно. Можно вспомнить Геродота, уверявшего, что у пеласгов поначалу вообще не было богов и их имена заимствованы у варваров».

Итак, основной вопрос остался без ответа. Однако множество найденных в ходе раскопок бронзовых и свинцовых табличек с вопросами к оракулу говорят, что еще в VI в до н.э. оракул пользовался большой популярностью. Всеведущий бог должен был ответить посетителю храма, украли ли у него одеяла или они просто потерялись. Спрашивали, как сохранить здоровье близких; какой дом взять при дележе наследства — городской или сельский; родятся ли еще дети, кроме имеющейся дочери. Какой-то хитрец интересовался: удастся ли задуманное им предприятие, если он поступит так, как решил.

В северной части священной территории были обнаружены развалины самой древней постройки храма Зевса, а также храмов Геракла и Афродиты. Рядом с храмом Зевса находились небольшие сокровищницы разных государств и посвятительные дары, выставленные под открытым небом. Дакарис обнаружил также продолговатый ионийский портик (длина 31,35 м) с 18 колоннами, сооруженный из местного камня. Вероятно, его разрушили этолийцы в 219 г. до н.э. В восточной части портика нашли шесть плит с надписями почитателей оракула из Эпира (III в. до н.э.).

В V в до н.э. святилище окружала стена, сохранившая в высоту на 3 м. Ее ширина — 3,25 м. Главный вход вел с юго-западной стороны и был защищен двумя прямоугольными башнями. К югу от святилища находился театр значительных размеров, от которого остались только места для зрителей и орхестра. В эпоху Августа орхестра театра была перестроена в эллипсоидную арену.

Археологи не открыли в Додоне великолепных мраморных и бронзовых статуй, которые могли бы украсить музеи Европы. Не было найдено и золотых изделий, прославивших раскопки Шлимана в Трое и Микенах. Главными находками явились здесь небольшие бронзовые статуэтки Зевса и бронзовые или свинцовые таблички. Выходящие на свет в ходе раскопок памятники, так же как речения древних оракулов, не давали прямого вразумительного ответа на возникавшие у ученых вопросы. Это был материал, вызывающий все новые и новые недоумения и подчас запутывающий и уводящий в сторону от истины.

Согласно свидетельству Полибия, соседи Додоны — этолийцы, охарактеризованные как жадное, коварное и заносчивое негреческоеплемя, в 219 г. до н.э. напали на храм и опустошили его. В ходе раскопок Дакариса были обнаружены следы разрушения одного здания. Священный дуб оставался нетронутым.

Македонский царь Филипп II, мстя за нападение на оракул, полностью опустошил Этолию, а захваченную при этом добычу передал храму. Вместо прежнего небольшого здания появилось новое святилище Зевса. Два главных божества Додоны были вынуждены отступить на задний план. Но торжество оракула было недолгим. В ходе войны против Эпира в 167 г. до н.э. римляне разрушили Додону, как и все другие города. Храм поднялся из руин, но в 86 г. до н.э. вновь стал жертвой, на этот раз римского полководца Луция Корнелия Суллы. Дуб Додоны оставался нетронутым. Он погиб естественной смертью в 392 г. И это еще одна загадка Додоны. Ведь даже священное дерево не может жить более пятисот лет. Значит, прежде у дуба был «дублер»?

ДЕЛЬФЫ. С Додонским оракулом успешно соперничал Дельфийский. Его местоположение никогда не вызывало сомнений. Ориентиром служил скалистый Парнас. С пещерой нимф и множеством источников. Среди них славился Кастальский ключ, вода которого давала вдохновение. Здесь же находились и Дельфы, в микенское время называвшиеся Пифо (отсюда пифииский Аполлон, Пифийские игры и жрица Пифия).

Три камерные гробницы, обнаруженные в северо-восточной части Дельф, — след поселения микенской эпохи. Уже тогда здесь существовало святилище матери-земли Ге (Га или Да) с оракулом, охраняемым змеем Пифоном. Он был побежден Аполлоном. Легенда отражает соперничество нового солнечного культа со старой хтонической религией и его победу. Победитель сохранил культ побежденной богини земли и ее символ омфал (пуп), который стали понимать, как «пуп земли» (ибо здесь встретились два орла, облетавшие землю), а также обряд очищения водою Кастальского ключа. Новое святилище было из камня, тогда как прежнее, согласно легенде, было из перьев.

В VIII—VII вв. до н.э. вместе с Аполлоном оракул начал новую жизнь, что связано с развитием колонизационного движения греков в Средиземноморье. Оракул был его вдохновителем. К этому времени вокруг святилища Аполлона складывается религиозный союз — амфиктиония, которая поддержала Дельфы в войне против расположенной у моря и разбогатевшей на торговле с Западом Крисы. Многие годы она облагала данью всех желавших посетить Дельфы. После победы дельфийцев и их союзников над ополчением крисеян территорию побежденных объявили «священной» и запретили обрабатывать. Ущерб, понесенный от этого запрета, был возмещен организацией Пифийских игр. Обслуживая их многочисленных участников и зрителей, Дельфы извлекали большую выгоду. С тех пор к Дельфийскому оракулу стали обращаться города с вопросом о наиболее выгодном месте для основания новых колоний. Аполлон Дельфийский благословлял и свергал властителей, вдохновлял законодателей и поэтов.

От имени бога ответы давала жрица-пифия, которая, по рассказам древних, восседая на треножнике над расселиной, приходила в состояние опьянения от поднимавшихся оттуда испарений Геи (Земли), т. е. все той же Великой Богини-Матери. Сначала пифия была одна, затем их стало две, избирали же их из числа девушек. Прорицания давались девять раз в году. С I в. н.э. в Дельфах оставили одну пифию, обязанности которой стала исполнять женщина старше 50 лет.

Бессвязное бормотание пифии «истолковывалось» жрецами храма и формулировалось в прозаической или стихотворной форме. Ответы допускали взаимно исключающие толкования. Так, лидийскому царю Крезу на вопрос, переходить ли ему реку Галис, отделявшую Лидию от владений персов, было отвечено: «Перейдя реку, ты разрушишь великое царство». Крез решил, что речь идет о персидском царстве. Он перешел Галис и был наголову разбит. Однако он не мог предъявить претензий к оракулу, поскольку ответ пифии мог быть понят и как указание на поражение самой Лидии в случае перехода реки.

Дельфы не имели стен и не охранялись воинами. Считалось, что они находятся под покровительством самого Аполлона. Соседние полисы заключили между собой «священный союз», амфиктионию, чтобы жить между собой в мире и общими силами охранять Дельфы. Случалось, однако, что «священный мир» нарушали, и сокровища Дельф становились добычей захватчиков.

Уверяли, что среди посетителей Дельф был сам «царь поэтов» Гомер, пожелавший о чем-то справиться у оракула. Тем не менее упоминаний о Дельфах нет у греческого поэта VII в. до н.э. Гесиода, жившего неподалеку от святилища, в Беотии. Чтобы объяснить это, жрецы уверяли, будто соперника Гомера не допустили в Дельфы, поскольку он не умел сопровождать исполнение своих стихов игрой на кифаре.

На Парнас поднимались толпами. Наряду с теми, кого мучили тревожные сны или снедала тоска по ушедшим в Аид, можно было встретить любителей острых ощущений, привлекаемых бормотанием Пифии, пронизывающим насквозь взглядом жреца и самой атмосферой ожидания чуда. Появлялись и скептики, которые были уверены в том, что все, кто занимается предсказаниями, — обманщики, наживающиеся на страхе перед будущим. Так, однажды среди ожидающих предсказания увидели баснописца Эзопа. Он не скрывал своего презрения к тем, кого считал дармоедами, и они возвели на него поклеп, подбросив в его сумку храмовые драгоценности. Вора на Парнасе ожидала смерть.