Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Следом за кораблями нашего героя двигались драккары. Много драккаров. Очень много. Казалось, что этот чертов полосатый парус совершенно заполонил весь пролив. Но шли они мимо, к счастью, даже не пытаясь пристать к берегу.

А в бухте спешно готовились к выходу собранный здесь византийский флот. Тот, что должен был присоединится к Ярославу в этом походе. Точнее два флота. Один — Василевса. Второй — дома Сарантапехос и их союзников. Единого начальника над ними не было. Не договорились. Что только подливало масла в огонь этих обострений.

— Ты боишься его? — Тихо спросил Василевса Владимир, князь Болгарии и, по совместительству, супруг племянницы Вардана.

— Я боюсь их, — раздраженно кивнул тот на полосатые паруса драккаров.

— Зря…

— Что? — Удивился Василевс. — Почему зря?

— Я бы на твоем месте боялся его. В Плиске[2] много слухов о нем. Говорят разное. Но все сходятся на том, что Василий называет себя Ярославом не просто так.

— Константинополь — великий город. За этими стенами мы в полной безопасности.

— Поэтому ты пригласил меня? — Поведя бровью спросил Владимир и, с едва заметной ехидцей, улыбнулся. — Не переживай, дядя. Я все понимаю и ничуть не осуждаю. Имея дело с ЭТИМ человеком нужно быть очень осторожным. Ты обратил внимания, что он даже не причалил к берегу?

— Боится спровоцировать мой флот.

— Боится спровоцировать себя. Я в твоей столице всего ничего. Но я уже слышал, что говорит чернь. И не только чернь. Он, видимо, это тоже прекрасно знает. И соблазн так велик, что он даже вон — азиатского берега держится.

— Ты думаешь?

— Я потому и нахожусь подле тебя со своими выборными, чтобы помешать заговорщикам, пожелай они того. Или ты что подумал? Ха! Это ты знатно учудил. Твой наследник? Хорошая шутка. Да и мне польстило. Но нет. Ты так не поступишь. Однако я ничуть не в обиде. Потому что, если хотя бы десятая доля того, что про Василия говорят — правда, после его наследования тебе ромейская держава и Болгарское княжество объединятся. Он болгар просто завоюет.

— Что же там такое говорят у вас?

— Много чего… — уклонился от ответа Владимир. — И поверь, то, что мне не нужно встречаться в бою с Василием для меня огромное облегчение. К слову, Людовик, что правит восточными франками, по слухам, ненавидит его люто.

— Это я знаю. Все правители франков грезят его смертью.

— Ты ведь знаешь, что это за викинги с ним идут?

— Рагнара Лодброка и его сыновей. Славный архонт севера. Брал Паризиум и Лондиниум[3].

— Это верно. Но тот же Альфред, риг Уэссекса, поговаривают, ставит свечки за упокой души этого воинства, и молится, дабы их поглотила морская волна.

— Почему?

— На севере говорят, что Рагнар видит себя верховным конунгом Британии. Несколько лет назад его старший сын Бьёрн Железнобокий разграбил Испанию, Марокко, Прованс и Балеарских пиратов. Эта добыча позволила Рагнару с сыновьями начать собирать Великой войско викингов. Снова, как и двадцать лет назад, когда прошлый риг Уэссекса лишь божьим чудом остановил их продвижение.

— Тогда почему они пошли на юг?

— Ярослав их повел. Они ведь пришли приглашать его пойти с ними на завоевание Британии. Он, по слухам, он отказался. Сказав, что там уже и брать нечего. И сделал им встречное предложение. Чтобы они смогли добро пограбить и уже своими силами взять Британию. Что, в свою очередь, откроет им дорогу для завоевания земель франков. Вот Людовик и бесится.

— А у вас в Плиске не говорят, куда именно Василий их позвал?

— Нет. Это никто не знает. Хотя здесь, в Константинополе, и говорят, что Ярослав, — Владимир вновь назвал нашего героя славянским именем, — пошел освобождать Гроб Господень. Но я в это не верю. Если бы Иерусалим стоял у берега и был богат — да. Его бы освободили. До нитки. А так… Нет. Вряд ли. И я бы многое отдал, чтобы утолить свое любопытство.

— Многое? — Хитро улыбнулся Василевс. — Я знаю истинную цель их похода.

— А ты уверен, что единокровный брат моей супруги тебя не обманул? Он ведь идет не в Иерусалим. Но здесь все только о том и говорят. Вряд ли в халифате о том не слышали. Не сразу я понял, в чем подвох, но, когда догадался — был поражен. Он ведь таким нехитрым способом вынуждает халифа делать то, что считает нужным. И собирать свое войско там, где его не будет. Экое лукавство! Но мне оно по душе. Не зря он взял имя — Ярослав. Войско халифа великое. Если бы оно собралось в единый кулак и помешало брату моей сестры при высадке, то все бы закончилось печально для похода. А так… я верю в его успех.

— Может быть ты тоже хочешь поучаствовать в этом походе, раз уверен в его успехе?

— А ты не уверен?

— Уверен. Но я не доверяю Василию.

— Ярослав почему-то очень не любит Константинополь. Ему не интересен этот город. Вряд ли он станет бороться за него.

— Он считает его проклятым.

— Допустим. Но какой мне резон идти в поход? Ты думаешь, я поверил в твои слова о намерении провозгласить меня наследником? Пока ОН жив — ты не рискнешь это сделать. А убивать его… не знаю… затея так себе. Если что-то пойдет не так, можно запросто преставиться от массы причин. Та же чернь растерзает. Она ведь его любит.

— Она его не знает.

— Тем лучше. Так проще любить.

— Пограбить арабов — чем не цель?

— В Болгарии не так сильны твои сторонники. Если я уйду в далекий поход, кто знает, что произойдет в моем княжестве? А воевать против тебя мне не с руки. Да и с моравами тоже.

— Остаются венгры да племена хорватов.

— И те, и другие бедны. Война будет не шуточная, а добычи — никакой.

Василевс промолчал.

Он был раздражен. Воспитал на свою голову. Ведь уже давно старались приложить все усилия к тому, чтобы правителей болгар максимально воспитать как подобных себе. А потом и прочую знать. Чтобы они потихоньку влились в державу ромеев и бесследно растворились в ней, как прежде случалось с другими дикими племенами. Но с Владимиром явно перегнули палку. Слишком рано, на свою голову, он стал ромеем.

Беседа заглохла. И чуть погодя Владимир откланялся и удалился. Он пожелал вернуться к своей дружине дабы успокоить ее. Воевать с Ярославом она явно не рвалась. Вот Владимир и предлагал воспользоваться предложением Василевса и рассказать бойцам, что их тоже звали в поход. Но они промедлили с выступлением и теперь не успели. Для них просто не смогли подготовить корабли, так как не рассчитывали на их участие. Теперь только по суше можно выступить. И не туда, куда Ярослав пойдет, а туда, откуда халифат уведет войска, дабы бороться с консулом Нового Рима.

Идея Василевсу понравилась. По крайней мере, на словах. Но ему было очень тяжко на душе. Слишком лукав Владимир. Слишком себе на уме. Слишком много знает и еще больше понимает. С такими варварами он не любил иметь дело.

— Смышленый варвар, — произнес Патриарх Фотий, что присутствовал при их разговоре и слышал все до последнего слова.

— Может и правда назначить его наследником?

— Чтобы городская чернь восстала?

— Черт бы ее побрал! — Рыкнул в раздражении Вардан.

— Назначь не его, а их.

— Что?

— Я поговорю с Владимиром. И, я думаю, смогу убедить его поучаствовать в походе, дабы снискать славу и себе. Это позволит провозгласить их обоих твоими соправителями. Младшими. Как в былые времена. Такой подход вполне устроит чернь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я предлагаю возродить старую традицию времен Константина Великого и возложить на них титулы цезарей. То есть, младших соправителей и членов семьи. Это во многом успокоит многие страсти. Да и укрепит наше влияние в болгарском княжестве. Его аристократам этот шаг польстит и потешит их самолюбиме. Можно будет со временем и им тоже даровать какие-нибудь титулы. Кость, брошенная псу, приводит его в великую радость.

— Боюсь, что Владимир не так прост. И костью он не удовлетворится.

— Поскреби его и наружу вылезет дикарь. Он смышлен, но душой он все еще варвар. Вот его сын, если воспитать его здесь, в Константинополе, да, он станет ромеем до мозга костей. Тем более, что рожден благородной девицей. А сам Владимир — это просто союзник. Вынужденный союзник. Таких в истории Рима хватало.