Смерть композитора. Хроника подлинного расследования - Алексей Иванович Ракитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Записка с харьковскими адресами двух девушек — Корниенко Виктории Витальевны и Корниенко Елены Васильевны — найденная в кармане плаща Ивасюка.
В этом месте внимательный читатель наверняка вспомнит записку с двумя женскими фамилиями и харьковскими адресами, найденную в кармане плаща Владимира Ивасюка. И озадачится, ведь что же это получается: записка с «координатами» двух женщин из Харькова у Ивасюка имелась, а Татьяна Жукова ничего об этих контактах не знала! Интересно, правда? Чуть ниже мы вернёмся ещё к этой записке, нас ждут очередные неожиданные открытия.
Озадаченный следователь, услыхав про отсутствие у Владимира Ивасюка знакомых в Харькове, осторожно поинтересовался, известны ли Татьяне девушки из этого города по фамилии Корниенко? Татьяна ответила: «Я не знаю никаких девушек или женщин под фамилией Корниенко, которые бы проживали в Харькове.»
Закончив с обсуждением отношений Ивасюка с женским полом, следователь перешёл к выяснению вопроса о склонности композитора к прогулкам в лесной зоне. Подтекст подобного интереса понятен. Татьяна ответила развёрнуто, даже в кратком протокольном изложении получилось длинно: «Володя очень любил природу, мы часто с ним выезжали в лес. Он иногда звонил мне и предлагал ехать в лес, очень любил воду. Мы останавливали машину, такси или же частный автомобиль и выезжали в лес.» Далее следует рассказ про поездки в различные лесные районы и к озёрам. Касаясь поездок в Брюховичский лес, Татьяна сообщила следователю, что «в Брюховичи со мной ездили очень редко» (так в оригинале).
Хотя такие вылазки всё же случались (стилистика оригинала сохранена): «Однажды в 1975 году мы вместе с ним ездили в Брюховичах. Отмечали мы мой день рождения». Далее следователь решил уточнить наличие у Ивасюка связи с объектами в районе Брюховичского леса и задал в связи с этим соответствующие вопросы. Получил исчерпывающий ответ: «Мне неизвестно, чтобы у Светы были знакомые, которые в Брюховичах имеют дачу в районе туберкулёзной больницы. К пансионатам „Электрон“ или „Юность“ Володя не имел никакого отношения и мы туда никогда не заходили.»
После разговора о лесах и озёрах, видимо, довольно продолжительного, следователь Гнатив вновь вернулся к вопросу об отношении Владимира Ивасюка с женским полом, а конкретно, с Софией Ротару. То ли понял, что забыл поинтересоваться конкретно этим, то ли решил проверить, не сообщит ли свидетельница на сей счёт нечто малоизвестное. Татьяна Жукова ничего неожиданного не ответила: «С Ротару у Володи были чисто творческие отношения.» Разумеется, следователю надлежало поговорить со свидетельницей и о финансовом положении её близкого друга. Всё-таки, сбережения Владимира Ивасюка по тем временам были не просто очень большими, а исключительными. Напомним, у него на сберкнижках хранилось порядка 44 тыс. рублей — для того времени это была колоссальная сумма.
К вопросу о деньгах Владимира следователь возвращался дважды с некоторым интервалом. Если суммировать сказанное Татьяной, то ответы сводились к следующему: «О своих сбережениях Володя мне никогда не рассказывал и я у него не спрашивала. У меня свои деньги были. Я догадывалась, что у него есть сбережения. (…) Если мы с ним посещали кафе или ресторан, то рассчитывался Володя. (…) Володя к деньгам был очень бережливым. Занимал деньги он только близким людям. За последнее время родители выдавали деньги Володе, если так можно выразиться».
Признаюсь, последняя фраза аж резанула глаз. Ну в самом деле, мужчине уже 30 лет, он самостоятельно заработал своё богатство, причём богатство настоящее, без оговорок… что значит, «родители выдавали деньги»?! Получается, родители контролировали кошелёк сына?
Это очень нехороший сигнал. Почему такое вообще стало возможным? Владимир Ивасюк — благоразумный, адекватный, полностью дееспособный мужчина, почему со стороны родителей имела место подобная опека, скажем прямо, недопустимая? Можно, конечно, заподозрить, что косноязычный Гнатив в очередной раз криво записал слова Жуковой… читатель сам может видеть, как тужится бедный следователь, пытаясь настрогать пару-тройку понятных фраз! Честное слово, ему бы в Сизифы пойти работать, камни в гору катать — это получилось бы лучше, чем протоколы строчить. Но думается, что мы имеем дело вовсе не с криворукостью гражданина Гнатива.
Некоторые настораживающие в этом отношении моменты проскальзывали в материалах уголовного дела и ранее. Например, до некоторой степени удивительной показалась калькуляция последней поездки Владимира в Хмельницкий, которую выдала мать композитора во время допроса. В своём месте фрагмент этот цитировался. София Ивановна очень точно подсчитала денежные суммы, которыми располагал сын до поездки на конкурс, после возвращения и перед выходом из дома около 13 часов 24 апреля, когда мать его видела в последний раз. Такая осведомленность о ситуации в чужом кошельке не то, чтобы покоробила, но… обратила на себя внимание.
Для сравнения, автор считает возможным сослаться на собственный жизненный опыт — в том же самом 1979 г родители не знали сколько денег в моём кошельке. Конечно, я был школьником и у меня не было 44 тыс. рублей на 4 сберкнижках, но родителей в принципе не интересовало сколько у меня денег — 2 рубля или 3, понимаете? Другой любопытный момент — это отдых Владимира Ивасюка с родителями на море. Понятно, что сын должен уделять время родителям, находить возможности для помощи им и всемерной поддержки, когда в этом возникает потребность, но и отдыхать самостоятельно он тоже должен. Начиная с определенного возраста человеку необходима свобода и приватность и, говоря по совести, прочитав о двухнедельном ежегодном отдыхе с родителями на море, возникло ощущение, что с личной свободой и приватностью у Владимира Ивасюка дела обстояли не совсем так, как следовало. И вот теперь «родители выдавали деньги»…
Ладно, вернёмся к протоколу, тем более, что дальше оказалась затронута тема в высшей степени важная для следствия. Речь зашла о склонности Владимира Ивасюка выпивать и сказанное Татьяной Жуковой прозвучало диссонансом по отношению к тому, что говорилось об этом ранее родителями композитора. Итак, цитата: «Ещё до болезни, то Володя любил выпивать (так в оригинале — прим. А.Р.). Он мог прилично выпить. Его окружали творческие работники, которые употребляли много спиртного и Володю в это втягивали. Чтобы себе „пробить“ что-либо в творчестве, Володя должен был тоже угощать спиртным некоторых работников и сам втягивался в это».
Что ж, теперь мы видим
