Второе азиатское нашествие - Николай Прокудин

 - Вам делать не хрен, доклады бы только слушать, а мне работать надо. Тем более в нонешнее утро… Ты, поди, и сам еле встал, после ночки с такой кралей! Ох, шикарная девушка!

 Механик ухмыльнулся, потом на секунду отвлекся и заорал глядя через плечо комбата на нерасторопного водителя:

 - Бензин льёшь, как слепой смотришь! Раззява! Запомни: высчитаю до копейки из трудодней! Почти поллитра расплескал, недотёпа.

 Озоруев покачал головой:

 - Илья Петрович! Ты словно реликт! Анахронизм ходячий! Какие еще в наше время трудодни! Тем более мы на военной службе! Объяви ему наряд на службу!

 - Петров! Объявляю тебе наряд на службу! — тотчас поправился завгар. — Сегодня заступаешь дежурным по автопарку! Марш с моих глаз долой, оболтус!

 - Бензина много осталось?

 - Много! А зачем спрашиваешь? Скажи, комбат, с какой целью интересуешься? Ведь не для продажи? Чует моё сердце, по этой обстановке мы скоро будем драпать как можно дальше в тыл?

 - Не знаю, пока приказа отступать нет.

 Старый механик хитро усмехнулся:

 - Какой на хрен приказ! Знаем мы тебя, Озоруев! Ты сам себе приказ! Скажи, что задумал?

 - Пока ничего конкретно, но думы думаю…

 Озоруев машинально осмотрелся по сторонам, а старик, заговорщически наклонившись, прошептал:

 - Признаюсь честно, глядя на твою симпотюлечку, и меня на блуд потянуло! Хочу, аж зубы скрипят! Стоит, хоть прикажи пристрелить его!

 - Старый охальник! Мне до твоих желаний дела нет, я–то теперь в полном порядке!

 - Вот–вот, завидую тебе, комбат, а мне, седояйцевому, не угнаться за молодками! Что делать, подскажи?

 - Бегай по старухам!

 - Иди к черту! Моя старуха далеко, а чужие старухи и подавно не нужны. Ладно, хватит пустое болтать про блуд, говори, какие будут дальнейшие указания? Делись задумками…

 Максим устроился на лавочке и пригласил старика сесть рядом.

 - Сейчас всё тихо, но надолго ли мы оставлены в покое китаёзами? Помощи нам, судя по всему, из Ставки никакой не будет, бежавшие войска укрепились по Байкалу. Этот обоз пришел первый и последний, больше ни одна попутная телега к нам не заглянет… Стоять на смерть и погибнуть за Президента и его свиту я не намерен. Ради чего я должен помирать в расцвете лет ни за понюшку табака? Я считаю: мы свою задачу выполнили с честью, дали возможность мирному населению эвакуироваться, а войскам перегруппироваться и наладить оборону. Теперь наш черед уходить отсюда, поэтому бензин нам нужен для отступления.

 - Тебя в Слюдянке наверняка к стенке поставят и не посмотрят на боевые заслуги. Сорвут погоны, ордена, а потом шлепнут, и скорее всего, без суда и следствия. Быстро стал полковником — еще быстрее сделаешься покойником.

 Озоруев громко и заразительно расхохотался в ответ на этот каламбур.

 - Что ржёшь, как молодой жеребец? — обиделся механик.

 - Значит, я верно думаю, раз даже в твою аполитичную голову пришла подобная мысль. Нет, старина, мы не пойдем на Слюдянку, мы направимся в сторону Нарына, а дальше видно будет, возможно двинем к Закаменску.

 - А почему сразу не пойти на Дархан?

 - Устами старика, как и младенца, глаголет истина! Верное дело говоришь, отец! И у меня есть такая крамольная мысль: укроемся в Монголии, а потом либо сдадим оружие, и пусть они нас интернируют оттуда в Европу, либо окопаемся в степи и будем ждать спасательной экспедиции!

 Озоруев одобрительно похлопал сообразительного деда по плечу и поспешил в штаб.

 Комбат подоспел вовремя: на командном пункте его поджидали перепуганные до смерти Шмуклер, вестовой и связист.

 - Командир! С вами желает говорить Президент! Готовность связи через пять минут! Вам подать китель и фуражку?

 - Изя, может быть, ты думаешь, что я с ним буду по стойке смирно говорить? На вытяжку? А вот и нет, дудки, наоборот, разлягусь на нарах и коньяк хлебну под разговор.

 - Коньяка нет, — поправил вестовой командира.

 - А спирт есть?

 - Спирт есть, и початая бутылка водки из прибывшего обоза тоже имеется в наличии.

 - Эй, Черкасец, накрывай на стол! Стаканы, вилки, тарелки… А ты, Шмуклер, сало нарежь, огурчики подай и наливай! Будем расслабляться и гутарить с полнейшим пренебрежением к москалям! — пошутил комбат.

 Едва вестовой разлил водку в стаканчики, и только они успели поднять первый тост, как радиостанция ожила. В наушниках послышался треск и раздался суровый казенный голос, отдающий металлом:

 - Сейчас с вами будет говорить Верховный Главнокомандующий, Президент России!

 Прошла минута, но, никто не заговорил, и тот же начальственный голос вновь повторил заученную фразу:

 - Внимание! С вами будет говорить Верховный Главнокомандующий, Президент России!

 - Ага, с нетерпением ждем речь любимого болтуна! Изя, наливай! — скомандовал Озоруев. — Сейчас услышим цитаты из идеологии «Чуч–хэ»…

 - Не понял! Что наливай? Какой чукча? — раздался вполне человеческий голос, только со знакомыми противными интонациями. — Кому наливай? Зачем наливать?

 - Водку разливаем, что ещё можно пить перед боем солдату…

 - А–а–а–а, понимаю, понимаю, понимаю, — зачастил человек на другом конце провода. — Ваше здоровье, господа!

 - И ваше тоже! А с кем имею честь?

 - Как с кем? Вас что, не оповестили? Я ваш Президент! Василий Васильевич Матюхин!

 - Ах, это ты… Нет, Вася, ты не мой…, — возразил Озоруев.

 - Как это не ваш! Ты не слышал про меня, про Матюхина?! — рассердился Президент.

 - Слышать слышал, но лично не знаком. Я за тебя не голосовал, и на ваши фальсифицированные и подтасованные выборы никогда не ходил. Будем знакомы. Я — Озоруев!

 - Да как ты смеешь дерзить! Товарищ полковник, ты ставишь под сомнение легитимность моего избрания? Да я тебя… в порошок сотру!

 - Президент! Здесь все свои, не кипятись и не ори! Что хотел узнать–то, Василий? А то обижусь и трубку брошу.

 - Хотел услышать от тебя правдивый доклад, как говорится из первых уст, какая обстановка на фронте, — сбавил тон Президент.

 - Спрашивай и отвечу.

 - Я и спрашиваю!

 - Докладываю: на всем фронте бардак и развал, и только у нас полный порядок! Линия обороны батальона незыблема, враг не пройдет…

 - Вот как раз этого нам, дорогой товарищ, уже и не надо! Полковник, я тебе приказываю оставить позиции и как можно быстрее отступить. Вас ждут в районе Байкальска.

 - Тамбовский волк тебе товарищ…

 - Молчать! Как разговариваешь! Срок прибытия — сутки! Явитесь и доложите в штаб группировки и уполномоченному представителю Ставки о результатах боевых действий устно и письменно.

 - Я так и думал. А не там ли базируется военный трибунал фронта и контрразведка? — ухмыльнулся Максим.

 - Честным офицерам, не запятнавшим своей чести и не совершившим преступлений, бояться нечего… Лично ты совершал что–либо противоправное? Тебе есть чего опасаться, Озоруев? Разве твоя совесть не чиста?

 Максим опять усмехнулся.

 - Моя совесть как алмаз, а вот чиста ли она у председателя трибунала и командующего? Не запачкают ли они мою совесть своими руками? Нужен ли им свидетель бездарного и постыдного бегства… Например, лично вам надобны живые свидетели позора поражения или лучше мёртвые герои?

 - Интересная мысль! — усмехнулся Президент. — Я подумаю…

 Связь прервалась, и в трубке послышались прерывистые гудки.

 Глава 13. Байкальский разлом

 Президент вызвал всех участников проекта «Разлом» в Ставку.

 - Операцию назначаю на завтра! Штольни готовы? Заряды заложили?

 - Так точно! Полная боевая готовность. Можно давать отсчёт времени на первый взрыв, — доложил новый министр наступления, свежеиспечённый маршал, а в недавнем прошлом генерал Квашнята. — Когда прикажете выполнять?

 - Ровно в полночь! — торжественно произнёс Президент.

 - Время московское? — уточнил генерал–майор, начальник Главного военно–научного управления.

 - Местное! Зачем обязательно всё обязательно делать по Москве? Надо ориентироваться на местные реалии, на местное время. Лучше поступим так: взорвем китаёз к чёртовой матери на рассвете! Вы уверены в успехе, профессор?

 - На восемьдесят процентов… — кивнул генерал.

 - Значит на двадцать процентов вы уже покойники…

 Бритый череп пожилого ученого в генеральском звании от солдафонской шутки Василия вмиг покрылся холодной испариной, а стекла очков запотели. Профессор судорожно полез в карман брюк, чем вызвал напряженный интерес охраны, и два мордоворота, словно цепные псы, напряглись и изготовились, однако профессор извлек оттуда не пистолет, не бомбу, а мятый носовой платок и лихорадочно принялся вытирать лицо, шею и затылок.

 - Население оповещаем об угрозе наводнения и землетрясений?

 - Нет! А вдруг утечка информации? — поднёс палец к губам Матюхин. — Тс–с–с! Всё делать тайно! Но после взрыва принять меры по спасению пострадавших и выживших в катастрофе.