Медуза - Томас Тимайер

Собравшиеся были заинтригованы.

— Ты серьезно? — изумился Патрик. Ханна заметила, что у него побелел нос.

— Брось ты! Развлечения ради, — подмигнув, прошептала в ответ Ханна. — Так, а теперь попрошу всех присутствующих быть предельно внимательными. Патрик, сядь, пожалуйста, вот сюда, так чтобы я могла тебя видеть, и смотри мне прямо в глаза.

Ханна обладала врожденными способностями к гипнотическому внушению. Еще в детстве она не раз поражала сверстников умением долго смотреть немигающим взглядом. Позже, уже будучи студенткой, устраивала гипнотические сеансы, иногда служившие и небольшим приработком. Загипнотизировать кого-либо было для этой предприимчивой девушки сущим пустяком, если, разумеется, имелись соответствующие предпосылки. А нынешним вечером их было предостаточно.

Ханна расположилась рядом с газовым фонарем так, что узкая полоса света падала ей на глаза, а остальное лицо оставалось в тени. Сняла надетый на шею медальон с бериллом, с которым не расставалась, и подняла его над головой. Преломленный в гранях кристалла свет рассыпался на лицах зрителей сотнями разноцветных зайчиков. Этот прием служил дополнительным средством усиления внушения — ведь в толпе зрителей всегда найдутся скептики, и немало.

И Ханна заговорила. Голос звучал басовито и весомо. Медальон в ее руках закачался, как маятник.

— Патрик Флэннери, в пять стадий я введу тебя в состояние полной расслабленности, и ты будешь слышать только мой голос. Звук моего голоса перенесет тебя в глубины подсознания, а затем он, и только он, вернет тебя оттуда. Попрошу тебя полностью сосредоточиться лишь на моем голосе и на вот этом кристалле у меня в руках.

Первое — ты ощущаешь, как по твоему телу разливается тепло, как теплеют кончики пальцев. Ты полностью расслабился, но разум твой бодрствует и готов воспринимать…

Второе — тепло окутывает твой затылок, подобно теплой воде оно распространяется вниз по спине. Ты чувствуешь, как расслабились плечи. Как тяжелеют и слипаются веки…

Краем глаза Ханна заметила, как заволновались туареги, — Патрик на самом деле сидел с закрытыми глазами. Она почувствовала удовлетворение. Либо Патрик хороший актер, либо идеальный медиум.

— Третье — ты сейчас пребываешь в состоянии полного покоя. Ты чувствуешь разлившееся по телу тепло. Ты стал легким-легким и паришь, словно пушинка…

Четвертое — дух твой отделяется от тела. Ты все видишь и все слышишь. Твой разум бодр, ты способен вспомнить самые незначительные эпизоды из своей жизни. Назови мне свое имя и место, где родился!

Рот Патрика раскрылся, и он сначала едва различимо, потом все отчетливее заговорил. Голос его доносился словно издали.

— Меня зовут Патрик Джонатан Флэннери. Родился я в Бэлтинглэсе, у подножия гор Уиклоу-Маунтинс.

— Расскажи нам, что произошло в твой первый день в школе.

— Мои родители привели меня в начальную школу в Глэдстоун. Я был в школьной форме, и ботинки мои блестели, как металл, так я их надраил. Моя учительница миссис Драйен уже ждала меня. Ее черные волосы были строго зачесаны назад и собраны в тугой узел на затылке, а на носу у нее были очки в узкой серебряной оправе.

Ханна испустила глубокий вздох. Удалось! Как же пойдет дело дальше?

— Спасибо, Патрик. Все было очень хорошо. Теперь ты полностью расслабился и готов проникнуть еще глубже в подсознание. Подходим к последней и самой главной стадии нашего путешествия.

Пятое — твой дух полностью освободился и обрел способность парить. Теперь ты летаешь во времени. Ты помнишь о том, что происходило в незапамятные времена, и можешь предсказывать будущее. Опиши нам тот день, когда твой отец посватался к твоей матери.

Наступила краткая пауза, затем Патрик заговорил. Создавалось впечатление, что он подбирает для себя новые ориентиры.

— Я хорошо вижу их перед собой. — Голос Патрика звучал четко и уверенно. — Дональд, мой отец, вместе с дедом возвращаются по дороге из Таллоу с базара, где продают скотину. Там они выгодно продали трех овец и четырех индюшек. За это отец получил от деда целых четыре фунта, которыми может распорядиться по своему усмотрению. Он долго ждал этого дня. На эти деньги он покупает кремовый торт у «Мэйси» и букетик фиалок у мадам Коул. С подарками он направляется в дом к Брайанам, где живет моя мать, Клэр. Я вижу, как она в саду пропалывает грядки. Ее платье в сине-белую клетку трепещет на ветру. И тут она видит, как вниз по холму спускается Дональд. Сначала она стоит как вкопанная, потому что сообразила, что он задумал. Не дойдя пары шагов до ворот, Дональд вдруг спотыкается и падает. Цветы, описав дугу, ударяются о садовую ограду. Торт чудом уцелел — Дональд ухитрился спасти его, удержав в вытянутой руке. Но поплатился за это разорванным рукавом пиджака и в кровь расцарапанным локтем. Клэр в ужасе. Она тащит его в дом перевязать локоть и твердит ему: да, да, да! Она согласна выйти за него.

Во время рассказа лицо Патрика оставалось безучастным. Все присутствующие давились от смеха. Да и Ханне пришлось взять себя в руки, чтобы не рассмеяться.

— Очень хорошо, Патрик. Теперь мне хотелось бы, чтобы ты забрался еще дальше. В те времена, когда и твоих родителей еще не было на свете.

И на сей раз Патрик, казалось, собирался с мыслями, после чего вдруг резко поднял голову, будто услышав чей-то бессловесный призыв. Лицо его растянулось в улыбке.

— Я слышу музыку, — пробормотал он. — По-моему, какой-то праздник. Все бегают вокруг радостные и переговариваются на непонятном мне языке. Похоже, на гэльском. На мужчинах непривычно толстая одежда, кое-где к ней для прочности пришиты кожаные полоски. И у мужчин, и у женщин длинные волосы, заплетенные в косички, которые схвачены красивыми, искусно выделанными пряжками. Я бегу к центру деревенской площади, именно оттуда доносится чудесная музыка. И деревня мне незнакома. Небольшие, крытые соломой домишки стоят вплотную друг к другу. На подоконниках расписные глиняные горшки и бокалы. Я вижу кузницу и мельницу. Судя по запаху, где-то неподалеку жарят мясо и пекут хлеб. Теперь я вижу, откуда доносится эта музыка. Посреди площади возвышается жертвенник, на нем выложены ягоды, овощи и фрукты. А рядом на высоком деревянном столбе сияет символ солнца. Несколько музыкантов на арфах и волынках выводят незнакомую песню. Перед ними расхаживают девушки со снопами в руках. У них такой вид, будто они вот-вот взлетят, будто птицы, — восторженно повествовал Патрик.

Сеанс едва не сорвался из-за ропота среди присутствующих. До Ханны доносились слова: «кельты», «день летнего солнцестояния», «праздник урожая». Даже скептика Малкольма Нидри и того проняло. Ханна опустила вниз медальон и обратилась к публике: