Дорога между звезд - Юрий Иванович

Сон улетучился как ветер! Несколько часов мы провели в интенсивных переговорах, обсуждениях, пробах и даже небольшой ругани. Последнее меня окончательно убедило в том, что Булька действительно принадлежит к семейству разумных существ. И не просто мыслящих, а мыслящих хитро, с хорошей логикой и способностью к самоиронии. Причём строптивость видней всего была не в самом желании просто поспорить, а во внутреннем глубоком осознании своей правоты. Если Булька чего-то не понимал, он тут же в этом признавался и, чаще всего, верил мне просто на слово.

Конечно, нельзя сказать, что наши отношения строились на равноценном партнёрстве. Скорей я относился к нему, как к ребёнку. Очень талантливому, чуть ли не вундеркинду, но всё-таки ребёнку. Которого надо учить, наставлять, поправлять и опекать каждое его движение. Вот только Булька сразу предупредил: хоть он теперь со мной связан чуть ли не пожизненно, пусть я зарекусь давить на него своим авторитетом или командным положением. Но самое главное – это те существенные результаты, которых мы добились, экспериментируя с внешними изменениями человека. Подопытным экземпляром, которого, я и являлся.

Первым делом мы занялись моим лицом. Булька привычно разместился у меня на плечах и груди в виде эдакого пончо и, удлиняя отростки своего тела, наращивал толщину моей кожи в нужных местах. Трудились мы при самом ярком освещении, да ещё и в окружении четырёх зеркал. Сверяясь с несколькими фотографиями человека, документы которого имелись на запас в картотеке Алоиса и были в совершенном порядке. Вот только рожа на фотографиях вызывала непроизвольную улыбку. Обрюзгшее лицо, губы навыкате, нос, словно горный хребет и уши как у слона. Гротескное лицо, словно топором сделанное, но оно нам подходило именно из-за своей простоты в деталях. Главное было сохранить сущность типажа, а уж с любимой женщиной, которая знала это лицо лучше своего, я встречаться не собирался. Да и вряд ли имелась такая экстремалка в повседневной жизни.

Получалось у нас довольно-таки хорошо. Да и диспут не прекращался ни на минуту.

«Смотри внимательней: на подбородке надо добавить ещё одну складку. А на горле надо изобразить кадык».

«У тебя такого нет! А ему он зачем? Улучшает дыхание?»

«Скорей наоборот. Кадык – это некое неправильное развитие организма. Иногда связанное с серьёзным заболеванием. Вот, почти хорошо! Только чуть поострей его сделай…. Есть! Теперь в самый раз! Теперь займёмся подбородком. Булька! Зачем ты его сделал таким круглым? Словно у женщины?»

«Мне кажется – так вид более эстетичный! Ладно, сделаю ещё более квадратным, чем твой подбородок!»

«Между прочим, ты какого пола?»

«Пола? Кажется – никакого….»

«Надо же! А как вы размножаетесь? Ещё немного увеличь ямку на подбородке….»

«Пока не знаю. Вот так что ли?»

«Да, сейчас в самый раз. Может, вы просто делитесь? Или отпочковываетесь?»

«Ни одной мысли нет в моём сознании по этому поводу. Только уверен почему-то: родителем я стану ой как не скоро!»

«Зачем ты делаешь такие толстые щёки?!»

«По двум причинам. Первая: мне будет удобней рассредоточить слой своего тела на остальные участки твоего лица. И вторая мне надо сосредоточить некий потенциал возле твоих губ. Ведь их придётся поддерживать в ином цветовом режиме, а это пока для меня довольно трудно….»

«А щетина?! – вспомнил я. – Не могу сказать, что она растёт с потрясающей скоростью, но колоть она тебя будет изрядно!»

«Нисколько! Я её просто переварю как нежелательное инородное тело. Ты даже не почувствуешь неудобства!»

«Неплохо! А если мне вдруг понадобится отпустить бороду?»

«Без проблем! Мне даже при этом удобней будет держаться за твою кожу. Пропущу волосы сквозь себя и всех делов!»

«Постой! Зачем губы такие огромные сделал? Смотри на фото, там они большие, но не до таких же размеров!»

«Странно! Если ты от хорошего питания наел себе толстые щёки, то почему бы и губы не могли обрасти салом?»

«Не для всех частей тела процесс пополнения идёт одинаково. У образца губы и так смешные. Зачем же его вообще уродом делать? Как хочешь, но в этом месте надо работать тоньше. Понял?»

«Постараюсь, Танти. Но на естественный цвет тогда не рассчитывай….»

«Эй, дружище! – моё лицо стянуло словно вакуумом. – Не так сильно! Может мне понадобится что-то говорить, а рта открыть не удастся! Старайся не нарушать моей нервной деятельности и кровообращения. Добро?»

«То тебе толсто! То тебе тонко! – стал ворчать Булька. – Сам то знаешь – чего хочешь? И не забывай: я ведь только учусь!»

«И получается у тебя просто превосходно! На зависть любому визажисту! – подбодрил я его. – Да и спешить нам некуда. Работай!»

Нос нам удался лучше всего, равно как и уши. А вот с надбровными дугами пришлось повозиться. Когда мы их увеличивали по образцу, брови становились маленькие, словно их выщипали. Удлиняли брови – лобная часть не гармонировала с остальным лицом. Но через три часа между зеркал сидел совершенно другой человек. Хоть и губы он имел немного синеватого оттенка, но в душе я ликовал. Подобная удача мне и не снилась. Теперь у меня появился шанс быстрей добраться до гостиницы «Рока». Главное быдло по пути не вызвать подозрения среди агентов безопасности.

Но, оказалось, что Булька исчерпал ещё не все свои возможности. Когда я ему подробно разъяснил суть и смысл отпечатков пальцев, он пообещал устранить и эту проблему. Причём – легко и быстро!

Естественно, ни первого, ни второго сделать не удалось. Но четыре часа проведённые нами возле микроскопа и с увеличительными стёклами – пустяк по сравнению с той проблемой, которую при этом удалось решить. Булька протянул свою плоть по моим рукам и обвил каждый палец новой кожей с заданным рисунком. Для меня подобное было просто чудом. Не меньше.

Единственное, что беспокоило, так это возможность попасться патрулю на специальном автомобиле с мобильным лайзмером.

«А что такое лайзмер?» – тут же спросил Булька.

«О! Это такой очень полезный прибор для всех служб безопасности. Они стоят во всех космопортах и зданиях со специальным пропускным режимом. Они сканируют плоть подушечек пальцев, а если надо, то и лица и сразу подмечают любые хирургические операции. Как бы давно те не проводились. И если лайзмер зафиксировал малейшие, неучтённые в документах изменения, человека сразу посылают на сверку сетчатки глаза. А уж тогда….»

«Я, конечно, не уверен, – стал размышлять Булька. – Но мне кажется, этот ваш лайзмер будет против нас бессилен. Моё тело полностью перестроилось на твой организм. Теперь я могу моментально заменить вышедший из строя кусочек твоей кожи, без малейших шансов неприятия или не приживления. И мне кажется, срастание будет настолько естественным, что никакой прибор не усмотрит там хирургического вмешательства. Проверить мои убеждения тоже не помешает!»

«Как только представится такая возможность! – пообещал я. – Но скажи мне ещё такую вещь: а другого человека ты можешь так же изменить?»

«Не имею для этого ни потенциала, ни времени, ни возможности! Разве только на самом минимальном участке….»

«Например: на пальцах?»

«Я не уверен, что получится…. Надо экспериментировать…, – сомневался Булька. – И для этого мне придётся отторгнуть от себя частичку своего тела и умертвить….»

«А это будет больно?»

«Не пробовал, не знаю…. А что именно ты хочешь сделать?»

«Надо отпечатки пальцев Николя нанести одному плохому дядьке. И чтоб отпечатки не испортились и после смерти этого дядьки».

Булька некоторое время молчал. Видимо копался в своём, ещё не до конца проснувшемся, сознании. А я тем временем с восторгом разглядывал свои подушечки пальцев. На глаз рисунок незаметен, но под микроскопом отпечатки выглядели как на картинке-образце.

«Для выполнения твоей задачи мне нужно запечатлеть в своей памяти пальцы Николя. И не просто запомнить, а прозондировать основательно. На это уйдёт минут тридцать. Может быть…. Потом мне ту же процедуру надо провести с вашим плохим дядькой. Вот только там уже и часа может не хватить….»

«Тогда немедленно двигаемся на лёжку Николя! – решил я. – Может тебе подкрепиться надо?»

«Могу и без подзарядки, – обрадовал меня Булька, – Но тогда я буду получать питание от тебя. А в этом случае тебе нельзя ущемлять себя в кормёжке. А ещё лучше – старайся потворствовать всем своим гастрономическим склонностям».

«Вот это здорово! Поесть я любил всегда! Вот только, не всегда удавалось…!»

«Теперь тебе диеты не грозят! Да и вообще: со мной не пропадёшь!»

С этими добрыми, напутственными словами я и покинул квартиру Алоиса и отправился к Николя. По дороге предупредив его, что к нему направлен человек. Дабы он открыл на условный стук.

А сам чуть ли не на крыльях летел в многолюдном людском потоке. Естественно, мои глаза автоматически замечали десятки агентов, шныряющих в толпе. Некоторые из них цепкими взглядами застопоривались на моей фигуре, потом, рассмотрев лицо, теряли ко мне всякий интерес. И сотни камер, расставленных в самых удобных местах, тоже изрядно напрягали моё чувство самосохранения. Но они не омрачали моей радости: я просто уверен был в своей неузнаваемости. Оставалось только изо всех сил вести себя непринуждённо, с любопытством разглядывать все окружающее и с аппетитом поглощать по дороге все, что попадалось на лотках у продавцов и предлагалось из окошечек кондитерских, закусочных и небольших кафе. Вел я себя как настоящий владелец среднего капитала: прожорливый, беспардонный и любопытный.