Игроки с Титана - Филип Дик

— Обычно мы не называем себя землянами, — поправил Пит. — Мы говорим: «люди». Вы ошиблись.

— Ох, — кивнула Мэри Энн. — Ошибка учтена.

— Ваша мать как-то связана с тем, что происходит? И поэтому не захотела, чтобы полиция ее обследовала?

— Угу, — буркнула Мэри Энн.

— Сколько вас в это вовлечено?

— О, тысячи, — ответила Мэри Энн… или, скорее, ваг. (Несмотря на то, что видели глаза, Пит понимал, что общается с вагом.) — Ну, тысячи и тысячи. По всей планете.

— Но не все — на ней. Потому что вы все еще должны прятаться от властей. Пожалуй, стоит сообщить Готорну.

Мэри Энн засмеялась.

Пит стал шарить в бардачке.

— Мэри Энн забрала пистолет, — объявил автомобиль. — Боялась, что, если полиция вас остановит и обнаружит его, вас опять посадят в тюрьму.

— Верно, — подтвердила Мэри Энн.

— Это ваши убили Лакмена? Почему?

Она пожала плечами:

— Забыла. Извините.

— Кого потом?

— Ту тварь.

— Какую тварь?

Сверкая глазами, Мэри Энн выложила:

— Тварь, которая развивается в Кэрол. Неудача, мистер Гарден, это не ребенок.

Пит закрыл глаза.

Очнулся он над районом Залива.

— Почти дома, — сказала Мэри Энн.

— И вы меня отпустите?

— Почему бы не отпустить?

— Не знаю.

Подавляя тошноту, он скорчился в углу аэромобиля, словно какой-то зверек. Мэри Энн больше ничего не сказала, и он ничего не сказал. Как ужасно прошла ночь! А ведь пройти должна была великолепно — моя первая удача. А вместо нее…

Но сейчас Пит не остановился на теме самоубийства. Как обычно. Потому что положение ухудшилось, было слишком плохим, чтобы подобным образом выйти из него. Он понял: мои проблемы суть проблемы восприятия. Понимания и приятия. Я должен запомнить, что не все участвуют в этом. А детектива И.Б. Блэка нет, и доктора Филипсона — тоже; и ее, то есть, его — тоже нет. Значит, что-то, где-то, когда-то мне может помочь.

— Вы правы, — согласилась с его мыслями Мэри Энн.

— Телепатка?

— Будь я проклята, если не телепатка.

— Но ваша мать сказала, что вы — не телепатка.

— Мать вам сбрехала.

— Натс Кац — главная фигура всего этого?

— Да.

— Так я и думал. — И он откинулся на сиденье, вновь пытаясь снять приступ тошноты.

Мэри Энн объявила:

— Прибыли.

Аэромобиль снизился и летел, почти касаясь мостовой сан-рафаэльской улицы.

— Прежде чем выйти, поцелуйте меня, — попросила она, остановив аэромобиль у обочины. А он искал глазами окна своей квартиры. В одном горел свет. Кэрол еще бодрствовала, ждала его — в противном случае она спала бы при выключенном свете.

— Поцеловать, — эхом отозвался он, — правда?

— Конечно, правда, — подтвердила Мэри Энн и выжидающе к нему наклонилась.

— Не могу.

— Почему не можете?

— Потому что вы состоите из того, из чего состоите.

— Ну, чушь! — воскликнула Мэри Энн. — Что с вами, Пит? Вы заблудились в снах!

— Я?

— Да. — Она раздраженно смотрела на него. — Ночью вы приняли наркотик, напились пьяным, ужасно волновались из-за Кэрол, еще и полиции боялись. Последние два часа вы, как сумасшедший, галлюцинировали. Вам чудилось, что психиатр, доктор Филипсон, — ваг, а потом вам показалось, что я — ваг. — И она спросила аэромобиль: Я — ваг?

— Нет, вы — Мэри Энн, — ответил рашмор аэромобиля.

— Понятно?

— Все еще не могу в это поверить. Только выпустите меня из машины. — Он нашел ручку, открыл дверцу, вышел на обочину, ноги его дрожали.

— До свидания! — проводив его взглядом, сказала Мэри Энн.

— До свидания! — И он пошел к двери дома.

Аэромобиль сказал ему вслед:

— Вы меня испачкали.

— Это очень плохо, — согласился Пит. Открыл ключом входную дверь, вошел, и дверь за ним захлопнулась.

Поднявшись по лестнице, он застал Кэрол в холле — она стояла в прозрачной ночной сорочке желтого цвета.

— Я слышала, как подъехала машина. Спасибо, что вернулся! Я так за тебя беспокоилась. — Она застенчиво покраснела и закрылась руками. — Я должна быть в платье, понимаю.

— Спасибо, что дождалась. — Мимо нее Пит прошел в ванную и умылся холодной водой.

— Хочешь, приготовлю поесть или выпить? Еще так рано.

— Хорошо бы кофе.

На кухне она принялась варить кофе — ему и себе.

— Сделай одолжение. Позвони в справочное корпорации автоматической видеофонной связи и спроси, значится ли среди абонентов доктор Ю.Р. Филипсон.

— Хорошо. — Кэрол щелкнула тумблером видеофона. Переговорила по гомеостатическим линиям и дала отбой. — Значится.

— Я с ним встретился. Это стоило мне ста пятидесяти долларов. Их расценки высоки. Не скажешь ли, по какому видеофону можно было бы узнать, что Филипсон — землянин?

— Они не сказали. У меня есть его номер. — Она пододвинула блокнот.

— Позвоню ему и спрошу. — Он снова включил видеофон.

— В пять тридцать утра?

— Да, — набирая номер, ответил он. Прошло много времени; на другом конце шел вызов, а Пит напевал: «Гуляла собака, па-па, па-па, красные баки, па-па, па-па, зеленые лапки, па-па-па…»

— Этого доктора ждут, — успокоил он Кэрол. Тут раздался резкий щелчок, и на видеоэкране возникло морщинистое лицо человека. — Доктор Филипсон?

— Да. — Доктор отрешенно покачал головой и всмотрелся в Пита. — А, это вы.

— Так вы меня помните?

— Конечно, помню. Вы тот, кого мне прислал Джо Шиллинг; сегодня ночью я видел вас в течение часа.

Джо Шиллинг. Я этого не знал. И Пит спросил доктора Филипсона:

— Ведь вы — не ваг?

— И вы позвонили мне, чтобы об этом спросить?

— Да. Это очень важно.

— Я — не ваг, — сказал доктор Филипсон и отключил связь.

Пит щелкнул тумблером и сказал Кэрол:

— Пожалуй, мне пора в постель. Я измучен. А ты — в порядке?

— Да. Немного устала.

— Давай ляжем вместе.

Кэрол улыбнулась:

— Конечно. Как я рада, что ты вернулся. Ты всегда так уезжаешь кутить до полшестого утра?

— Нет. И никогда больше не уеду. — Последнюю фразу он произнес про себя.

Сидя на краю кровати и раздеваясь, он что-то нашел — оказалось, это спрятанная под подъем левого ботинка обертка книжечки спичек. Он снял ботинок, а обертку осмотрел при свете постельной лампы. Кэрол уже легла и, похоже, сразу же уснула.

На обертке книжечки спичек карандашом, его собственным почерком были написаны такие слова:

МЫ ПОЛНОСТЬЮ ОКРУЖЕНЫ МАГАМИ САГАМИ ВАГАМИ

Это мое открытие, сделанное сегодня ночью. Мое блестящее, коронное достижение, и я боялся как-нибудь о нем забыть. Интересно, когда я это написал? В баре? По дороге домой? Наверное, когда, беседуя с доктором Филипсоном, впервые это понял.