Кое-что о Васюковых - Самуил Шатров

Папин бухгалтер пробыл у нас весь день и все рассказывал, как надо кормить овчарку, и что ей ни в коем случае нельзя давать утиные, куриные и другие птичьи кости, и что из круп она больше врего любит перловку, а из фруктов — сливы. Поздно вечером Ноздрачев уехал. Мама думала, что собака будет всю ночь метаться по даче, выть и искать хозяина, но не тут-то было. Кинг съел целую кастрюлю супа и сразу же завалился спать. Через минуту он уже так храпел, что стекла дрожали.

— У меня создается впечатление, — сказала мама, — что в комнате спит пьяный извозчик.

— Его надо разбудить, — предложил папа.

— Не делай этого! — испугалась мама. — Спросонья он может кинуться на тебя.

Мама всю ночь не сомкнула глаз. Зато Кинг хорошо выспался. Утром он встал позже всех. Он снова запросто съел кастрюлю супа, прогнал со двора кошку и облаял проезжавший мимо автомобиль.

— Это мне начинает нравиться, — сказал папа. — Он уже почувствовал себя хозяином. Он будет хорошим сторожем.

Через несколько дней мы перебрались на веран. ду. Мы опять стали забывать про молодого человека. Кинг целыми днями носился по двору, и стоило кому-нибудь появиться на улице, как он со всех ног бежал к забору и поднимал жуткий лай.

— Определенно на него можно положиться, — . сказал папа. — Прав был Ноздрачев. Пес знает свои обязанности. Он не даром ест свой суп. Он не жалеет глотки. Его надо премировать за бдительность!

Мама взяла позавчерашнюю котлету и пошла угощать Кинга. В это время на улице показался долговязый молодой человек. Он шел не спеша, поглядывая исподтишка на наш двор. У Кинга шерсть на спине встала дыбом, и он бросился к забору. Он залаял изо всех своих собачьих сил. Молодой чело. век остановился и ласково сказал:

— Фу! Нельзя, дурень!

Кинг сразу же закрыл пасть и завертел хвостом, будто перед ним стояли папа Репд^и мама Нора.

Молодой человек просунул руку в щель забора и ^почесал у Кинга за ухом.

— На место! — не своим голосом закричал папа.

Но Кинг и ухом не повел. Он побежал следом за веснушчатым молодым человеком, тыкался мордой, в забор, чтобы тот почесал его.

— Боже мой, вы видели что-нибудь подобное?! — простонала мама. ^

— Все ясно, — сказал папа. — Подлец Ноздрачев втер нам очки. Собака только по паспорту овчарка. Вот вам еще одно доказательство, что нельзя слепо доверять любой бумаге.

— Что же теперь будет? — спросила мама.

— Ничего особенного. Если заберутся воры, Кинг поможет им вытащить вещи.

И мы снова перебрались с веранды в комнату. А молодой человек чаще и чаще показывался на нашей улице. Мамины нервы сильно натянулись, и она сказала, что они не выдержат, если мы не узнаем, кто этот молодой человек. И Рыжкин узнал.

— Оказывается, этот юноша живет неподалеку от нас. Его фамилия Рукавишников. Он сын тренера по велосипеду.

— Хорошее занятие для человека — всю жизнь крутить педали, — сказал папа.

— Вот он и воспитал сынка, — сказала мама.-^ Сразу видно, что молодой человек из тех, кто надевает голубой пиджак и идет в ресторан танцевать «мамбу». Типичная плесень. Такой обчистит дачу родного отца и глазом не моргнет.

— Ну, это уже слишком, — сказал Рыжкин.

— А вы читайте фельетоны, — посоветовала мама.

— Моя старуха, — сказал папа, — не читает передовиц и отчетов о пленарных заседаниях Генеральной Ассамблеи, но фельетоны о плесени, будьте покойны, она читает от строки до строки.

Лялька пожала плечами и начала смотреть в окно.

— Это протест, — кивнул в ее сторону папа. — Это молчаливый протест.

— Его внутренний облик для меня примерно ясен, — сказала мама. — Мне незачем теперь залезать с фонарем в его душу. Короче говоря, надо пойти в милицию и рассказать о том, что этот молодой человек слишком заинтересовался нашей дачей.

Папа пошел в милицию. Очень скоро он вернулся оттуда. Он был в не слишком хорошем настроении.

— Ну, что сказал участковый? — спросила мама. — Ничего. Его это мало интересует.

— Понятно, — сказала мама. — Если ты сойдешь о задней площадки, милиция тут как тут. Если старуха начнет переходить улицу не в том месте, они начинают свистеть, как сумасшедшие. А вот предупредить преступление не их дело!

С этого дня мама начала еще больше волноваться. Дача ей опротивела. И Кинг ей опротивел. Папа отдал его Ноздрачеву. Мы начали потихоньку перевозить свои вещи в Москву.

Когда осталось совсем мало вещей, пришел папа и сказал:

— Угадай, с кем я встретил на улице сына тренера Рукавишникова? Никогда не угадаешь!

— С участковым милиционером?

— Хуже. С Лялькой!

Мама схватилась за сердце и сказала:

— Я так и предполагала.

— Ничего ты не предполагала, — ответил папа.

— Может быть, он не такая уж плесень, — сказала мама.

— Что же ты раньше не была такой умной? — рассердился папа. — Зачем мы перевозили вещи?

Мама ничего не ответила. Она не любит ссориться с папой. Недаром у нее золотой характер. Она тихонько взяла газету и начала вслух витать про пленарное заседание Генеральной Ассамблеи.

Ах, этот тихоня Рыжкин…

После того как увезли Кинга, самую настоящую овчарку, мы остались совсем без собаки. А вокруг нас, на дачах, жили дворняги, бульдоги, эрдельтерьеры и был один водолаз, толстый как медведь. Водолаз имел три медали, и, хозяин носил их за ним в коробочке и всем показывал, если спросить. Только у нас не было даже простой Жучки, будто мы не люди. Я попросил папу купить собаку.

— Еслц ты думаешь, что мне некуда девать деньги, — сказал папа, — то ты глубоко ошибаешься. С деньгами у нас туго. Вот когда я достану печатный станок и начну печатать на нем сторублевки, тогда ты купишь себе собаку.

— А когда ты достанешь печатный станок? — спросил я.

— Не морочь ребенку голову, — вмешалась мама. — Папа шутит. Просто у нас есть расходы, поважнее. Тебе, например, нужно купить демисезонное пальто.

— Я не стиляга, — сказал я. — Буду ходить в старом.

— Ради собаки он готов ходить как оборванец, — отозвался папа.

— Как наш сосед Рыжкин, — добавила мама.

— Как люмпен-пролетарий, — сказал папа.

— За собаку он готов жизнь отдать, — вставила мама.

— Собака для него дороже родителей! — вдруг закричал папа.

Я ничего не ответил. Папе нельзя отвечать, если он кричит. Мама тоже немного помолчала, а потом сказала:

— От собак бывают разные болезни.

— Парша, — сказал папа.

— Стригущий лишай! — добавила мама.

Больше они не могли придумать никаких болезней. Я лёг на диван, закрыл глаза и вспомнил, что собака друг человека. Я сам Читал про это в учебнике. Быть может, папа не знает об этом? Я встал о дивана и сказал:

— Между прочим, собака — друг человека.

— Это для меня большая новость, — ^ответила мама.

— Прибереги это сообщение для Академии наук, — сказал папа.

Я вышел во двор совсем расстроенный. Все мальчики имеют собак, и никто не болеет стригущим лишаем. Только я должен обязательно заболеть. Я сел на пенек, чтобы задуматься, как вдруг увидел худого и высокого, как, каланча, щенка. Он сидел на задних лапах й смотрел, как дятел долбит сосну. Шерсть у него была гладкая, черная, а мор^а четырехугольная, похожая на лопату. Если бы не шерсть, я бы побожился, что это эрдельтерьер. Я посмотрел кругом: нигде не было видно его хозяина. Я свистнул, и щенок подбежал ко мне и начал ласкаться, будто мы сто лет знакомы. Честное слово, я не вру, он начал прыгать вокруг моей ноги, и хватать зубами за штанину, и рычать, но не я самом деле, а в шутку.

Я никогда не видел такого веселого щенка. Мы играли целый час, и когда я сел, чтобы немного передохнуть, он поставил мне на колени свои лапы и заглянул в глаза. Тут я не выдержал и поцеловал его прямо в морду и — будь что будет — пошел к папе.

— Идите за мной, и вы увидите одно чудо, — «сказал я.

Папа и мама вышли на веранду. Щенок подбежал к ним и начал так махать хвостом, что у него чуть зад не отвалился.

— Он бешеный, — сказала мама.

— Не будь мнительной, — улыбнулся папа. — . У бешеных течет изо рта слюна.

— Тогда он просто заразный, — сказала мама,

— Пошел вон! — крикнул папа и топнул ногой.

— Папочка, милый, дорогой, не гони его, — начал просить я. — Он ведь пришел к нам бесплатно.

Папа посмотрел на маму и спросил:

— Какая будет резолюция руководства? Мама посмотрела на меня и сказала!