Пуля справедливости - Вячеслав Жуков

Сурин искоса наблюдавший за этой процедурой, попытался возразить, но парень показал ему кулак.

– В табло хошь огрести? – грозно спросил он. И Сурин решил не испытывать судьбу.

– Не-ка, не хочу, – замотал он головой.

– Тогда замолкни. Сиди и читай газету, – тут же последовало предложение от наглеца, который помял пиджак в руках, словно что-то отыскивал под подкладкой, а потом за ненадобностью бросил его обратно на стул, но промахнулся, и пиджак оказался на полу.

Сурин развернул газету, пробегая глазами по заголовкам.

– Ты в самом низу читай, – посоветовал парень. Сурин вздохнул и опустил глаза, уткнувшись в колонку, где сообщалось, что за истекшие сутки в Москве случилось два ограбления. Первое не заинтересовало его. А вот второе…

Впившись взглядом в ровные типографские строчки, он несколько раз прочитал сообщение, которое подавалось в газете, как небольшая заметка. Видно редакции было настоятельно рекомендовано руководством правоохранительных органов, что называется, не раздувать кадило. Они и не раздули. В сообщении было написано про то самое ограбление, о котором Валентин Михайлович Сурин постарался забыть. После того, как он сложил газету и положил ее на стол, нагловатый парень, ухмыльнувшись, предложил:

– Ну, теперь давай, разъясняй.

Сурин недоуменно уставился на парня.

– Боюсь, молодой человек, вы все же не по адресу. Чего я могу разъяснить? К тому же в этой истории, я оказался пострадавшей стороной, – признался он, но, похоже, его признания ничуть не удовлетворили интереса парня. Видя, что такой разговор ни к чему не приводит, парень решил действовать по-другому. Он резко вскочил с дивана, схватил Сурина за ворот рубашки и приставил к его влажному от капель пота лбу ствол пистолета.

– Может, так ты будешь более разговорчивым? Кто заказал это ограбление?

– Я не знаю. Честное слово, не знаю. Я сам пострадал…

– То есть, насколько я понял, ты хочешь сказать, что не при делах?

Сурин упрямо помотал головой. Более ничего худшего не мог себе представить, чтобы кто-то вот так обвинял его в краже собственных денег.

– Я не заказывал. Клянусь. Как ты не поймешь, я ведь сам потерял уйму денег. Предприятие стало банкротом. Пришлось распродавать имущество.

Парень посмотрел на него, но без всякого сочувствия и сказал:

– Ничего ты не потерял, потому что в мешках не было денег.

– Как, это не было? Ты что городишь? – Сурин вскочил со стула, но парень легким ударом по челюсти усадил его обратно, сказав при этом:

– А вот так и не было. И ты, батя, знал об этом. Поэтому и не стал проявлять особого беспокойства, а взял и тихонечко слинял из города. Я ведь за твоей квартиркой уже месяца четыре секу. Сразу понял, что ты прячешься.

– Постой, постой. С чего ты взял, что денег не было в мешках? Откуда такие сведения? – Сурин предпринимал отчаянную попытку, нормально обдумать все то, о чем тут ему наговорил этот наглец. И с чего он взял, что денег в мешках не было.

– От верблюда, батя, – с усмешкой ответил парень.

На лице Сурина появилась злая улыбка.

– Так вот верблюд тебе и соврал, а не я. Не было денег. Чего ж, по-твоему, везли инкассаторы? – Сурину захотелось посмеяться над недотепой парнем.

– Бумагу, – вдруг ответил тот.

– Чего? Да ты в своем уме, молодой человек? – У Сурина вдруг появилось подозрение в том, что парень, вломившийся к нему, психически не здоров. Вот и городит всякую чушь, что на ум придет. Нездоровые фантазии дурака.

– Нарезанную и уложенную в пачки, бумагу, – настойчиво произнес парень.

– Ну, знаешь… – Сурин покачал головой. Положение, в котором он оказался, было, хуже некуда. Мало того, что потерял в деньгах, так еще приходит какой-то идиот и заявляет, будто в мешках были не доллары, а резаная бумага.

– Не дергайся. Береги сердце, батя, – настоятельно посоветовал парень, помолчал, а потом сказал: – Твоих инкассаторов положили мои друзья.

Сурин сжал кулаки, если б не пистолет в руке у парня, бросился бы на него.

– Ах, ты!..

– Сиди. Пока я тебя не прикончил, – пригрозил парень. И Сурин опустил руки. Только исподлобья зло поглядывал на наглеца. Врезать бы ему не мешало хорошенько. А еще лучше, позвонить Вадиму Щавелеву. У него больше возможностей прикончить этого гаденыша.

– Видно тот, кто дал наводку на это ограбление, не знал, что я вернулся с зоны. Я должен был поехать с ними. Понимаешь? Но я пьяный был, проспал. И они поехали вчетвером. Без меня. Сделали охранников…

– И женщину, – добавил Сурин. – Моего главбуха. Она-то чем помешала им?

– Значит, так надо было, – огрызнулся на него Колян. – Не тебе, гниде, судить моих друзей. Понял? Бабу он пожалел. А кто пожалеет моих друзей?

– А я и не сужу. Я только констатирую факты, – не отступал Сурин.

– Про себя констатируй. Понял, мразь? Все четверо, были моими лучшими друзьями. И я любому за них порву глотку. Понял?

Сурин промолчал. Колян тоже помолчал. Потом продолжил:

– Мы должны были встретиться в качалке. Но когда я приехал туда, они были уже трупы.

– Как же так? – Сурин непроизвольно вздрогнул. На его взгляд в этой истории кое-что выглядело в большей степени странновато.

– Кто-то налил в подвал бензина, закрутил проволокой дверь и поджог, – глядя Сурину в глаза, едва ли не шепотом говорил Колян. – Они сгорели заживо. Все четверо. Моих друзей. Но один перед смертью успел по мобильнику позвонить девушке, с которой я спал ночью. Она передала мне трубку, и друг рассказал про поджег и про бумагу в мешках. Им всегда везло. Мне, нет. А им везло. Но на этот раз все оказалось по-другому. Они погибли не за деньги, а за резаную бумагу. И поджег их тот, кто заказал это ограбление.

– Но при чем тут я? Я ничего не заказывал, – воскликнул Сурин, видя, как нервно вздрагивает у парня рука держащая пистолет.

– Тогда, кто? Ты должен знать, почему в мешках вместо денег оказалась бумага.

Сурин истерично замотал головой.

– Но я не знаю. Клянусь, – Сурин готов был поклясться, чем угодно.

– Мне плевать на твои клятвы. Я хочу знать, кто убил моих друзей. Понятно? Или, может, тебе хочется, чтобы я объяснил по-другому?

– Понятно. Но я, правда, не знаю, – робко пролепетал Сурин, поглядывая на пистолет. Как бы этот идиот не нажал на курок. А, судя по его состоянию, он запросто может это сделать.

– Не верю я тебе. И знаешь, почему? – спросил Колян, чуть прищурившись.

Сурин промолчал. Посчитал, что не стоит действовать ему на нервы.

– Потому что сразу после этого ограбления, ты убежал. И я жопой чувствую, что убежал ты не просто так. А, дядя? Убежал с денежками. Теми самыми, которые должны были лежать в мешках.

– Нет. Ты ошибаешься, молодой человек. Я этих денег не видел. Но то, что ты рассказал, меня очень заинтересовало. У меня даже появились кой, какие сомнения, в которых не терпится разобраться самому. Знаешь что, – Сурин призадумался, потом сказал: – Давай встретимся через пару дней. Позвони мне, – он назвал номер телефона. – Мы договоримся, где встретиться. Я думаю, что к этому времени кое-что смогу узнать.

Парень встал с дивана. Сурин тоже хотел встать со стула, но парень жестко сказал:

– Сиди. Не надо меня провожать. Где дверь, я знаю. И смотри, если при следующей встрече ты мне опять ничего не прояснишь, я тебя на куски порежу.

Он вышел из комнаты. В прихожей чуть задержался. Еще когда входил, приметил ключи. Скорее всего, это были запасные ключи от квартиры, которые лежали на тумбочке за дипломатом. Теперь, выходя, Колян прихватил их с собой. И вышел, громко хлопнув дверью.

После его ухода Сурин еще долго сидел все также на стуле, тупо уставившись в то место на диване, где только что сидел наглый парень. Ему все еще казалось, что наглец здесь, а их неприятная беседа продолжается. И Сурина не столько интересовали напавшие на «Газель» друзья этого наглеца, в конце концов, они получили то, что заслужили, сколько известие о бумаге в мешках. Такого не могло быть, если…

Он поднял с пола свой помятый пиджак, сунул руку в карман, где всегда лежал сотовый. Вспомнил, что наглец забрал его мобильник, поморщился. Потом подошел к старому телефонному аппарату, стоящему на столе. Снял трубку. Набрал номер Вадима Щавелева.

– Вадим, это я, – сказал Сурин в трубку. Щавелев узнал его голос, но давнего расположения теперь Сурин в нем не заметил. Скорее, что-то отдаленно напоминавшее разочарование.

– Ты вернулся? Где ты сейчас? – спросил Щавелев, скрывая разочарование.

– В квартире Молчанова… – ответил Сурин.

– Ты что, продолжаешь жить по его документам? – несколько озабоченно спросил Вадим. Сурин замялся, стараясь уйти от прямого ответа, но потом, сообразив, что не получится, признался:

– Так получилось. Понимаешь, у меня сейчас напряженка с деньгами. Я хотел продать квартиру Молчанова… – он замолчал, и это Щавелева насторожило.

– Что-то случилось? Почему ты замолчал? – настороженно спросил банкир.