Восхождение человечества - Джейкоб Броновски

Николай Коперник, родившийся в 1473 году в Польше, был выдающимся интеллектуалом, проповедником и гуманистом. Медицину и право он изучал в Италии. Коперник реформировал денежную систему Польши, а папа римский просил его помощи в реформе календаря. По крайней мере двадцать лет своей жизни он посвятил современной ему мысли о простоте природы. Он задался вопросом: почему движения планет кажутся такими сложными? И довольно быстро нашел ответ: потому что мы смотрим на небесные тела с Земли, считая ее центром Вселенной. А почему бы не взглянуть на них с другой точки зрения? Это были хорошие для Возрождения причины, больше эмоциональные, чем логичные, которые привели его к выбору Солнца на роль центра Мироздания.

В середине всего находится Солнце. Действительно, в таком великолепнейшем храме кто мог бы поместить этот светильник в другом и лучшем месте, как не в том, откуда он может одновременно все освещать. Ведь не напрасно некоторые называют Солнце светильником мира, другие — умом его, а третьи — правителем. Гермес Трисмегист называет его видимым богом, а Софоклова Электра — всевидящим. Конечно, именно так Солнце, как бы восседая на царском троне, правит обходящей вокруг него семьей светил.

Коперник поставил Солнце в центр Вселенной в 1543 году.

Две страницы из книги «О вращении небесных сфер».

Мы знаем, что Коперник долго обдумывал мысль о Солнце как о центре планетарной системы. Возможно, за несколько лет до своего сорокалетия он написал пробный набросок без расчетов. Так или иначе, идея в те годы религиозного подъема выглядела крайне несвоевременной. В 1543 году, когда Копернику почти исполнились семьдесят лет, он наконец опубликовал сделанное им математическое описание небес, которое назвал «О вращении небесных тел, или Революционный взгляд на небесные сферы как на единую систему, движущуюся вокруг Солнца». Слово «революция» он вполне сознательно употребил в современном нам смысле. В том же году ученый скончался, говорят, свой труд он видел опубликованным один раз, находясь на смертном одре.

Ренессанс стремительно наступал во всем — в религии, искусстве, литературе, музыке и даже в математике. Проявлялось это в лобовых столкновениях новых теорий со средневековой системой. Нам место, которое занимали механика Аристотеля и астрономия Птолемея в средневековой науке, кажется случайным, для современников же Коперника они отражали видимый порядок вещей. Колесо, древнегреческий символ идеального движения, стало оцепеневшим богом, таким же неподвижным, как календарь майя или идолы острова Пасхи.

Современникам система Коперника показалась неестественной, хотя планеты и двигались по кругу (позже молодой ученый из Праги Иоганн Кеплер уточнит, что их орбиты имеют форму эллипса). Однако различия между кругом и овалом не интересовали тогда ни ученых, ни простолюдинов. Они свято верили, что планеты движутся вокруг Земли. Этот постулат был символом веры, возведенным в Абсолют, как будто придумал его не Птолемей, а сам Всевышний. Конечно, дело было не в доктрине, а во власти. Вспомнили о труде Коперника семьдесят лет спустя в Венеции.

В 1564 году родились два великих человека: Уильям Шекспир (в Англии) и Галилео Галилей (в Италии). Шекспир пишет о проблеме власти в собственном веке и дважды переносит место действия в Венецию: в «Венецианском купце» и в «Отелло». Тогда, в 1600 году, Средиземноморье оставалось центром мира, а Венеция была его негласной столицей, поэтому республику наводняли амбициозные люди всех мастей: богатые купцы и авантюристы, художники и ремесленники, слуги и господа.

Местные жители при этом имели репутацию скрытных и хитрых людей. Венеция была свободным портом, как мы бы сказали, и над ним витала аура заговоров, которая характерна для нейтральных городов, таких как Лиссабон и Танжер. Именно венецианцы ложными обещаниями о покровительстве в 1592 году заманили в ловушку Джордано Бруно и передали в руки инквизиции, которая через восемь лет сожгла его на костре в Риме.

У венецианцев было еще одно качество — практичность. Галилей многого достиг, занимаясь фундаментальной наукой в Пизе. Но все же его пригласили на должность профессора математики в Падую скорее благодаря его практическим изысканиям. Некоторые из изящных новаторских разработок Галилея представлены сегодня в Академии Чименто во Флоренции. В их числе — аппарат, измеряющий расширение жидкостей, похожий на термометр, и тонко настроенные гидростатические весы для определения плотности ценных объектов, основанные на принципе Архимеда. Самым интересным изобретением итальянского ученого был так называемый военный компас, который походил на современную логарифмическую линейку. Галилей наладил мелкосерийное производство этих устройств и написал руководство для пользователей, которое выдавал покупателям вместе с прибором. Это был коммерческий успех, так как венецианцы были в восторге.

Неудивительно, что в конце 1608 года фламандцы привезли на продажу примитивную подзорную трубу именно в Венецию. Но у нее уже был Галилей, ученый и математик, пожалуй, лучший в Европе. К тому же он обладал таким даром убеждения, что, когда собрал телескоп, сумел уговорить венецианский сенат поставить его на кампаниле собора Святого Марка.

Галилей был невысокий, рыжеволосый, коренастый человек, неженатый, но при этом имеющий множество внебрачных детей. Ему было сорок пять лет, когда он узнал про изобретение фламандцев, и эта идея воодушевила его. Обдумав ее, он создал прибор с трехкратным увеличением, что чуть больше, чем у театрального бинокля. Галилей добился десятикратного увеличения и, наконец, продемонстрировал венецианскому сенату настоящий телескоп. С башни великолепно просматривались даже корабли на расстоянии двух часов хода от берега. А главное, изобретение обещало принести республике немало денег.

На ученого эта встреча тоже произвела очень сильное впечатление, которое он описал сводному брату во Флоренцию в письме от 29 августа 1609 года:

Вы должны знать: граф Морис, приехавший два месяца назад из Фландрии, представил подзорную трубу, которая приближает далекие предметы, и их можно отчетливо рассмотреть, например изучить человека, идущего на расстоянии двух миль. Эффект приближения вещей показался мне чудесным, одновременно с этим я получил повод для размышлений: мне захотелось изучить трубу с научной точки зрения и самому изготовить подобное приспособление. Я немного подумал и создал телескоп — оптический прибор, который во много раз превзошел фламандский образец. Через шесть дней после первой демонстрации моего телескопа в Венеции меня пригласили в Синьорию, чтобы показать изобретенный мной прибор Сенату, что я и сделал ко всеобщему удивлению. Демонстрация происходила на верхнем этаже кампанилы собора Святого Марка, но уважаемые и весьма немолодые господа и сенаторы преодолели все лестницы, чтобы взглянуть на телескоп. Их труд не был напрасным — они увидели паруса и суда, которые не разглядишь в подзорную трубу фламандцев. Я сумел добиться того, что предмет, удаленный на пятьдесят миль, выглядит так, словно нас разделяет всего пять шагов.

Галилей — создатель современного научного метода. Он сделал это в течение шести месяцев после триумфа на башне собора Святого Марка. Он превратил игрушку предложенную фламандскими мастерами, не только в серьезный инструмент мореплавателей, но и в сложный оптический прибор для научных исследований. Такой смелый подход к сугубо утилитарной вещи был новым для его времени. Однако на этом Галилей не остановился. Он добился тридцатикратного увеличения, провел серию экспериментов и наблюдений и опубликовал в течение сентября 1609 — марта 1610 года результаты своих исследований в книге Sidereus Nuncius («Звездный вестник»). Прочитаем несколько строк из его сочинений:

<…> сверх бесчисленного множества неподвижных звезд, которые природная способность позволяла нам видеть до сего дня, добавились и другие бесчисленные и открылись нашим глазам никогда еще до сих пор не виденные, которые числом более чем в десять раз превосходят старые и известные.

Но что значительно превосходит всякое изумление и что прежде всего побудило нас поставить об этом в известность всех астрономов и философов, заключается в том, что мы как бы нашли четыре блуждающие звезды, никому из бывших до нас не известные и не наблюдавшиеся.

Галилей разглядел спутники Юпитера. Затем он повернул телескоп на Луну (об этом также рассказано в «Звездном вестнике»). Галилей первым опубликовал карты Луны. У нас сохранились оригинальные акварели.

В высшей степени прекрасно и приятно для зрения тело Луны <…> поверхность Луны никак не является гладкой и отполированной, но неровной и шершавой, а также на ней, как и на земной поверхности, существуют громадные восхождения, глубокие впадины и пропасти.