Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - Михаил Ланцов

Площадь станицы была заполнена людом основательно. Горцы и казаки занимали все скамейки, идущие с легким возвышением, образовывая своего рода амфитеатр. Собралось больше тысячи человек в виде различных представителей от горских народов и кланов, да и из разных казачьих станиц оказалось немало гостей. Даже с астраханских и донских земель добрались делегаты. И это не считая просто поразительного количества зевак, что толпились вокруг этой площади, собираясь понаблюдать да послушать издалека.

Спустя какие-то минуты после прибытия уже все в станице знали о происшествии на дороге, ибо казаки сопровождения оказались довольно словоохотливы. Просто до недержания.

Сказать, что представители горских кланов и родов не задергались, – значит ничего не сказать. У многих из них в голове пульсировала мысль о том, что пора бежать, дабы не попасть под горячую руку разъяренного наследника. Но «явить трусость гяурам» для «настоящих джигитов» было невместно. А потому все остались на своих местах, взяв верх над низменными страстями. К тому же бежать было непросто. Предусмотрительные казаки, вежливо отдав гостям «центральную трибуну», стиснули их с боков рядами своих ветеранов, а позади, среди праздной публики, стояли станичники моложе.

Кортеж остановился за импровизированным дощатым помостом, и цесаревич, видя, что «народ для разврата собрался» [82], решил не тянуть и сразу перейти к делу.

Выйдя на помост и оглядев высокое собрание, напоминающее стаю матерых волков в окружении своры волкодавов, Александр окончательно убедился в правильности принятого решения. Произносить здесь и сейчас заранее подготовленную речь значило уподобиться прорабу из старой комедии, вещавшему «о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра», перед лицом неблагодарной публики. Поэтому Саша дал присутствующим одобрительно погудеть, выражая радость встречи, и жестом усадил всех обратно.

– Мир вам и милость Создателя, – начал мерно и с выражением цесаревич. – Я собрал вас всех для того, чтобы объяснить мою позицию как наследника империи по делам на Северном Кавказе. В первую очередь, конечно, горскому населению, которое зачастую довольно плохо знакомо с положением дел в государстве. – Саша выдержал небольшую паузу и продолжил: – Империя пришла на Кавказ. Можно этому радоваться, можно горевать, но это ничего не изменит. Империя подобна древу. Она должна расти и укрепляться или погибнуть. Но в этом случае несладко придется не только давно живущим в ее кроне, но и тем, кто едва коснулся ветвей, – рухнувший ствол лесного великана раздавит всех. Именно об этом я собирался держать речь и об этом писал в своем послании. Но теперь придется говорить о другом. – Цесаревич выдержал многозначительную паузу.

– Сегодня кто-то пытался убить всех вас и ваши семьи. Если бы эта пуля, – Александр слегка приподнял перевязанную кисть левой руки, – была чуть точнее, я не смог бы поручиться за выдержку своей охраны и станичников. На месте переговоров пролилась бы кровь. – Саша сделал паузу и медленно обвел представителей горских народов холодным, жестким взглядом. – Скажите, уважаемые, как бы каждый из вас поступил, узнав о подлом убийстве своего старшего сына? Вы понимаете, что на Кавказ едва не пришла новая война? Кровавая и безжалостная, после которой эти горы опустели бы полностью. Подумайте, нужно ли это вам? Я думаю, нет! Но кому-то выгодна наша взаимная вражда! Вот, – Саша кивнул на пленников-абреков, – эти «молодцы» были в числе тех, кто напал на меня и моих людей по дороге сюда. Расскажите уважаемым гостям все, что рассказали мне.

Поначалу пленники немного стеснялись выступать перед таким скоплением народа, но потихоньку разговорились. Сразу после того, как им начали делать лечебно-профилактический массаж ногами. Мгновенно пропали и робость, и стеснение, и излишняя скромность. Они поведали уважаемым гостям о том, как в их банду прибыл турецкий эмиссар, привез денег и сулил еще больше, говоря им об оплаченном нападении на кортеж, как о богоугодном деле.

Видимо, на «товарищей» очень сильно произвела впечатление гибель всего отряда на их глазах с последующими пытками раненых, но «крышу» им основательно снесло. То есть их «понесло», и они, увлекшись, стали рассказывать уважаемой публике очень много всяких уже совершенно излишних деталей, связанных с нелегальным бизнесом, которым занималась банда. К счастью, имен они особенно не знали, однако даже того, что они говорили, хватало для острых приступов зубной боли у многих присутствующих гостей. Пленные умудрились задеть в своих повествованиях и горцев, и казаков. В том числе и упомянули о каких-то каналах сбыта рабов, захваченных в других землях посредством ватажек, сколоченных из казаков и абреков. Так что через минут двадцать увлеченной исповеди цесаревичу пришлось их заткнуть, опасаясь того, чтобы первые ряды гостей не бросились и не разорвали болтунов голыми руками. Они сказали достаточно.

– Как вы видите, дела этих мест очень любопытны. – Саша усмехнулся. – Вспомните войну Шамиля. Кто ее финансировал? Правильно, Турция. Но я вам скажу больше – Турция выступала в этом деле посредником, реализуя не только свои интересы. Но это уже не столь важно. Важно то, что на вас всех им плевать. Вы для них обычное пушечное мясо. Расходный материал. Ваша жизнь, здоровье и имущество для них ничего не значат. Они не братья-мусульмане вам, а враги. Ради кого стараетесь? Или вы, как наивные дети, рады совершить любую красивую глупость? Запомните простую мудрость – всегда в любом восстании замешаны некие внешние силы. Где-то прямо, где-то косвенно. Восставшие – это обычный расходный материал, которым охотно расплачиваются за возможность ослабить державу. Вам самим нравится эта роль? Роль овец, которых стадами отправляют на заклание? Подумайте над этим. – Цесаревич сделал долгую паузу. – А вы, – он обратился к пленникам, что так и сидели на земле связанными, – можете идти. Я обещал вам свободу в обмен на публичное признание в своих преступлениях, и я выполняю свое обещание. Развяжите им руки.

Забегая вперед, нужно сказать, что эти трое не прожили и дня. Конечно, они пытались убежать, но «подвести под монастырь» столько серьезных людей разом никому не удавалось безнаказанно.

– Многие говорят, что нас разделяет вера. Но это не так. Уже несколько веков в империи живут потомки Золотой Орды и другие народы, исповедующие ислам. Спросите хана Нахичеванского, мешает ли ему служба империи помнить свою веру, язык и обычаи? Спросите других, – Саша указал рукой на небольшую делегацию, стоявшую возле моста, – я специально привез их, чтобы они смогли честно, глядя вам прямо глаза, держать ответ об этом.

Дождавшись утвердительного кивка хана, цесаревич продолжил:

– Мне доносили, что мусульмане на Кавказе вместо духовного развития призывают считать всех людей иной веры хуже собак. Как же так? Разве Коран не учит вас, что нужно уважительно относиться ко всем людям «Книги»? Или, может быть, дело не в религии, а в чувстве безнаказанности, которое подстегивает обыкновенный бандитизм? Чем это лучше поклонения идолам? Или вы считаете, что любовь Бога можно снискать причинением мучений? Это лицемерная ложь! Создатель не освятил ни одну войну, ни одно ограбление, ни одно убийство. Ни в исламе, ни в православии нет к ним призыва. – Саша вновь взял небольшую паузу, разглядывая своих зрителей. – Я, как наследник империи, не желаю какого-либо вреда ее подданным, а потому говорю вам, что буду поступать с вами так, как вы сами будете того требовать своим поведением. Правитель должен всегда поступать милосердно по отношению к тем людям, что волею Создателя оказались у него в подчинении. Поэтому, чтобы сохранить жизнь, здоровье и имущество большинства, он просто обязан при необходимости уничтожать тех, кто угрожает им – бандитов и преступников. Даже если они прикрывают свои поступки религиозными мотивами. Это их не оправдывает, а, наоборот, отягощает вину. Ибо они не только грабят и убивают, но и пытаются навести тень на веру своих отцов. Бороться с такими людьми – долг любого правителя. А долги императора – самые важные на земле. Он обязан их не просто возвращать, но, дабы сохранить уважение своих подданных, возвращать сторицей. То есть если Богом вверенному ему человека ударили по щеке, то императору надлежит обидчику сломать челюсть. Если сломали челюсть – сломать руку. Если сломали руку – убить. Дабы впредь никому не приходило в голову покушаться на его подданных. Просто представьте, что император есть патриарх огромного рода – всей России. Со всеми вытекающими последствиями. – Все нарастающий легкий шепот заставил Александр замолчать и подождать, пока слушатели заткнутся. – К чему я все это говорил? Ввязываться в местные дрязги, которые и без того сильно запутаны, я считаю не нужным. Пока не нужным. – На слове «пока» Александр сделал очень сильный акцент. – Но если горные народы не желают стать кровными врагами императора, то им надобно взяться за ум и самим разобраться с бандитами. Я знаю, что не все их поддерживают, но нужно пойти дальше и прекратить это бесчинство в принципе. Впрочем, я вас не неволю. Вы – свободные люди и вправе поддерживать абреков и лицемеров, которые пытаются оправдать их преступления религиозным рвением. Но в этом случае вам не по пути с империей и ее верноподданными. То есть у вас останется только два пути: либо стать ближе к Аллаху, банально умерев, либо бежать со своих дворов, дабы воздаяние императорского долга не настигло вас. – Народ вновь зашептался, и Александру опять пришлось замолчать, обводя их глазами.