Рабыни дьявола - Жюльетта Бенцони

– Нет, конечно, – сказал он наконец удивительно равнодушным тоном, – я должен проводить вас только до Венеции.

– До?.. – выдохнула Марианна, посчитав, что она ослышалась.

– Венеции! – невозмутимо повторил Арриги. – Это самый удобный порт, самый близкий и самый безопасный. К тому же это очень соблазнительное место для молодой и красивой скучающей женщины.

– Без сомнения, но я все-таки нахожу странным, что Император посылает меня сесть на корабль в австрийский порт.

– Австрийский? Откуда вы это взяли?

– Но… из разговоров о политике. Мне довелось слышать, что Бонапарт вернул Венецию Австрии по… уже не помню по какому договору.

– Кампоформийскому! – подсказал Арриги. – Но с тех пор был Аустерлиц и довершивший дело Пресбург. Правда и то, что мы заключили соглашение с Веной, но Венеция наша. Иначе как объяснить выбор титула принцессы Венецианской в случае, если бы Император стал отцом дочери?

Это была сама очевидность. Однако что-то не сходилось. Сам ценитель моря Язон, который всегда точно знал, о чем говорил, назвал ей Венецию австрийской, и Аркадиус с его энциклопедическим умом не поправил его… Объяснение, впрочем, пришло прежде, чем Марианна успела о нем попросить.

– Ваше заблуждение, – пояснил герцог Падуанский, – происходит, без сомнения, от того, что в связи со свадьбой стоял вопрос о возвращении Венеции Австрии, и, кстати, статут города всегда оставался особенным. Говоря языком политиков, Венеция пользуется своеобразными привилегиями. Так, например, после недавней смерти ее губернатора, генерала Мену, который был забавным персонажем, принявшим ислам, она еще не получила официального заместителя на его место. Это город более космополитический, чем французский. Вам будет там гораздо легче, чем в других портах, где осуществляется строгий надзор, играть роль праздной знатной дамы, желающей путешествовать. Таким образом, вы сможете спокойно ожидать появления… нейтрального корабля, идущего в Левант. Многие заходят в Венецию.

– Корабль… нейтральный? – проговорила Марианна, чувствуя, как у нее забилось сердце, и теперь стараясь поймать взгляд собеседника.

Но Арриги вдруг сильно заинтересовался летавшей вокруг них бабочкой.

– Ну да… например… американский. Императору докладывали, что американцы иногда бросают якорь в лагуне.

На этот раз Марианна не нашла что ответить. Изумление до такой степени перехватило ей дыхание, что она потеряла голос… но не соображение.

Вернувшись несколько минут спустя в свои апартаменты, молодая женщина приложила достойные похвалы усилия, чтобы вновь обрести достоинство. Она понимала, что вела себя просто неприлично, забыв, кто она и где находится, в момент, когда до нее дошел скрытый смысл этих трех слов: Венеция… американский корабль! Она просто-напросто прыгнула на шею г-на герцога Падуанского и припечатала два звонких поцелуя к его свежевыбритым щекам.

По правде говоря, Арриги не казался особенно удивленным таким обращением, одновременно и непринужденным, и показным. Он рассмеялся от всего сердца, затем, видя, что она, смутившись и покраснев от стыда, забормотала слова извинения, в свою очередь, обнял ее за плечи и прижал к себе с чисто отеческим теплом, прежде чем добавить:

– Император сказал мне, что вы будете счастливы, но я не надеялся получить такую приятную награду! Сказав это, и чтобы поставить все на свои места, напоминаю вам о важности вашей миссии. Она вполне реальна и значительна. Это не простой предлог, и Его Величество недвусмысленно рассчитывает на вас!

– Его Величество совершенно прав, господин герцог! Впрочем, разве он не всегда прав? А что касается меня, то я лучше умру, чем разочарую Императора в момент, когда он соблаговолил не только с таким вниманием позаботиться обо мне, но и побеспокоился о моем будущем счастье.

И, сделав реверанс, она оставила Арриги наслаждаться красотами садов Боболи. Признательность переполняла ее, и в то время, как она спешила к дворцу, ее обутые в розовый шелк ноги почти не касались песка аллей.

Три слова Арриги разорвали грозовые тучи, рассеяли кошмары ее ночей, открыли в пугающем тумане будущего сияющую дорогу, по которой Марианна могла отныне идти без опасений. Все разрешилось с чудесной простотой!

Под внимательной охраной генерала Арриги ей нечего бояться решений ее загадочного супруга, и к тому же ей больше не нужно беспокоиться о способе избавления от невыносимого Бениелли!

Ее проводят почти в руки Язона. И он – она это прекрасно знала – не откажется помочь ей исполнить миссию, предписанную человеком, которому они стольким обязаны! Какого чудесного путешествия вместе на большом паруснике лишились они в то туманное раннее утро на широте Молена, когда она с такой болью следила за его исчезновением! Но на этот раз «Волшебница» направится к душистым землям Востока, пересекая со своим грузом любви синие волны, обожженные солнцем дни и ночи, сверкающие звездами, под которыми так сладостно предаваться страсти.

Вся в лазурных мечтах, куда ее, ломая все преграды, уже унесло воображение, Марианна даже не задумалась, каким образом Наполеон смог узнать ее самые тайные мысли и предложение Язона, сказанное шепотом на ухо при последнем объятии с ее возлюбленным. Она уже настолько привыкла, что Наполеон всегда знал все из таинственных источников информации! Это был человек, наделенный сверхчеловеческими способностями, который умел читать в глубине сердец. И затем, после всего вполне возможно, что это чудо было делом Франсуа Видока? Каторжник-полицейский обладал, похоже, невероятно острым слухом, особенно когда он хотел что-нибудь услышать.

Полностью занятые собой, в отчаянии перед новой разлукой, ни Язон, ни Марианна не обращали внимания, где находится Видок. Как бы то ни было, его нескромность, если это нескромность, явилась причиной великой радости для молодой женщины, вызвав только глубокую признательность…

Вернувшись во дворец, Марианна взбежала по большой каменной лестнице, не замечая невероятной сутолоки вокруг. Всюду сновали слуги и служанки с грузом кожаных чемоданов, ковровых мешков, мебели и хозяйственной утвари. Лестница гремела, как барабан, от криков и шума сиятельного переезда.

Великая герцогиня до зимы не вернется во Флоренцию, а она любила иметь при себе, кроме внушительного гардероба, все знакомые предметы повседневней жизни. Только часовые у дверей сохраняли протокольную неподвижность, контрастируя со всей этой возней.

Почти бегом Марианна поднялась на третий этаж в свои апартаменты, состоявшие из трех комнат. Ей не терпелось увидеть Жоливаля, чтобы рассказать ему о своем счастье. Она просто задыхалась от радости, и было абсолютно необходимо поделиться ею с кем-нибудь. Но она напрасно спешила: комната виконта, так же как и их общий небольшой салон, была пуста…