Философия права - Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Я могу отчуждать от себя свою собственность, так как она моя лишь постольку, поскольку я в нее вкладываю свою волю, – так что я отставляю от себя свою вещь как бесхозяйную (derelinquere) или предоставляю ее для владения воле другого, – но я могу это сделать лишь постольку, поскольку сама вещь по своей природе есть нечто внешнее.

Прибавление. Если давность есть отчуждение с не прямо выраженной волей, то истинное отчуждение есть волеизъявление, что я отныне не хочу рассматривать вещь как мою. Все в целом может рассматриваться еще и так, что отчуждение есть истинное овладение вещью. Непосредственное вступление во владение есть первый момент собственности. Собственность приобретается также и посредством потребления, и третий момент есть единство этих двух моментов, есть овладение посредством отчуждения.

§ 66

Неотчуждаемы поэтому те блага или, вернее, те субстанциальные определения, и также не погашаются давностью права на те субстанциальные определения, которые составляют собственнейшую мою личность и всеобщую сущность моего самосознания, равно как неотчуждаема и моя личность вообще, моя всеобщая свобода воли, нравственность, религия.

Примечание. Что то, чтò дух есть согласно своему понятию или в себе, он представляет собою также и в наличном бытии и для себя (следовательно, личность, способная обладать собственностью, обладает также и нравственностью, религией), – эта идея есть само его понятие (как causa sui, т. е. как свободная причина), он есть нечто такое, cujus natura non potest concipi nisi existens (чья природа не может быть представляема иначе, как существующая). (Спиноза, «Этика», стр. 1, опред. 1.) Именно в этом понятии, согласно которому он есть то, что́ он есть, лишь через себя самого и как бесконечное возвращение в себя из природной непосредственности своего наличного бытия, – в этом именно понятии и заключается возможность антагонизма между тем, что́ он есть лишь в себе, a не также и для себя (§ 58), и между тем, что́ он, наоборот, есть лишь для себя, а не в себе (в воле – злое); в том же заключается возможность отчуждения личности и ее субстанциального бытия – происходит ли это отчуждение бессознательно или с ясно выраженным намерением. – Примерами отчуждения личности служат рабство, крепостничество, неспособность обладать собственностью, несвобода в овладении этой собственностью и т. д.; отчуждение разумности интеллекта, морали, нравственности, религии происходит в суеверии, в признании за другими авторитета и правомочия определять за меня и предписывать мне, какие поступки я должен совершать (когда кто-нибудь определенно нанимается на грабеж, убийство и т. д. и на возможность преступления), что́ я должен считать долгом совести, религиозной истиной и т. д. – Право на такое неотчуждаемое не теряется вследствие давности, ибо акт, посредством которого я вступаю во владение моей личностью и субстанциальной сущностью, акт, посредством которого я сделал себя правоспособным и вменяемым, моральным, религиозным, изъемлет эти определения из той внешней сферы, которая одна лишь и сообщала им способность быть владением другого. Со снятием внешности отпадают определения времени и все те основания, которые могут быть заимствованы из моего прежнего согласия или попустительства. Это мое возвращение в себя самого, посредством чего я себя делаю существующим как идея, как правовое и моральное лицо, снимает прежнее отношение и прежнюю несправедливость, которую я и другой совершили в отношении моего понятия и разума тем, что позволяли обращаться и обращались с бесконечным существованием самосознания как с чем-то внешним. – Это мое возвращение в себя вскрывает противоречие, заключающееся в том, что я отдал другим во владение мою правоспособность, мою нравственность, мою религиозность, т. е. именно то, чем я сам не владел, и чтó с той поры, как начинаю владеть им, по существу уже существует лишь как мое, а не как нечто внешнее.

Прибавление. В природе вещей заключается абсолютное право раба добывать себе свободу; в природе же вещей лежит, что если кто-нибудь запродал свою нравственность, нанявшись на грабеж и убийство, то этот договор сам по себе не имеет никакой силы, и каждый обладает правом расторгнуть его. Точно так же обстоит дело с передачей моей религиозности священнику, являющемуся моим духовником, ибо такие интимные вопросы человек должен решать лишь сам с собою. Религиозность, часть которой отдается в руки другого, уже не есть религиозность, ибо дух един и он должен обитать во мне; мне должно принадлежать объединение в-себе-и для-себя-бытия.

§ 67

Отдельные произведения моих особенных, телесных и духовных умений и ограниченное во времени пользование ими и моими возможностями деятельности я могу отчудить другому, так как они вследствие этого ограничения получают внешнее отношение к моей целостности и всеобщности. Отчуждением же посредством работы всего моего конкретного времени и целокупности моей продукции я сделал бы собственностью другого лица то, чтó в них субстанциально, мою всеобщую деятельность и действительность, мою личность.

Примечание. Здесь перед нами такое же отношение, какое мы видели выше, в § 61, между субстанцией вещи и ее пользованием; подобно тому как последнее отлично от первой лишь постольку, поскольку оно ограничено, точно так же и пользование моими силами отлично от них самих, и, следовательно, от меня лишь постольку, поскольку оно количественно ограничено: целостность проявления какой-нибудь силы есть сама эта сила; целостность акциденций – сама субстанция; целостность обособлений – само всеобщее.

Прибавление. Указанное здесь различие представляет собой то различие, которое имеется между рабом и современной домашней прислугой или поденщиком. Афинский раб имел, может быть, более легкие обязанности и более духовную работу, чем обыкновенно наша прислуга, и все же он был рабом, потому что весь объем его деятельности был отчужден господину.

§ 68

Своеобразное в духовной продукции может, благодаря способу его проявления, непосредственно перейти в такую внешность некоей вещи, которая теперь может быть точно так же произведена и другими, так что с ее приобретением теперешний собственник, помимо того, что он этим может присвоить сообщенные мысли или техническое изобретение (каковая возможность частью – в литературных произведениях – составляет единственное определение и ценность приобретения), делается вместе с тем владельцем общего приема и способа такого обнаружения и многообразного производства подобных вещей.

Примечание. В произведениях искусства форма воплощения мысли во внешнем материале представляет собою в качестве вещи в столь выдающейся степени своеобразие произведшего его индивидуума, что подражание такому произведению есть по существу продукт собственного духовного и технического умения. В литературном произведении и также в техническом изобретении форма, благодаря которой они суть внешние вещи, представляет собою нечто механическое, – в первом потому, что мысль дана в нем лишь в ряде разрозненных абстрактных знаков, а не в конкретных образах, во втором потому, что оно вообще имеет механическое содержание. Способ воспроизведения таких вещей как