Еврейские дети любят свою маму - Слава Рабинович

Первый предварительный вывод: никаких голословных призывов, а значит, и связанных с ними упреков или сверхожиданий. Воспитываем только личным примером!

Вообще воспитание – как систему нудного понукания – надо оставить. Ибо ничто так не толкает к плохому, как постоянные нравоучения. Мы же не хотим случать чужие нравоучения! Аналогично надо поступать с собственными детьми.

А отсюда следует важный вывод: никогда ни в коем случае не делаем ни одного замечания ни одному ребенку – своему или чужому – и ни одному взрослому! Никогда и никому! Под замечанием здесь понимается: упрек, укор, укоризна, одергивание, проявление недовольства совершенным поступком, выражение разочарования поступком не совершенным, жалоба, совет, наставление и многое другое из того же бесконечного ряда.

Категоричность только что высказанного заявления о недопустимости замечаний, конечно же, надо смягчить соображением, что совсем без замечаний не обойтись. Бывают случаи, когда требуется именно резкое одергивание или даже окрик, – но ровно в той степени, насколько за этот окрик нам удастся оправдаться перед своим выросшим ребенком на будущем «просмотре» кадров нашей жизни.

Посмотрим, как работает вето на замечания в обычной жизни обычного человека, не только родителя. Когда человек склонен сделать замечание другому человеку? Когда он видит, что тот поступил неправильно или собирается поступить неправильно. Рассмотрим первый случай: поступок уже совершен.

Схема работает следующим образом:

1. Мы определяем степень собственной ответственности за поступки указанного человека. Если ответственность минимальна, то и наше участие должно быть минимизировано соразмерно уровню общественной опасности. Чужих людей стараемся не поучать без острой нужды. Начальники на работе – только в степени производственной нужды. Учителя в школе – только в рамках эффективности учебного процесса. Чужих детей вообще не трогаем, если можно обойтись без этого (иногда обойтись нельзя).

2. При оценке чужого (не своего) поступка исходим из того, что видели сами, не опираясь на оценки поступка глазами других людей. В большинстве случаев негативной реакции можно избежать, если заметить, что никакой провинности не было. И даже там, где на лицо очевидное нарушение, не следует спешить с оценочными выводами, а тем более с хирургическим вмешательством в ситуацию, пока не станут ясны все побудительные мотивы, двигавшие автором поступка.

3. Если проступок совершен не в мнимой области, а наяву, и если нам необходимо на него негативно отреагировать, оцениваем, насколько наша вмешательство будет эффективным. Если слова укора повиснут в воздухе, т. е. не дойдут до адресата, – их нельзя произносить. Если мы жалуемся на другого человека его учителю, родителю, начальнику, милиционеру, членам суда в Гааге, – то жалобе нельзя давать ход, если инстанция, в которую мы обращаемся – 1) не является авторитетом в глазах нарушителя или 2) отреагирует на его поступок неадекватно (например, наказав в степени, превышающей меру нарушения), или 3) действия этого органа приведут к усугублению ситуации (например, озлобят человека).

4. Замечание, если такового не избежать, будем делать человеку только наедине, ни в коем случае не позоря его перед другими. То же самое с нашими детьми!

4а. Важное следствие для случая с детьми. Отец, если высказывает укор в адрес ребенка, то старается это не делать ни перед мамой, ни перед сестрами, братьями, соседями, соучениками, учителем, директором и пр. Более того, если, допустим, один из родителей взялся за роль прокурора (иногда надо!), то другой не играет ни роль со-прокурора, ни роль защитника. В первом случае ребенок может почувствовать свою незащищенность, когда весь мир навалился на него одного. Во втором роль обвинителя будет нивелирована, а ведь мы предположили, что она в данном случае необходима.

5. Если даже замечание, которое планируется к произнесению, продумано и оценено как необходимое, все же стоит подумать, что случится, если оно, тем не менее, вовсе не будет произнесено. Ибо любое замечание – это своего рода удар. Главное, чтобы рана после удара не превысила степень важности самого проступка.

6. Если человек замечен в совершении того же зла, которое он сейчас попытается искоренить, то ему запрещено открывать рот или подымать руку! Кем замечен? Да самим же собой, ибо нет более проницательного наблюдателя за нашими поступками, чем мы сами.

7. Самое главное требование. Поскольку Тора повелевает нам любить других людей, то делаем замечание другим людям (или другим образом наводим порядок в области поступков, совершенных не нами) только через любовь. Например, ребенка разрешается ударить (самый страшный случай замечания), только если по-другому не обойтись, если ему будет не столько больно, сколько обидно, и если тот, кто его наказывает родительским ударом, сам плачет (у себя внутри) теми же слезами, что и его ребенок!

Все остальное – следствие из этого многопунктного правила. Примеры следствий:

Нельзя верить ничьим словам негативного оценочного свойства о чужих проступках. Иногда их можно принять во внимание, если есть опасность серьезных последствий. Но и тогда реагировать нужно самым щадящим и любящим образом. Поступаем так, как хотели бы, чтобы поступали с нами.

Никогда не ведем себя как грозный прокурор, если наша задача – всего лишь защитить собственный покой, нервы, удобства и т. д. В общении с детьми это особенно важно. Мама, нервно требующая от детей тишины дома, должна так и попросить: я устала, у меня болит голова после работы, прошу у вас тишины. Но не прикрываться фразами о том, что она, дескать, воспитывает в детях чувство уважения к чужому покою. Чувство уважения воспитывают не криками, а собственным примером, и только.

Борьба за собственный авторитет в чужих глазах (в том числе своих детей) абсолютно недопустима. В противном случае это не авторитет, а тоталитарное правление. Авторитет человек зарабатывает более трудным путем, он следствие наших поступков, а не цель.

Лучше дать ребенку вдоволь набегаться по лужам, чем травить его окриками запрета. Обычное возражение, обоснованное боязнью простуды, легко снимается еще более простым соображением: иногда лучше немного простудиться и полежать в постели, чем всю жизнь носить в себе шрамы родительских понуканий и окриков. Последние или приведут к истеричности характера, или закалят в ребенке способность вообще никак не реагировать на наши замечания, а потом и на позитивную критику других людей. Еще не известно, что страшней – легкая детская простуда или черствость души.

Высказанная угроза в замечании с условием («если не соберешь игрушки, то на ночь не будет тебе книжки сказок») не может не быть реализована, если условие свершилось. Иначе слова взрослого воспитателя теряют для ребенка любую значимость. Но иногда ребенка можно и простить – если ребенок видит, что прощение тебе дается с видимым трудом и в следующий раз его можно не получить.

В чужую жизнь без спроса вмешиваться запрещается. Следствие: лишний раз не вмешиваемся в споры и игры детей. Они помирятся или придут к консенсусу, а мы рискуем остаться с кем-нибудь из них в конфронтации. По той же причине не следует бежать к родителям ребенка, который поссорился с нашим чадом. В детские споры вступаем на правах третейских судей, если нас к тому приглашают обе стороны. (Повторяем, случай защиты слабого от посягательств сильного является не моментом воспитания и поэтому здесь не рассматривается.) В чужие игры вступаем, если уверены, что наше участие приведет к общей радости. В противном случае стоим у бровки поля и старательно просим дать и нам возможность побегать с мячом по весенней травке…

Можно еще выписать сорок четыре необходимых правила и сто следствий из них, но, кажется, главное их свойство усвоено.

Про поощрения и наказания

Сказано: «тот, кто жалеет палку (розгу, ремень) для своего ребенка, тот ненавидит своего ребенка. И наоборот: кто не жалеет палку для своего ребенка, тот его любит».

Отсюда следует простой вывод: никогда детей не бить, если битье всего лишь доказывает несостоятельность тебя как воспитателя. Ребенка можно в редком случае наказать показным ударом, если переживаешь с ним этот удар в не меньшей степени, чем он.

И никогда не бить в гневе! Вообще надо взять себе за правило: или никогда ни на кого не гневаться, или – если уж такова твоя природа – никогда не предпринимать никаких действий пока гнев не прошел. Причина в том, что гнев «отключает» осознание реальности, как говорят: гнев застит глаза. Это единственное качество, у которого нет «золотой середины». Чистое чувство гнева нельзя использовать. Его в некоторых случаях можно имитировать. Потому что дети, как все люди, но только в большей степени, боятся исполнения угрозы.