Дом ужасов - Дин Кунц

Эми нервно рассмеялась.

— Действительно есть, — настаивала Лиз.

— Только не у меня.

— Они будут стоять в очереди, чтобы получить шанс забраться тебе в трусики. Послушай, детка, в том городе ты будешь котироваться выше Либрейса и Френка Синатры вместе взятых.

— Лиз, я не смогу этого сделать. Никогда в жизни.

— Ты это делала с Джерри.

— Не за деньги.

— И это глупо.

— И потом, с ним было по-другому. Джерри был моим постоянным бойфрендом.

— И что хорошего в постоянстве? — спросила Лиз. — Для Джерри это что-то значило? Он бортанул тебя, как только услышал, что ты залетела. Не выказал ни заботы, ни сочувствия, ни верности, ничего такого, что подразумевает постоянство. Я тебе гарантирую: ни один из мужчин, которых ты будешь сопровождать в Вегасе, не отнесется к тебе с таким пренебрежением.

— При моей удачливости моим первым клиентом окажется маньяк-убийца с мясницким ножом, — улыбнулась Эми.

— Нет, нет и нет, — покачала головой Лиз. — Все твои клиенты будут получать «добро» от менеджеров отеля и казино. Тебя будут посылать только к проверенным и богатым клиентам — докторам, адвокатам, знаменитым артистам, крупным бизнесменам… Ты будешь иметь дело с лучшими людьми.

— Тебя, возможно, это удивит, но даже крупный бизнесмен может оказаться маньяком-убийцей с мясницким ножом. Это, конечно, редкость. Я понимаю. Но случается и такое.

— Так сама носи нож в сумочке. Если он поведет себя странно, нанеси удар первой.

— Похоже, у тебя на все есть ответ.

— Я всего лишь девушка из маленького города Ройял-Сити, штат Огайо, — ответила Лиз, — но я же не дура.

— Тем не менее я не думаю, что поеду с тобой в Вегас в конце года. И пройдет очень, очень много времени, прежде чем я решусь на тихое, спокойное свидание безо всякого секса. Ныне я вычеркнула мужчин из своей жизни.

— Ерунда, — отмахнулась Лиз.

— Чистая правда, — настаивала Эми.

— Пока ты сидела тихо как мышка, но это быстро пройдет.

— И не надейся.

— На прошлой неделе ты же сходила к доктору, которого я тебе рекомендовала, — напомнила Лиз.

— И что?

— А то, что ты взяла рецепт на противозачаточные таблетки. Ты взяла бы рецепт, если б действительно собиралась изображать монашку?

— Ты меня уговорила.

— Для твоего же блага.

— Лучше бы я не ходила к этому доктору. Ни таблетки, ни что-то еще не понадобится мне, пока я не начну учебу в колледже. Я собираюсь держаться особняком, сдвинуть колени и никого к себе не подпускать.

— Черта с два, — хмыкнула Лиз. — Через две недели ты будешь лежать на спине, широко раскинув ноги, под одним или другим жеребцом. Максимум через две недели. Я это знаю. Знаю тебя как облупленную. Знаешь, почему я могу читать тебя, как открытую книгу? Потому что ты такая же, как я. Мы с тобой одного поля ягоды. Две горошины в одном стручке. Внешне, разумеется, нет. Но глубоко внутри ты, моя дорогая, точно такая же, как я. Вот почему нам будет так хорошо в Вегасе. Мы отлично проведем время.

Ричи Эттебери подошел к столу. Высокий, тощий, не красавец, но и не урод. С густыми темными волосами и в очках с роговой оправой, чуть похожий на Кларка Кента.

— Привет, Лиз. Привет, Эми.

— Привет, Ричи. Отличная у тебя рубашка.

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Мне она очень нравится.

— Спасибо. — Ричи неловко улыбнулся. Взглянул на Лиз большими, коровьими глазами. — Можем ехать?

— Конечно. — Она встала, повернулась к Эми. — Мы собрались в авто кино. Классное, знаешь ли, местечко. — Она похотливо улыбнулась. — И не только для того, чтобы смотреть фильмы.

Ричи покраснел.

Лиз рассмеялась и продолжила:

— Я увижу большую часть фильма, если только системой зеркал изображение спроецируют на потолок кабины.

— Лиз, ты ужасная! — воскликнула Эми.

— Ты думаешь, я ужасная? — спросила Лиз Ричи.

— Я думаю, ты потрясающая. — Ричи решился обнять ее за талию. Он по-прежнему стеснялся, держался скованно, пусть Лиз и познакомила его с сексом и наркотиками.

Лиз посмотрела на Эми.

— Видишь? Он думает, я потрясающая, а он — классный гений, так разве можно твое мнение сравнивать с его?

Эми не могла не улыбнуться.

— Послушай, когда ты снова захочешь начать жить, когда тебе надоест играть сестру Целомудрие, позвони мне. Я тебе кого-нибудь найду. Будем гулять вчетвером.

Эми наблюдала, как Ричи и Лиз вышли из бара, сели в желтую «Селику». Лиз — за руль. И рванула с места в таком визге шин, что все посетители «Погребка» повернулись к окнам, выходящим на Главную улицу.

Покинув «Погребок» без двадцати семь, Эми сразу домой не пошла. Бесцельно больше часа бродила по улицам, не особо поглядывая на витрины магазинов, не особо наслаждаясь теплым весенним вечером. Просто ходила и думала о будущем.

Когда появилась дома в восемь вечера, отец уже ушел в свою мастерскую. Мать сидела за кухонным столом, пролистывала журнал, слушала какое-то ток-шоу по радио. Перед ней на столе стоял ополовиненный стакан с водкой и апельсиновым соком.

— Если ты не пообедала на работе, в холодильнике есть ростбиф, — Эллен не оторвалась от журнала, чтобы посмотреть на дочь.

— Спасибо, я не голодна, — ответила Эми. — Много съела за ленчем.

— Как хочешь, — и Эллен прибавила громкости на радиоприемнике.

Эми поняла, что ее больше не задерживают. Поднялась наверх.

Провела час с Джоем, поиграла с ним в карты. Мальчик был сам не свой. Прежний кипучий, радующийся жизни Джой исчез после того, как мать заставила его избавиться от моделей и постеров монстров. Эми приходилось прилагать немало усилий, чтобы рассмешить брата, и он смеялся, но смех этот казался ей лишь ширмой. Внутреннее напряжение никуда не девалось, и Эми это очень не нравилось, но она не знала, как достучаться до него и поднять ему настроение.

Позже, в своей комнате, она вновь стояла обнаженной перед большим зеркалом. Критическим взглядом оценивала свое тело, пытаясь решить, действительно ли ни в чем не уступает Лиз. Ноги длинные, стройные. Бедра подтянутые, вообще у тела отменный мышечный тонус. Попка круглая, эротичная, очень упругая. Живот не просто плоский, но даже чуть вогнутый. Груди не такие большие, как у Лиз, но идеальной формы, торчащие вперед, с большими темными сосками.

Такое тело определенно создано для секса, для привлечения и удовлетворения мужчин. Тело куртизанки? Или, как сказала Лиз, интимной компаньонки? Ноги, бедра, ягодицы и груди проститутки? Для этого она рождена? Чтобы торговать собой? И податься ей некуда, кроме как в проститутки? Ей суждено проводить тысячи ночей, обнимая потных незнакомцев в номерах отелей?

Лиз говорила, что видит порок в глазах Эми. То же самое говорила и мама. Но мама считала, что порок — это чудовищное зло, которое нужно всеми силами подавлять. Лиз утверждала, что бояться порока нечего, наоборот, надо раскрыть ему объятья. Не было, наверное, двух более разных людей, чем мама и Лиз, но тем не менее обе увидели в ее глазах одно и то же.

И теперь Эми вглядывалась в собственное отражение в зеркале, заглядывала в окна своей души. Заглядывала старательно, но не увидела ничего, кроме поверхности двух темных и красивых глаз. Не смогла увидеть ни ужасов ада, ни благолепия небес.

Она мучилась одиночеством, раздраженная, пребывающая в полном замешательстве. Она хотела понять себя. Более того, хотела найти свое место в мире и впервые в жизни расслабиться, осознать, что теперь все будет хорошо.

Если ее надежды пойти в колледж и стать художницей относились к области фантазий, ей не хотелось затрачивать время и усилия ради того, чтобы занять не положенное ей место. В ее жизни и без того хватало борьбы.

Она коснулась грудей, и соски тут же отреагировали, встали, затвердели, большие, как первые фаланги ее мизинцев. Да, это плохо, грешно, как и говорила мама, но до чего же приятно.

Будь у нее уверенность, что Бог услышит ее, она бы опустилась на колени и попросила Его дать ей знак, святой знак, который позволит уяснить, раз и навсегда, хороший она человек или плохой. Но она не думала, что Бог прислушается к ней после того, что она сделала с ребенком.

Мама говорила, что она — плохая, что в ней живет зло, что она ослабила узду, которая сдерживала это зло. Мама видела в ней порочность. А матери положено знать такое о дочери.

Положено?

Положено?

* **

Прежде чем лечь в постель, Джой пересчитал деньги в банке. За последний месяц он добавил к ее содержимому два доллара и девяносто центов, так что теперь у него было ровно тридцать два доллара.

Он гадал, придется ли подкупать кого-то из Парка развлечений, чтобы ему позволили убежать с карни, когда парк будет покидать город. Он полагал, что ему понадобятся хотя бы двадцать долларов для того, чтобы удержаться на поверхности, пока он не начнет зарабатывать деньги, как каркни, скажем убирая слоновье дерьмо или выполняя какую-то другую работу, посильную десятилетнему мальчику. То есть на взятку оставалось двенадцать долларов.