Дороги. Часть вторая. - Яна Завацкая

— Ну давай выпьем! За тех, кто наверху.

Вскоре проблема со следующей акцией разрешилась сама собой. Ильгет не могла лететь на акцию — она снова была беременна.

И опять девочкой. Это известие слегка расстроило Ильгет. Зато Арнис почему-то радовался.

— Господи, Иль! Да это же так здорово, девочка! Вот такая же, как Фитюлька, представляешь? Какие они будут сладкие.

— Ну все равно... я сына хочу. Неужели ты не хочешь? Я думала, мужчины все...

— Не знаю даже. Наверное, сына тоже было бы интересно. Но это же не последний у нас ребенок, как ты думаешь?

— А если я больше не смогу? — прищурилась Ильгет.

— Как Бог даст. В любом случае, я очень рад, что девочка.

Впереди еще было целое лето, полное счастья, любви, тишины.

Однажды Арнис отдежурил ночью, вернулся домой в половине шестого утра — его девочки еще спали. Он принял душ, заглянул в спальню, полюбовался лицом спящей Ильгет. Потом он взял демонстратор, микропленку и удалился в комнату Арли. Вскоре малышка проснулась. Арнис отложил очки, переодел девочку, сделал с ней гимнастику. В это время в дверях появилась Ильгет.

— Арнис? — ее руки обвили шею мужа, — Господи, ты же дежурил всю ночь! Я могла бы и проснуться...

— Зачем? — удивился Арнис, — какой смысл? Я уж теперь спать не пойду, знаешь ли. Пошли бегать?

И было обычное утро. Они помолились у Распятия, потом сбегали на зарядку, поплавали в бассейне. Ильгет умылась и покормила дочку, тем временем Арнис накрыл на стол. Он всегда накрывал для завтрака. В этот раз он выскочил в сад и нарвал букетик лиловых эргусов, они сейчас, в июле, цвели, их было полно повсюду. Подумав, он поставил на стол не обычную посуду, а яркий пластик — как для пикника, и цветы водрузил на блюдце Ильгет.

Она снова была тронута, даже не зная, что сказать... Но после завтрака заявила.

— Слушай, ну теперь все, теперь ты спать пойдешь.

— Иль, — сказал Арнис, — если честно, я не очень-то хочу спать... Давай я еще до одиннадцати посижу с Фитюлькой, а потом уж ты...

— Арнис, ну нет! Мне просто стыдно... ты работал всю ночь.

— Да какая эта работа! И главное, сейчас мы так освежились, я все равно не засну. И я сам хочу с Фитюлькой с утра позаниматься с картинками. Давай ты посиди в СИ пока! Или займись чем хочешь. До одиннадцати...

Вообще-то Ильгет это было очень удобно — с утра самая лучшая концентрация и работоспособность. И она быстро поддалась на уговоры.

Арнис вообще умел уговаривать. И всегда все получалось так, как он хотел — но почему-то хотел он всегда, чтобы было хорошо и удобно Ильгет.

Она ушла в работу, поставив таймер на одиннадцать (чтобы не забыть... а то ведь Арнис не напомнит). Прочитала два очередных небольших романа, определила их код. Написала аннотацию. Работа была увлекательной, Ильгет с трудом оторвалась по сигналу таймера. Пошла в детскую. В детской Арнис лежал на полу, мирно посапывая, малышка деловито ползала по нему и трясла при этом демонстратором, из которого уже вылетела микропленка. Ильгет, чувствуя нестерпимые угрызения совести, подхватила девочку. Арнис тут же проснулся и сел, потряс головой.

— Уф! Иль, прости... буквально вот пять минут. Играл тут с Арли и... чего-то убаюкался.

— Ну теперь-то ты пойдешь спать.

— Теперь-то пойду, — согласился он. И вдруг улыбнулся, — только ты посиди немного со мной, Иль?

Арнис разделся и лег в кровать — в одежде и не отдохнешь как следует. Ильгет присела рядом, выпустила Арли на пол, подсунув ей для изучения любимую игрушку из веревочек и шариков.

Ребенок сосредоточенно занялся игрушкой. Ильгет прилегла рядом с Арнисом, тихо гладя его по голове.

— Любимый, — сказала она тихо. Арнис прикрыл глаза.

— Иль... я просто помираю, когда ты так говоришь.

— Любимый, — повторила она. Потом, помолчав, вдруг сказала, — и все-таки знаешь, стыдно мне как-то.

— Что? — сонно спросил Арнис.

— Вот опять я тебе поспать не даю... ладно, потом.

— Нет, ты говори, говори, — Арнис широко открыл глаза, — я теперь не засну от любопытства.

— Ну понимаешь... я вот слышала — всегда один любит, а второй позволяет себя любить. Я вот объективно смотрю, и вижу, ты столько делаешь для меня. А я...

Арнис чуть приподнялся, посмотрел на нее серьезно.

— Иль, — сказал он, — но я же тебя люблю.

Ильгет поцеловала Арниса.

— Милый... но я-то ведь тебя тоже люблю. И я никак, ну никак не могу сделать для тебя так много, как ты для меня делаешь. Получается, что ты все время отдаешь, а я получаю.

— Солнце мое, — прошептал Арнис, — ты так много мне даешь. Ты подарила мне Арли. И вообще... такое счастье, какое ты мне даешь — ну нет такого больше на земле. И потом, Иль, — сказал он другим тоном, — мне вовсе не кажется, что ты мало делаешь для меня. Вполне достаточно! Это у тебя какие-то комплексы...

— Может быть, — согласилась Ильгет, подумав, — я все время боюсь... у нас все просто настолько хорошо, что я боюсь, вдруг станет иначе.

— Совершенная любовь не знает страха, — пробормотал Арнис, — Господь поможет нам.

— Да, ты прав, конечно же!

— Иль, спой мне колыбельную, а? А то я все-таки не засну сегодня.

Она положила руку на глаза Арнису. И тихо запела, под жизнерадостное гуканье Арли.

Лунный свет, как мед, ложится

На твое окно.

Что ж тебе, малыш, не спится?

На дворе темно.

Светят звезды в черном небе,

Их полным-полно.

Ты на них ни разу не был -

Спать пора давно.

Вскоре опять Ильгет осталась одна. Она даже не знала точно, что, собственно, собирается делать отряд на этой таинственной Анзоре. Ее не посвящали в детали. Какая-то разведка...

Все было, как обычно. Разве что с Арли стало потруднее, пожалуй — отсутствие Арниса ощущалось. Но какие это трудности... Ильгет все равно успевала и работать в СИ, и немного тренироваться. В октябре в Коринте проводили выставку собак, как всегда, сопряженную с рабочими испытаниями. Ильгет выставила Ноки, несмотря на свой уже довольно большой живот. От хендлера и не требовалось большого напряжения. В экстерьерном ринге Ноки оказалась 6й — отличный для Коринты результат, а на испытаниях, несмотря на отсутствие диплома, еще улучшила свои показатели, и в итоге вышла на четвертое место среди собак моложе трех лет.

Еще Ильгет продолжала писать роман.

Удивительно — неисповедимы гормональные изменения — в этот раз беременность и наличие маленького ребенка нисколько не мешали Ильгет писать. Она еще раз съездила в монастырь дарит. Собирала информацию об Эдолийской империи — иногда ей казалось, она уже живет наполовину в том времени.

Но самым главным для Ильгет все-таки оставалась малышка, растущая внутри, и маленькая Арли, личность которой уже начала проявляться. К полутора годам Арли заговорила, и сразу — целыми предложениями, это тоже нормально для квиринского ребенка. Девочка была необыкновенно очаровательной — светлые волосы, разве что чуть потемнее, чем у Арниса, золотистого оттенка, и глубокие, унаследованные от матери, большие карие глаза. На нее даже на улице оглядывались — такое странное, будто неземное очарование излучало личико ребенка, его темные внимательные глазки. Характер у Арли был живой и упорный, скорее мальчишеский, она почти никогда не плакала, предпочитала играть одна, на прогулках смело (даже слишком смело, с точки зрения Ильгет) исследовала местность, любила лазать и плавать.

Арли давно запомнила несколько коротких молитв, и теперь по утрам, когда они молились вдвоем, забавляла и умиляла Ильгет своим лепетанием: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь».

Ильгет каждый день описывала для Арниса все новости, все милые словечки, все проделки Арли, вкладывала в письма новые и новые снимки... Она знала, что Арнис не получает писем, и может быть, вообще не получит. Требования конспирации. Но пусть будут...

По крайней мере, ощущение, что хоть что-то можно сделать для него... хоть чем-то помочь. Хотя бы ласковым словом. И кто знает, может быть каким-то образом он слышит ее и чувствует там, на Анзоре.

Арнис молча смотрел, как собирается Дэцин. Их поселили в одной комнате, для Лервены это — даже роскошь, комната на двоих. Маленькое такое помещеньице, на стене — «Глаз Цхарна», трехцветный символ на красном-белом плакате (цвет крови и цвет внутренней чистоты). Неровная желтоватая краска на стенах, от уровня головы стены и потолок выбелены, и побелка давно уже постарела. Две железные койки, шкаф, дверь в туалет. Боже мой, и это — роскошная гостиница для высоких гостей, а как же живут сами лервенцы? Дело тут не в бедности, нищету Арнису случалось видеть.

Дэцин насвистывал марш юных цхарнитов, действительно, привязалась мелодия, все время по радио крутят. Перед крошечным тусклым зеркалом причесал свои жидкие коротенькие седые волосы, затянул красно-белый шнурок на шее, в знак уважения к принимающей стороне... потом снял шнурок — сегодня ему встречаться с беши, и ни к чему подчеркивать приверженность именно к лервенской стороне. Правильно, подумал Арнис. Пусть думают, что космическим цивилизациям безразлично, с кем сотрудничать (тем более, так оно и есть).