Страж штормов - Дженни Вурц

Джарик торопливо взял с подноса ломоть хлеба и откусил кусочек. Он привык к насмешкам женщин в Морбрите, но слова Кенси его задели: в этих замечаниях не чувствовалось даже того уважения, которое причиталось каждому гостю постоялого двора. Джарик попробовал похлебку и с ужасом понял, что у него дрожат руки.

— Вкусно, — заметил он, стараясь умиротворить Кенси.

От усталости он едва ворочал языком. Кенси пожала плечами.

— Похоже, ты чуть жив. То, что не доешь, я заверну тебе с собой и положу в седельную сумку. — Она сморщила нос, потом улыбнулась: — Ну, спасибо, что меня хоть не заставляют чистить тебе башмаки!

Теперь она говорила вполне дружелюбно, но Джарик заметил, что, принявшись подметать пол, она время от времени оглядывается на него. А один раз краем глаза мальчик уловил, как Кенси подняла скрещенные в запястьях руки, чтобы оградить себя от злого колдовства. Он не сомневался, что после слов пророчицы обитатели Большой Гайре решили обращаться с ним как можно лучше, чтобы поскорее от него избавиться.

Джарик сглотнул ком в горле. Как он выживет за стенами замка Морбрит и тамошней уютной библиотеки? Поддразнивания Кенси, заклятие Анскиере, все, что произошло с ним за последние дни, сделало жизнь унылой и безнадежной. От ужаса у Джарика заныло в животе, он отложил ложку, побоявшись ее уронить. Если бы он уронил эту несчастную ложку, Кенси опять стала бы над ним смеяться. Мальчик сложил руки на коленях, стараясь унять их дрожь.

— Я больше не хочу, — признался он.

Кенси прислонила метлу к стойке.

— Тогда пойдем. Матушка велела отвести тебя в переднюю комнату.

Джарик с трудом поднялся на ноги.

— Вы очень добры.

— Вовсе нет, ты же за это платишь. — Кенси достала свечу из кармана фартука и поднесла фитиль к той, которая горела на столе. — Матушка заметила, что у тебя только серебро. Она сказала, что возьмет полцены, раз за тебя просила Хозяйка. Но больше чем на одну ночь она тебя здесь не оставит.

Джарик заковылял к ступеням, чувствуя себя немного увереннее оттого, что в седельных сумках графа оказались деньги. Люди в деревне могли не беспокоиться: его гнало вперед заклятие волшебника, которое не позволит ему надолго задержаться в Большой Гайре.

Джарик проспал весь день глубоким сном без сновидений. Он рухнул на кровать прямо в пропыленной одежде и не пошевелился ни разу с тех пор, как Кенси закрыла за собой дверь. Не проснулся он и на закате, когда жена хозяина принесла ему горячую воду для умывания. Женщина оставила исходящий паром таз на столике у окна и тихо вышла, не сомневаясь, что мальчик проспит до утра. Так бы наверняка и случилось, но завладевший Джариком волшебник не желал делать скидку на его слабость. Мальчика вырвал из сна внезапный укол беспокойства, и вскоре он полностью проснулся.

В комнате царила темнота. За окном висела луна цвета старой слоновой кости. Хотя до рассвета оставался еще час, Джарик не мог больше оставаться в постели. Заклятие действовало на нервы и заставляло ныть все мышцы; по коже мальчика бежали колючие мурашки.

Джарик встал, вслепую нашаривая свечу и огниво. Он случайно задел таз, и вода перелилась через край, окатив его руку. Но внезапная прохлада не прогнала тревогу, усиливающуюся с каждой минутой. Джарик только наскоро сполоснул лицо — и бросился к двери.

Теперь неприятное ощущение стало слабей. Облегченно вздохнув, Джарик зашагал по коридору. Придется поскорее найти лошадь и расплатиться с хозяином, пока заклятие снова не обрушилось на него в полную силу.

В главной комнате никого не было, но снаружи над источником склонилась Кенси, набирая воду для кухни. Услышав, как распахнулась дверь, она подняла голову и удивленно посмотрела на Джарика.

— Уже уезжаешь? — Она поставила ведро на землю и осторожно обошла лужицы, блестевшие на земле тусклыми пятнами серебра. — Рановато. Конюший еще не встал.

— Я сам могу оседлать лошадь! — сердито ответил Джарик, злясь на то, что она считает его таким беспомощным.

Кенси пожала плечами; в предрассветной дымке ее лицо казалось расплывчатым овалом.

— Как хочешь. Подожди, сейчас принесу твои седельные сумки. Сбрую найдешь в седельной, за лестницей на чердаке.

Джарик не стал дожидаться, пока она договорит. Заклятию было наплевать на правила хорошего тона, и Кенси еще не успела поднять ведра, как мальчик уже поспешил в конюшню.

Он на ощупь отыскал в темноте дверь в нужную комнатушку, где на стене висели его седло и уздечка.

Вороная графа вскинула голову при появлении мальчика; белая звездочка на ее морде была видна даже в полутьме. Джарик подтащил сбрую к стойлу, и сырая солома под ногами напомнила ему, что он бос.

Дрожащими от нетерпения руками он схватил недоуздок. Лошадь попятилась, кожаный недоуздок обжег Джарику ладони, а звон кольца, к которому была привязана вороная, спугнул с чердака голубей. Джарику невольно вспомнились напевные уговоры, которые он с детства слышал в кузнях, — раньше ему никогда не удавался такой трюк, но сейчас лошадь послушалась его. Вороная перестала показывать белки, опустила голову с белой звездочкой и раздула ноздри, издав негромкое вопросительное ржание.

Джарик неуклюже надел на нее уздечку, и лошадь терпеливо снесла неловкость мальчика. Седло с притороченным к нему мечом в ножнах было слишком тяжелым, Джарик не смог поднять его выше плеча, поэтому взобрался на кормушку и уже оттуда дотянулся до спины лошади. Кенси вернулась как раз в тот миг, когда, затянув подпругу, Джарик спрыгнул на пол. Он вывел лошадь из стойла, и Кенси пристегнула седельные сумки, продолжая болтать и ничуть не смущаясь молчанием постояльца.

— Матушка взяла с тебя одну серебряную монету за постой, конюший взял половину монеты за корм для лошади и за подкову. В кошельке осталось еще шесть монет, я положила его в левую седельную сумку. Еду и твой плащ положила в правый. — Обернувшись, она увидела, что Джарик осматривает заднее копыто лошади. — Ну как, доволен работой?

Джарик отпустил копыто и выпрямился.

— Сойдет.

Сработано было плохо, но он постарался скрыть свое неудовольствие. С четырех лет опекуны вбивали ему в голову, что надо делать свое дело как можно лучше, но сил на работу с молотом у него не хватало, поэтому Джарику осталось лишь сожалеть о неумелости конюшего. Он повел лошадь из конюшни, стараясь ступать так, чтобы копыта не отдавили ему ноги.

Пора было садиться в седло и продолжать путь, но Кенси все еще топталась неподалеку. Лошадь зашагала через лужи у источника, поднимая тучи брызг, потом начала пить, а Джарик вставил ногу в стремя.

— Подожди! — вдруг выпалила Кенси, развернулась и убежала в таверну.