«Крестная дочь» Кремля. «Семейные» тайны Татьяны Дьяченко - Алексей Челноков

Журналист: Нереально.

Предприниматель: Нереально? С бандитами я дела иметь не буду. Могу сказать это абсолютно точно. А Коржаков похож в этой ситуации на бандита. Такой же, как Шамиль.

Федоров: Вот ситуация. Когда пошел шум по «Национальному кредиту», он приходит и говорит: «Я со всеми переговорил. Все категорически против «Национального кредита». Саша хочет использовать его в борьбе против Виктора Степановича». Я спрашиваю: «Шам, может, мне оттуда уйти? Что происходит?..» 36 миллионов вкладчиков, 44 миллиона владельцев акций «ОЛБИ», каждый день митинги. Все можно было сделать тихо. Все бы подчистили, погасили через Минфин…

Журналист: Я считаю, что нереально Шамиля отстранить. Дело в том, что Б. Н. к Шамилю очень хорошо относится. Единственный человек, который очень хорошо мячи подкидывает – точно, вовремя, – это Шамиль, который делает хорошее настроение. Б. Н. к нему очень хорошо относится.

Женщина: И ничего не знает.

Предприниматель: И в один прекрасный момент… Мы говорим, какой у нас прекрасный президент и прочее, а окажется, что рядом с ним абсолютно воровская команда. Абсолютно воровская! Которая убивает людей. Которая живет давно не в России!.. Согласен с тобой, уверен, что Б. Н. ничего не знает. Шамиль – гениальный лицемер. Я помню, когда была кризисная ситуация перед выборами, Шамиль мне говорил, что, наверное, нам придется мотать. «Как мотать?! Шамиль, ты в своем уме?!» – а он мне: «Ладно, да брось ты. Я же знаю, что ты президенту не веришь. Нам надо думать, как мотать».

Федоров: Это у него постоянно. А как он вопросы решает с Коржаковым – чутье у него на это…

Журналист: Что-то надо делать. Ситуация настолько остра…

Федоров: Завтра любой полковник сливает ситуацию по полутора миллионам долларов, которые дал Петя Янчев. И скандал происходит завтра.

Предприниматель: Полтора миллиона – о чем речь?

Федоров: Ну, те, что ушли на счет… И рассказывать Коржакову о том, что это он копил на предвыборную… Мол, Саша, это тебя не касается. Такого компромата не имел ни один человек, даже Баранников… Я Коржакову все скажу, я давно это обещал. Но дальше… Меня меньше всего волнует эта ситуация, потому что мне так и так нехорошо. Мне каждый день звонят бандиты: «Зачем ты Шамилю не так сказал, зачем ты это не так сделал?..»

Предприниматель: Значит, он с ними общается.

Федоров: Каждый день!

Примечания:

1. Шамиль, Шам, Шама – Шамиль Тарпищев, министр туризма и спорта, тренер по теннису Президента РФ.

2. Александр Васильевич, Саша – Коржаков, генерал-полковник, начальник Службы безопасности Президента РФ.

3. Михаил Иванович, Миша, Мишаня, Барсуков – Михаил Барсуков, генерал-полковник, директор ФСБ РФ.

4. Тайвань, Тайванчик – известнейший «авторитет» преступного мира, профессиональный игрок.

5. Черный, Черные – братья Михаил и Лев Черные, с 1993–1994 годов граждане Израиля, предприниматели, алюминиевая промышленность, цветная металлургия, экспорт, упорные слухи о связях с Сосковцом.

6. «Измайловские» – московская преступная группировка.

7. Лева Черепов, Лева, Череп —?

8. Паша Задорин – Павел Задорин, вице-президент НФС.

9. Б. Н. – Борис Ельцин, Президент РФ.

10. Смирнов – Виталий Смирнов, президент Олимпийского комитета РФ.

11. Анджела – жена Шамиля Тарпищева.

12. Петя, Янчев – Петр Янчев, президент «Валкар-трейдинга».

13. В. С., Виктор Степанович – Виктор Черномырдин, Председатель Правительства РФ.

14. Баранников – Виктор Баранников, до сентября 93-го председатель ФСК РФ, уволен за коррупцию.

15. Паша – министр обороны Павел Грачев.

16. Аксенов – криминальный «авторитет».

…Значительно позднее Александр Коржаков прокомментировал обстоятельства появления этой «прослушки:

– Юмашев организовал Федорова, прости господи, негодяя, натравить Таню на меня. Юмашев привез ее к Березовскому в «ЛогоВАЗ» (отношений особых у них тогда еще не было, я знаю – я все про них знаю), и Федоров по договоренности с Юмашевым там ее настращал. Они были втроем: Березовский, Федоров и она. Но Березовский оказался хитрее всех: он потом сразу прибежал к Барсукову и принес пленку этого разговора… Это когда они захотели меня съесть, они придумали все эти сказки для Ельцина, как Коржаков мочит всех. Чего же тогда я ходил и хожу без охраны и ничего не боюсь, если у меня руки по локоть в крови? Она, кстати, и Чубайсу это наплела, и он думает, что у меня руки по локоть в крови…

Так вот Юмашев, когда узнал, что Березовский отдал кассету Барсукову, сломя голову побежал ко мне. Я-то думал, он больше не покажется, а он прибежал в спорткомплекс и там в раздевалке упал передо мной на колени в прямом смысле. Рыдал как маленький ребенок: «Саша, прости меня, я больше никогда не буду! Меня бес попутал, это Березовский!» И я, дурак, его простил! Надо было выгнать поганой метлой из штаба и еще по физиономии дать и сделать так, чтобы не пускали его никуда больше. Тогда деньги бы Ельцину он больше не носил! Я-то знаю, где они лежали…

– И где же?

– В сейфе, где хранились самые секретные документы советской власти, том самом, где пакт Молотова – Риббентропа лежал. Ключ от этого сейфа у меня был. Кое-что оттуда не предали огласке и при Путине, и долго еще не предадут – много чего власть у нас натворила. Я знаю, какие документы там лежали, но не скажу – подписку давал.

…И там аккуратненькими стопочками деньги положены были. Ельцин ведь по-своему честным был, денег-то никогда особенно не видел. Когда стал большим начальником, всю зарплату у него жена отбирала, а ему клала в карман десятку – мало ли, вдруг пригодится. И когда он получал эти пачечки – тысяч по 15, то столбиками их укладывал в сейф…

«Понятно, Валюша»

Борис Березовский и Валентин Юмашев:

БА:… Уже поедем в аэропорт. Так что ты не беспокойся. Я тебе благодарен за твое внимание. Я тебе еще позвоню отсюда. Мне сказали, я там буду недели две. А потом сказали, еще месяца четыре надо себя ограничивать. А потом вроде должно быть все нормально, как прежде.

В: Боря, я с тобой.

БА: Это я знаю, Валечка.

В: Как всегда.

БА: У вас там все нормально?

В: Да, все нормально. По-моему, по содержанию как бы прилично, по выступлению прилично, т. е. в любом случае это все на плюс. Там единственное, сильно Виктор Степанович раскрылся.

БА: А что такое?

В: Там была фраза о том, что, если правительство не справится с этими задачами, у нас будет другое правительство. Но я думаю, что это в общем… (недоговаривает). Но что сделать?!

БА: Но что сделать?! Да, если нужно с задачами справляться.

В: Да.

БА: Понятно. Валюша, спасибо тебе большое еще раз. Ромка здесь.

В: Ему привет.

БА: Передаю привет Ромки. Тебе тоже привет. И все. До скорого.

В: Ладно.

БА: Валечка, всем большой привет.

В: Хорошо, Боря, я тебя обнимаю.

БА: Спасибо. Единственное, я считаю, что свою точку зрения я сказал по Лебедю. Она проверена мною на многих людях.

В: Ага. Ты с Игорем говорил? Я завтра Игоря приглашаю на это совещание. Кто может просто пересказать твою позицию?

БА: Игорь полностью может пересказать. Я с ним говорил.

В: Отлично.

БА: Может пересказать мою позицию полностью Саша… тоже с ним говорил.

В: Хорошо. Я тогда попрошу Игоря и Сашу, чтобы на завтрашнем совещании.

БА: Она со всех точек зрения выгодная. И она создает огромную возможность для нашего маневра. Вот такие дела.

В: Боренька, я тебя обнимаю. Я тебе буду позванивать туда.

БА: Сразу звоните. Московский телефон работает. Большое спасибо. Привет.

А вот запись телефонного разговора Бориса Березовского с Татьяной Дьяченко, сделанная 1 августа 1997 года.

Березовский: Алло.

Дьяченко: Борис Абрамович, добрый день. Это Татьяна Дьяченко. Я хотела спросить, как у вас у всех дела.

Березовский: Таня, спасибо большое, что ты интересуешься. Дела следующим образом. Мы вчера встречались у Анатолия Борисовича. Мы – это Володя Гусинский и Миша Фридман. И встреча была с 7 часов вечера до половины четвертого утра.

Дьяченко: Кошмар какой.

Березовский: Разговор был тяжелый. В начале особенно. Но постепенно мы как-то начали понимать друг друга. И я понял основную проблему, которая была. Чубайс был глубоко убежден в порядочности Потанина. По крайней мере, мне так показалось. Не хочу ничего говорить нового. Я думаю, что его уверенность была сильно поколеблена. Сильно поколеблена потому, поскольку мы привели целый ряд фактов, о которых он понятия не имел. Главное, он удивился, откуда такую высокую цену на аукционе, т. е. он считал, что как бы Гусинский точно будет. У него нет идеи… унижать и прочее. Понятно, да?