Тринадцатый IV - Виктор Молотов

Однако, когда вышел из душа, застал Макара зависшем над кроватью перед телевизором. Этот наглый призрак умудрился включить канал с эротикой! А вот звук убавить не додумался, поэтому стоны и ахи стояли на весь номер. Я, конечно, посмеялся над ситуацией, но спешно выключил это безобразие.

— Ты подросток. Рано тебе такое смотреть! — хмыкнул я.

— То есть кино про зомби и всякие убийства смотреть не рано, а это рано? — деланно возмутился призрак.

— Именно. Вон, мультики смотри, — усмехнулся я и включил Макару детский канал.

Однако вместо обиды, призрак воскликнул:

— О, там же Чил и Гейл идут! Мой любимый мультик!

На удивление ему мой выбор понравился куда больше, чем каналы для взрослых. И Макар начал пританцовывать под вступительную мелодию.

Я решил эту идиллию не разрушать, и вышел в общий зал. там уже переоделся в дорогой костюм, который взял с собой. В нём же ходил на день рождения Марии Ларионовой, а после химчистки он выглядел, как новый. В нём я чувствовал себя здесь в своей тарелке.

— Солидно выглядите, Алексей. Вам бы ещё ботинки классические или туфли вместо кроссовок, и образ аристократа будет завершён, — прокомментировал Иван Фёдорович.

— А вам мы сегодня же закажем новый костюм, — улыбнулся я.

— А с этим что не так?

— Вы же представитель рода Воронцовых, не забыли? Почётная должность несёт за собой определённые обязательства, вы это и сами прекрасно знаете. Но и награда будет высока.

— А вот заплату мы мою так и не обсудили, — кивнул Иван Фёдорович, и я заметил, что он держит в руке опасное лезвие.

Значит, он готов независимо от того, какую сумму я оглашу.

— Сто пятьдесят тысяч вам хватит? Для начала, естественно.

Куратор выпучил на меня глаза. Сейчас он получал в два раза меньше, это со всеми подработками. А по отчётам матери я знал, что покойный советник отца получал все пятьсот тысяч. Но он и служил у него всю жизнь. Подозреваю, что тоже отравили. А в последний год жизни покойный отец решил не нанимать нового.

— Полагаю, это решит все мои финансовые проблемы, — кивнул Иван Фёдорович. — Никогда не думал, что буду рад устроиться на службу к подростку.

— К князю, — добродушно поправил я. — Так звучит гораздо солиднее.

Иван Фёдорович за всё это время стал мне не просто наставником, к которому я относился с уважением, но и другом. Поэтому я не стеснялся говорить то, что считаю нужным. Но при этом учитывал, что у нас сложились равные отношения. И я не стану явно подминать его под себя.

Подписание всех нужных бумаг о приёме на службу я оставил на потом. Потому что нужно было связываться с семейными юристами, чтобы они всё подготовили, а это та ещё тягомотина. Сейчас было важным совсем другое.

Иван Фёдорович сделал на руке лёгкий разрез. Выступила капля крови. Мне же ничего не стоило провести ногтем по корке, открывая свою старую рану. Мы пожали руки. Кровь соприкоснулась. И были произнесены заветные слова, делающие моего куратора слугой рода Воронцовых. Опять же «слуга» — лишь условное понятие, эта клятва — особая формальность при приёме на работу.

— Надеюсь, что вы продолжите меня стажировать в охоте на монстров, — выразил я, обрабатывая руку антисептиком.

Измученная кожа на ладони уже ничего не чувствовала. Ни боли, ни жжения. Думаю, в следующие разы надо прокалывать палец, как при сдаче крови. Так будет гораздо меньше мороки. Ведь для клятвы должно хватить и капли. Должно…

— А куда я от вас теперь денусь, Алексей Дмитриевич? — улыбнулся куратор.

Перейдя на полное имя, он подчеркнул, как изменился мой статус в наших взаимоотношениях.

— Мне будет проще, если вы продолжите меня называть Алексеем.

— Хорошо. Но при советнике императора сделаю исключение.

Я одобрительно кивнул. Ведь там, куда мы сейчас отправляемся, статус будет играть наиважнейшую роль.

Мы вышли из отеля одетые с иголочки. На моё счастье Зубастик мирно спал в машине и больше ничем не испачкался. Я открыл заднюю дверцу, и монструозный питомец выпрыгнул на асфальт.

Мы подошли к воротам имперской резиденции, назвали свои имена, и стражники открыли дверь. Здесь было полно охраны из магов. Но они не были видящими. Просто, потому что наш дар здесь особо не нужен. Нет смысла отдельно охранять дворец, расположенный в центре огромного, хорошо укреплённого города. Если здесь и был кто-то из нашей братии, то точно не во дворе, по которому мы шли.

Перед нами тянулась длинная тропинка. Весь сад был окрашен золотым одеянием осени. Возможно, именно из-за этой красоты, здесь не поставили купол, способный сохранять тепло.

Зубастик не спеша шёл следом. А я постоянно подпитывал его сознание образами, чтобы он случайно не свернул с тропинки при виде какой-нибудь белочки.

Здесь был целый комплекс зданий. Помимо дворца императора, в котором угадывался исконно русский стиль, здесь были и прилегающие здания. Вот к одному из них мы и свернули.

Снова при входе назвали имена охранникам. Причём я представлялся как Алмазов Алексей, ведь встреча была назначена именно с ним, а не с князем. Нам сказали проходить в пятый кабинет, и мы отправились на его поиски.

Правда, долго искать не пришлось. Кабинет оказался в конце небольшого коридора. И снова стража. Причём двое магов стояли только у этих дверей. Я снова назвал наши фамилии, и перед нами почётно открыли двери.

Мы вошли внутрь ровно к назначенному времени. Это была большая светлая аудитория, где за длинным лакированным столом сидело всего три человека. Знакомый мне оружейник, создавший те самые чудо-винтовки, советник императора, которого узнал по фотографиям из глобала и незнакомый мужчина в дорогом костюме. Но не дороже того, что был на мне.

— Здравствуйте, Алексей, рад вас видеть, — уважительно поздоровался со мной главный оружейник — Метельцев Дамир Игоревич. — Присаживайтесь.

Он-то и пригласил меня познакомиться с советником — Афанасьевым Юрием Константиновичем. Это был полноватый мужчина в магических очках. Они позволяли ему видеть все детали как вблизи, так и вдалеке. Штука очень дорогая из-за модификации, не портящей зрение. Руслан носил такие же. Но и они не помогут разглядеть Зубастика, который прячется за моей спиной.

Мы присели за длинный стол напротив трёх человек. Меня смутило, что третьего так