Я тебя рисую - Марина Суржевская

Закончив рисунок, поднялась и снова пошла вдоль скалы, внимательно осматриваясь, чтобы не пропустить свой ужин. Заросли диких ягод нашлись довольно скоро, правда, не сладкой земляники, а кислой ежевики. От того, что мельчила, набросок воплотился не совсем точно. Но я привередничать не стала, присела и собрала все ягодки, часть отправила в рот, а часть – в лоскут, оторванный от платья. Вода обнаружилась значительно позже, и я с наслаждением напилась и умылась. Ветви орешника нависали над родником, как я и хотела, но сами орехи оказались зелеными. Расколупав селадоновую шкурку и расколов скорлупу, я с разочарованием увидела белое, несозревшее ядрышко. И со вздохом не стала собирать орехи: совсем не хотелось мучиться потом от несварения.

Я сокрушенно повздыхала и остановилась, невольно залюбовавшись закатом. Все же была в этой земле красота – дикая и необузданная, яркая и неистовая. Небо окрасилось цветом, налилось пурпуром и маджентой, а у самого края, там, где солнце коснулось кобальтовой скалы, горело всполохами огня, красными, как знаки на теле Линтара.

Но сейчас эти краски не столько завораживали, сколько пугали. Я прекрасно понимала, что ночь – время хищников, а у меня нет от них ни укрытия, ни защиты. Насколько я помнила, звери боятся огня, но, к сожалению, именно его мне никогда не удавалось воплотить. Ни разу, сколько ни билась я над рисунками пламени, оно не проявилось в реальности. По той же причине я не могла создать масляную лампу или факел… Тара говорила, что огонь живой, и мне не удается ухватить его суть, потому и воплотить пламя я не могу. И сейчас меня это тем более расстраивало: оставаться одной в темноте было откровенно страшно.

Мне уже казалось, что в сгущающихся сумерках из-за каждого камня или ветки на меня смотрят враждебные голодные глаза, и я вздрагивала от шорохов. Тем более и звуков становилось все больше, словно к ночи горное плато оживало, начинало шевелиться и двигаться. Несколько раз я замечала юрких ящериц, некоторые даже не прятались, грея длинные тела на горячих камнях. На ветвях редких деревьев сидели птицы с горбатыми клювами, длинными лысыми шеями и сизо-черным оперением. Сидели не двигаясь, но их головы поворачивались за мной, когда я проходила. В кустах я порой замечала движение и в ужасе отбегала, надеясь, что там затаился всего лишь заяц. Просто серенький ушастый зайчик, совершенно безопасный и не агрессивный…

Солнце уже разлилось багрянцем на скалах, и я настороженно стала осматриваться в поисках укрытия. По бокам от меня были скалы, между ними, как коридор, плато. Ни укрытий, ни нор, чтобы спрятаться, я не видела. Присела на камень, вспугнув похожую на узкую ленту змею и испугавшись сама. На валун я просто запрыгнула, не сдержав вопля. И принялась до рези в глазах всматриваться в темно-бурую траву. Все казалось, что она шевелится и в ней прячется не одна, а целый десяток змей.

Я встряхнулась, заставляя себя успокоиться. Надо срочно соорудить укрытие, пока солнце не село окончательно и я еще могу рисовать. Что может спрятать меня до утра? Нора? Можно… но лезть в неизвестную нору как-то не очень хочется. Вдруг кто-то займет ее раньше, и я в темноте обнаружу неожиданного соседа? Брр… Тогда, может, дерево? Не такое чахлое, как я видела по дороге, а мощный, красивый дуб, на ветвях которого я смогу переждать ночь! Воодушевившись, я достала свои листочки и провела линию…

Тихое рычание оторвало от рисования. Сердце замерло от ужаса, и я очень медленно обернулась. Шагах в тридцати от меня стоял зверь. Не знаю, как он назывался, в землях Идегоррии такого монстра точно не водилось. Тело похоже на лошадиное, только голова треугольная, со змеиным капюшоном и раздвоенным языком, мелькающим в приоткрытой пасти. И еще у него были рога и крылья… С острых клыков капала то ли слюна, то ли яд – я не знала. Да и не хотела разбираться. Удивительно, но и в этом создании Бездны была своеобразная красота, и, если бы оно не хотело меня сожрать, я, возможно, его бы даже нарисовала…

Нарисовала!

Я снова перевела взгляд на свой листок. Руки дрожали, и грифель норовил вывалиться, но я торопливо набрасывала рисунок стены. Чертить грифелем, конечно, гораздо удобнее, чем осколком кувшина на земле, и получалось быстрее. И все равно… Рычание усилилось, хоть я и старалась не двигаться, чтобы не провоцировать чудовище. Стержень мелькал над листом, зверь рычал и бил копытом. Вот я глупая! Почему сразу не сделала стену, чего ждала? Но сейчас не время сокрушаться, успеть бы…

– Погоди… еще чуть-чуть… еще капельку, – тихо бормотала я, понимая, что не успеваю. Монстр взревел, издавая утробные звуки, и бросился на меня, разбрасывая комья земли. Я завизжала, мельком глянув на мчащееся животное и уже понимая, что через мгновение оно…

Зверь рухнул около меня, копытами прорыв глубокие борозды в мягкой земле и раскидав грязь и траву. Его голова ударилась и откатилась, а разинутая пасть щелкнула прямо возле моей коленки, так что я подскочила как ужаленная, свалилась с валуна, уже позабыв про змей, метнулась в сторону и почувствовала, как кто-то большой прижал меня к себе.

Взвыв и собираясь дорого продать собственную жизнь, я резко ударила напавшего локтем и сразу лягнула ногой. И с ужасом поняла, что захват нисколько не уменьшился, а лишь стал сильнее. Снова ударила локтем.

– Ева, не дергайся, – протянул насмешливый знакомый голос. Я замерла в недоумении, а потом в испуге вывернулась из его разжавшихся рук и отпрыгнула.

– Как ты… Почему ты здесь? – в отчаянии закричала я. – Какого демона ты здесь делаешь?!!!

– Еще никогда моему появлению так не радовались, – усмехнулся Линтар и покачал головой. Отошел от меня, подобрал серебристый обруч, которым снес голову монстру. И снова обернулся. – Если бы меня не было, тебя бы уже сожрал ирон. Честно говоря, первый раз вижу, чтобы при виде разъяренного ирона кто-то не убегал в панике, а пытался его нарисовать. Ева, ты сумасшедшая? – серьезно осведомился он.

Я свернула бумагу и аккуратно засунула за пояс. Объяснять, что я пыталась защититься, конечно же, не стала. Осторожно обошла обезглавленное тело, стараясь не смотреть.

– Кстати, ироны первым делом выпивают из жертвы кровь, – равнодушно пояснил Линтар. – А уже потом…

– Перестань, – бросила я. Голос был хриплым от пережитого страха. – Я благодарна за спасение от этого зверя… Хотя и не могу сказать, что рада тебя видеть! – Я обернулась и поинтересовалась: – А где свита? Стражи, солдаты, воины? Или, может, дух? Ах да, еще новоиспеченная супруга? Неужели ты здесь один?

Я почти не уловила его движения, настолько быстро он оказался рядом и прижал меня к себе.

– Чтобы заткнуть твой милый ротик, Ева, мне не нужна свита, – пообещал Линтар. – Продемонстрировать?

– Обойдусь, – хмуро отозвалась я. Но отпускать меня арманец не торопился. Бледные узоры загорелись, и он закрыл глаза, жадно втягивая воздух. И резко разжал руки.

– Ироны не отходят слишком далеко от стаи, – отвернувшись от меня, сказал он. – Идем, Ева. Надо убираться отсюда как можно скорее. Мне совсем не хочется сражаться с озверевшим табуном этих животных. А все свои несомненно умные мысли сможешь высказать, когда мы будем в безопасности!

И, пристроив на бок серебряный обруч, пошел вниз по тропинке, не оборачиваясь. Я нервно переступила с ноги на ногу, не зная, что делать. Идти с Линтаром не хотелось категорически, но упоминание о целой стае жутких существ меня не слишком порадовало. Или он соврал?

Словно в ответ на мои мысли вдалеке раздалось утробное рычание множества голосов, и, подпрыгнув от ужаса, я бросилась за арманцем. Все же гордость я еще успею показать, а вот сожрут меня здесь в два счета. И даже в своих рисунках я уже не слишком уверена. К тому же солнце почти село, а что я смогу нарисовать в темноте – неизвестно.

Арманец насмешливо хмыкнул, когда я догнала его и пошла рядом.

– Где мы находимся? – поинтересовалась я, не обращая внимания на его насмешку. Он и головы не повернул, продолжал смотреть вперед, внимательно обшаривая взглядом окрестности.

– Это Ущелье Тлена, – негромко ответил Линтар.

– Почему оно так называется?

– Видишь цветы? – он кивнул на стены, увитые растительностью. – Сейчас они безопасны, но когда лепестки покраснеют, то начнут источать смертельную пыльцу. Она убивает нас.

– Вас?

– Да, – не глядя на меня, ответил мужчина. – Цветок Тлена убивает потомков драконов. И самих драконов. Для остальных рас он безопасен.

– Мне жаль, – подумав, сказала я.

– Правда? – Линтар кинул на меня острый взгляд и снова отвернулся. Его голос звучал холодно и безэмоционально, и, возможно, поэтому то, что он говорил, звучало еще ужаснее. – Цветок Тлена создал один из созидающих. Для истребления нашей расы.