Вдали от берегов - Павел Вежинов

Как он оплошал? Капитан и сам не мог понять этого. Но теперь — все! Никаких уступок! Надо замкнуться и держать язык за зубами… Надо…

— Капитан! — услышал он недовольный голос далматинца. — Нажми покрепче!

Капитан вздрогнул и усиленно задвигал веслом. Прошло с полчаса, но дельфин упорно не сдавался: его черная спина по-прежнему равномерно покачивалась впереди, оставляя на серой гладкой поверхности моря длинный след.

Далматинец начинал беспокоиться? Что, если дельфин окажется сильнее и выйдет победителем? Солнце уже поднялось высоко, еще тягостнее стала духота. «Не безумие ли продолжать погоню? — думал далматинец. — Зачем бессмысленно тратить последние силы?» Может быть, эта черная, дьявольская образина сможет еще несколько дней слоняться по морю. Пули могли засесть в слое жира и остановить кровь. Не лучше ли отступиться и поберечь силы для более благоприятного случая?

Далматинец колебался, не осмеливаясь принять решение. Ну, а вдруг у дельфина внезапно иссякнут силы? И это возможно! Поднимут они в лодку тяжелую тушу, разрежут, насытятся теплым парным мясом, напьются свежей крови. Сытые и успокоившиеся, они забудут про свои раны, про страдания и горькие испытания, и с новой силой вспыхнут все надежды.

Но какой исход вероятнее? С кем бы посоветоваться? Кто в лодке имел дело с этими дьявольскими животными?

— Капитан! — внезапно позвал он.

Капитан чуть повернул к нему свою тяжелую голову.

— Ты охотился за дельфинами?

— Нет, — сказал капитан.

Но он и здесь соврал. Года три назад он ходил на дельфинов и провел в открытом море около двух месяцев.

— Может, от рыбаков что-нибудь слышал? — продолжал расспрашивать далматинец.

— Слышал, — нехотя признался капитан.

— Как ты думаешь, долго может продержаться раненый дельфин?

— Не знаю, — сказал капитан. — Этого я не знаю…

— Не может быть! — не поверил далматинец.

— Не знаю! — с упрямством повторил капитан. — Охотники не интересуются такими вопросами… Если ухлопают сразу — хорошо, а нет, то гнаться за ним не станут.

Далматинец на мгновение призадумался.

— Как ты думаешь, стоит грести дальше? Или лучше остановиться?

— Это ваши дела, — сказал капитан. — Меня в них не впутывайте…

— Я тебя по-человечески спрашиваю…

— Когда свернули с пути, не спрашивали, — сказал капитан. — Не спрашивайте и сейчас! Скажешь еще чего-нибудь на свою голову!

Далматинец нахмурился, но расспросы прекратил.

«Нет ничего хуже неуверенности, — думал он. — Нет ничего страшнее! Надо что-то решать, что-то придумать!» Невозможно и дальше рисковать, слепо, на авось, грести вперед. Посоветоваться с остальными? Нет, не стоит! Все они смотрят на него с надеждой, считая, что он знает больше других.

— Милутин! — взволнованно воскликнул Стефан. — Смотри!

Далматинец поднял голову. Дельфин остановился, вспенивая вокруг себя воду, но тотчас же поплыл дальше. Однако, всем было ясно, что плывет он не так быстро. Расстояние между ним и лодкой сократилось до полусотни метров. Уже отчетливо виднелась его черная спина.

— Стрелять? — возбужденно спросил Стефан.

— Не спеши.

Далматинец взялся за весло, и лодка рванулась вперед. Оставалось сорок метров, тридцать! Угасшая было надежда разгоралась с новой силой. Все, замирая, ждали приближающейся развязки. Еще немного, еще несколько минут — и они настигнут добычу. Лица застыли в напряжении, глаза блестели от возбуждения. Пища была совсем рядом!

— Стреляю! — сказал Стефан.

— Еще немного! — придержал его далматинец.

До животного оставалось не более двадцати метров. Теперь даже неопытный стрелок мог бы в него попасть.

Капитан, затаив дыхание, тоже наблюдал за охотой. «Пусть скорее стреляют!» — думал он. Чем больше расстояние, тем меньше у них шансов на успех. А двадцать метров — тоже немалое расстояние. Если выстрел окажется смертельным, дельфин успеет утонуть. «Они не догадываются об этом», — размышлял он. Пусть делают что хотят, больше он им не советчик. Если они добудут пищу, тем хуже…

— Стреляй! — сказал далматинец.

Стефан прицелился и дважды выстрелил. Дельфин тотчас же ушел под воду. Готовые наброситься на добычу, люди вскочили с мест, чтобы посмотреть, где дельфин вынырнет. Время словно остановилось. Никто не мог бы сказать, сколько минут или секунд прошло.

Но вот дельфин снова появился на поверхности, несколько раз нырнул, мелькнув белым брюхом…

— Греби! — крикнул далматинец.

До дельфина оставалось меньше двадцати метров. Он неподвижно покачивался на воде, его брюхо сверкало на солнце. Лодка стремительно двигалась, словно готовясь распороть животное своим острым носом.

Дельфин перевернулся в воде и снова лег на спину. Далматинец, смотревший через плечо вперед, сообразил, что лодка может пройти мимо, и опустил весло.

В этот миг дельфин начал тонуть. Когда лодка подошла к нему, он уже на полметра скрылся под водой. Пораженные этой неожиданностью, люди смотрели на него, еще не сознавая, что происходит. В следующее мгновение дельфин погрузился еще глубже, очертания его расплылись и он исчез в сверкающей на солнце воде.

— Что такое? — в недоумении воскликнул кто-то. — Куда он делся?

Все видели, как дельфин опускался все глубже и глубже, пока не исчез совсем. Но люди не верили своим глазам. Как могло это случиться? Он же был совсем рядом, под руками, его догнали, осталось только втащить в лодку. Почему же он исчез?

— Неужели не всплывет? — упавшим голосом спросил далматинец и повернул к капитану посеревшее, как у мертвеца, лицо.

— Не знаю, — равнодушно сказал капитан.

— То есть как, не знаешь?

— Да откуда мне знать! Говорят, что летом дельфины худеют. Потому-то и могут утонуть…

— Почему же ты раньше не сказал? — мрачно спросил далматинец. — Воды в рот набрал?

Капитан тоже нахмурился.

— Нечего орать! — резко сказал он. — Просто я не думал об этом… Если бы спросил, я, может, и вспомнил бы. А откуда мне знать, что у тебя на уме!..

Далматинец махнул рукой и с убитым видом опустился на скамейку.

Море стало совсем пустынным. Они снова остались одни, затерянные среди бескрайних просторов, подавленные неудачей, отчаявшиеся и полумертвые от усталости.

К полудню на небе так и не появилось ни облачка. Еще сильнее, чем накануне, алмазным блеском сверкало летнее солнце. Море под ним, казалось, замерло навеки, заснуло тяжелым сном, от которого нет пробуждения. Оно снова стало синим и неподвижным, как вечный ледник.

Люди, обессилев, сидели на скамейках и молчали. «Сейчас у всех на душе тяжело, — с горечью думал далматинец. — Мрак, безнадежность, уныние…» Они не сдались и будут до конца идти к цели, но уж без надежды, как осужденные. Еще мучительнее и тяжелее станут жажда и голод. Быстрее иссякнут последние силы, и через день-два никого уже не поднимешь с места.

«Надо что-то придумать, — озабоченно размышлял далматинец, — чтобы расшевелить их, встряхнуть, вывести из оцепенения. Но чем отвлечь их от мрачных, горестных дум? И небо и море пустынны, ни малейших признаков жизни. Не увидишь ни рыбы, ни птицы, ни даже медузы. Что же делать?..»

Внезапно его осенило. И как он до сих пор не догадался, если само море подсказывает выход!

Милутин радостно улыбнулся и начал медленно раздеваться.

Стефан с удивлением посмотрел на него.

— Ты что это? — пробурчал он. — Нашел время солнечные ванны принимать!

— Увидишь! — улыбнулся далматинец.

— Только этого нам не хватало, — мрачно проговорил Стефан, сплевывая за борт тягучий плевок.

Далматинец разделся догола, обнажив белое, атлетически сложенное тело, без лишней складки, без грамма лишнего жира. Под гладкой кожей упруго играли мускулы. Сейчас он казался сильным и молодым, будто годы не коснулись его здорового, крепкого тела. Когда он поднимался на нос лодки, все невольно залюбовались. От него веяло какой-то неиссякаемой энергией.

— Купаться будешь? — с интересом спросил печатник.

— Освежимся немножко!

Он ступил на борт и, сделав красивый затяжной прыжок, врезался головой в воду. Все с любопытством наблюдали за ним. Когда он вынырнул, глаза его сияли от удовольствия.

— Чудесная вода!

Он снова нырнул, затем стал плавать вокруг лодки с такой завидной легкостью, словно был огромной морской рыбой. Движения его были плавными, размеренными и сильными. Белое тело стремительно скользило под прозрачной водой, словно движимое мотором.

— Рыба есть? — шутливо спросил Вацлав.

Далматинец глубоко нырнул, проплыл под лодкой и вынырнул с другой стороны.

— Нет ни рыбы, ни черта, Вацлав! — крикнул он, поплавал еще немного и поднялся на лодку. Он выглядел посвежевшим, от мокрого тела веяло прохладой.