Фактотум - Чарльз Буковски

Но есть работы, на которые вообще невозможно устроиться. Я пытался устроиться в Южно-Калифорнийскую газовую компанию. В их объявлении было сказано, что они ищут помощника в хозяйственно-административный отдел. Был обещан высокий оклад, оплачиваемый больничный, ранний выход на пенсию и т. д., и т. п. Я даже не помню, сколько раз я приходил к ним в контору, сколько раз заполнял их анкеты на желтых бланках, сколько времени я просидел в их приемной на неудобном и жестком стуле, рассматривая огромные фотографии газохранилищ и газопроводов, развешенные по стенам. Но меня так и не взяли туда работать. И я каждый раз очень внимательно присматривался к их сотрудникам и пытался понять, что в них есть такого, чего во мне явно нет.

Дядьку, который был главным на складе тормозных колодок, звали Джордж Хенли. Мы с ним поднялись по узкой лестнице, и он показал мне помещение, где я буду работать — тесную темную комнатушку, освещенную одной тусклой лампочкой. С единственным крошечным окошком, выходившим на мрачный серый переулок.

— Вот, — сказал он, — видите эти картонные коробки? Вам надо будет раскладывать по ним колодки. Вот так.

Мистер Хенли показал мне как.

— Есть три вида коробок. На каждой стоит соответствующая маркировка. Одни коробки — для «Супер прочных тормозных колодок». Вторые — для «Тормозных колодок повышенной прочности». Третьи — для «Тормозных колодок стандартной прочности». Сами колодки лежат вот здесь.

— Но я совершенно не вижу разницы. Как мне их различать?

— Не надо их различать. Они все одинаковые. Просто укладывайте их в коробки. Когда закончите, спускайтесь ко мне в кабинет, и мы найдем вам еще что-нибудь, чем заняться. Хорошо?

— Хорошо. А когда приступать?

— Вот сейчас и приступайте. И еще: здесь наверху не курят. Запрещается категорически. Если вам вдруг за хочется курить, спускайтесь вниз. Это понятно?

— Понятно.

Мистер Хенли ушел, закрыв за собой дверь. Мне было слышно, как он спускается по лестнице. Я открыл крошечное окошко и выглянул в большой мир. Потом сел, расслабился и закурил.

Глава 69

На этой работе я продержался недолго, как и на всех предыдущих. Впрочем, меня это не волновало. Я никогда не жалел о потерянных работах — за одним исключением. Это была самая легкая и ненапряжная работа из всех, на которые мне удавалось устроиться, и мне было действительно жалко ее потерять. Дело было во время Второй мировой войны. Я жил в Сан-Франциско и работал шофером в местном отделении «Красного Креста». Возил медсестер по окрестным городам и поселкам. Мы собирали кровь для военных госпиталей. Когда мы приезжали на место, я разгружал грузовик с оборудованием, после чего был свободен до вечера. Гулял по городу, спал на скамеечке в парке — в общем, бездельничал в свое удовольствие. Ближе к вечеру медсестры убирали наполненные пробирки в морозильные камеры, а я отправлялся в ближайший сортир и выдавливал сгустки крови из резиновых трубок. Обычно я выходил на работу трезвым, но меня все равно мутило, и я представлял себе, что сгустки крови — это крошечные рыбки или красивые маленькие жуки. И это действительно помогало. Во всяком случае, меня ни разу не вырвало.

Это была очень хорошая работа. У меня даже случился роман с одной из молоденьких медсестер. Но как-то раз я перепутал мосты на въезде в очередной городок и заехал в какой-то совсем уже мрачный бандитский квартал. Вместе с медсестрами, иглами и пустыми пробирками. Обитатели квартала — в основном опустившиеся алкаши — явно имели намерение распотрошить наш грузовик вместе с нами. Медсестры начали нервничать. Пришлось возвращаться на мост и искать другой путь, в объезд злачного места. В итоге я все же приехал туда, куда надо: к церкви, где нас ждали доноры. Мы опоздали на два часа пятнадцать минут. Нас встречала толпа возмущенных доноров, врачей и церковнослужителей. Там, на той стороне Атлантического океана, Гитлер вел наступление по всем фронтам. А я потерял замечательную работу. В тот же день.

Глава 70

Главный таксопарк городской службы такси Лос-Анджелеса располагается на южном конце Третьей улицы и представляет собой огромную заасфальтированную площадку, заставленную рядами желтых машин. Тут же поблизости находится и главный диагностический центр Американского общества по борьбе с раковыми заболеваниями. Я как-то к ним заходил. Потому что думал, что у них можно пройти бесплатное обследование. Я кашлял кровью, у меня были какие-то странные уплотнения по всему телу, и часто случались приступы головокружения, но когда я пришел на обследование, мне сказали, что все врачи заняты, и предложили зайти через три недели. Как и каждому американскому мальчику и мужчине, мне всегда говорили: «Чем раньше выявишь рак, тем лучше». Но когда я пришел в медицинский центр, чтобы выявить его «чем раньше, тем лучше», меня заставили ждать три недели. Вот она — разница между тем, что нам говорят, и тем, как бывает на самом деле.

Я пришел через три недели, и мне сказали, что они могут сделать бесплатный анализ крови, но даже если анализ покажет, что рака нет, они не дают никакой гарантии, что его действительно нет. Однако если я заплачу 25 долларов за тот же самый анализ, я смогу быть практически на сто процентов уверен, что у меня нет никакого рака. А чтобы быть абсолютно уверенным, после анализа за 25 долларов надо сдать дополнительный анализ за 75 долларов, и если этот последний анализ покажет, что все хорошо, тогда я уже точно смогу расслабиться. Это будет означать, что причина моих многочисленных недомоганий кроется либо в алкоголизме, либо в расшатанных нервах, либо в запушенном триппере. Они были очень милы и любезны. Они все так хорошо объяснили, эти кошечки в белых халатах из Американского общества по борьбе с раковыми заболеваниями. А я сказал только: «Значит, 100 баксов». «Э-э…» — промямлили они в ответ, и я ушел и вдарился в трехдневный запой, и все подозрительные уплотнения на теле исчезли словно по волшебству. Вместе с приступами головокружения и кровавой мокротой.

По дороге в таксопарк, проходя мимо здания борцов с раковыми заболеваниями, я вспомнил, что в мире есть вещи похуже, чем пытаться устроиться на работу, которая тебе откровенно не нравится. Я пришел в таксопарк, разыскал отдел кадров. Все было знакомо. Все было просто. Те же графы в анкетах, те же вопросы на собеседовании и т. д. Единственным новшеством было снятие отпечатков пальцев, но я знал, что надо делать, когда у тебя берут отпечатки пальцев: расслабил руку и пальцы и прижал их к чернильной подушечке так, как надо — не слишком сильно, не слишком слабо, — и девочка, которая брала отпечатки, похвалила меня за мою компетентность. Потом меня представили инструктору, и он сказал, чтобы я приходил завтра. У нас будут учебные курсы по повышению квалификации. Вечером мы с Джан отмечали.

Глава 71

Джейнуэй Смитсон, наш инструктор, был маленьким, энергичным и совершенно безумным дядечкой. Этакий мелкий задиристый петушок со всклокоченными седыми волосами. Нас было пятеро учеников. Мы все загрузились в одну машину и поехали к Лос-Анджелес-ривер, вернее, к ее пересохшему руслу. В то время Лос-Анджелес-ривер была рекой лишь по названию. Никакой воды не было и в помине — только широкая, плоская, сухая цементная полоса. Под многочисленными эстакадами и мостами в маленьких нишах в цементных стенах селились бомжи. И иногда даже сажали цветочки в горшках перед входом в свои жилища. Все, что им было нужно, чтобы жить по-королевски: горючая жидкость (жечь костры для тепла) и находки с ближайшей помойки. Загорелые, румяные, ненапряженные… у большинства этих бомжей вид был гораздо свежее и цветущее, чем у среднего лос-анджелесского бизнесмена. У этих ребят там, внизу, не было никаких проблем с женщинами, с подоходным налогом, с квартплатой, с расходами на ритуальные услуги и зубных врачей, с повременной оплатой труда, явкой на выборы и ремонтом автомобилей.

Джейнуэй Смитсон двадцать пять лет проработал таксистом и был настолько тупым, что считал это поводом для гордости. Он носил пистолет в правом переднем кармане брюк и похвалялся, что на «тормозных испытаниях» он останавливал свое такси за самое малое время и при наименьшем тормозном пути, чем кто бы то ни было за всю историю таксопарка. Глядя на Смитсона, можно было представить лишь два варианта: либо он врет, не краснея, либо ему охренительно везло. И, разумеется, как и у всех старожилов, двадцать пять лет проработавших на одном месте, у него было явно что-то не то с головой.

— Ладненько, — сказал он. — Бауэрз, вы первый. Разгоняете эту калошу до сорока пяти миль в час и держите скорость. Вот у меня в правой руке пистолет, в левой — секундомер. Как только услышите выстрел, жмите на тормоза. Проверим ваши рефлексы. Не сумеете остановить ее сразу, будете продавать недозревшие бананы на углу Седьмой и Бродвея… Нет, идиот! Не смотри на мой палец! Смотри на дорогу, вперед! Я спою тебе песенку. Да, колыбельную песенку. Ты у меня тут заснешь за рулем. В жизни не угадаешь, когда эта дура пальнет!