АПОСТОЛЫ АТОМНОГО ВЕКА - ФЕЛИКС ЩЕЛКИН

Теперь яснее станет нижесказанное. Отец неоднократно, когда мы были с ним одни, в сердцах говорил: «Сахаров гениальный ученый, им в создание водородной бомбы было вложено столько оригинальных, парадоксальных, хитроумных, красивейших идей, что они не могли одновременно прийти в головы ученых США. Однако после взрыва нашей бомбы США столь быстро взорвали аналогичную (через 6 месяцев), что даже если учесть, что они по анализу проб воздуха после нашего взрыва смогли разгадать секреты конструкции, невозможно было в эти сроки разработать и изготовить образец для, испытаний». Отец был абсолютно уверен, что конструкция нашей водородной бомбы ими украдена. Эта уверенность, по его словам, опиралась прежде всего на гениальность Сахарова.

Посмотрим, что известно по этому вопросу сегодня. Свидетельства американской стороны:

Вначале 1951 года американцы Улам и Теллер предложили схему носящую их имена, которая «использует радиацию взрыва с целью сжатия и инициирования отдельно расположенного компонента бомбы, содержащего термоядерное топливо». Это означало рождение новой идеи и полный отказ от концепции супербомбы Теллера, над которой он работал с 1946 года. В плане реализации новой идеи 01.11.52 года был произведен взрыв стационарного термоядерного устройства «Майк» мощностью более 10 мегатонн, подтвердивший правильность и принципиальную возможность реализации идеи. Затем «тишина» на четыре года, когда США 20.05–56 года испытали термоядерную авиационную бомбу. От идеи до реализации в виде оружия США понадобилось пять с половиной лет. США и наши разведчики утверждали, что водородную бомбу, как и атомную Союз украл у США. Главный же «свидетель» от США Г. Бетте, ведущий физик-теоретик, разработчик, ядерного оружия, утверждает: «Насколько я могу судить, их конструкция 1955 года, несмотря на то что в ней использовались те же принципы, что и у нас, была ими разработана полностью самостоятельно».

Свидетельства российской стороны:

В середине 1954 года после величайшего в истории Арзамаса «мозгового штурма (штурм длился несколько месяцев с участием Тамма, Сахарова, Зельдовича, Франк-Каменецкого и их молодых сотрудников) появилась та же идея и у нас. Почему штурм начался в начале 1954, убедительно объяснил Сахаров в своих воспоминаниях, сейчас для нас это непринципиально. 22.11.55 года, через полтора года после возникновения «третьей идеи», как назвал ее Сахаров, на семипалатинском полигоне была взорвана первая «настоящая» термоядерная авиационная бомба в мире. Ее мощность была 1,7 мегатонн. Союз впервые опередил США в гонке ядерных вооружений, от идеи до бомбы -5,5 лет у США, от идеи до бомбы 1,5 года у Союза. Союз сделал бомбу на 6 месяцев раньше США. Обеими сторонами сегодня признано, что в нашей и в американской бомбах использованы одни и те же принципы. Ясно, что в данном случае решающими была не схема Улама-Теллера или наша «третья» идея. Об этом убедительно говорят 5,5 лет упорной работы над этой схемой американцев и огромное количество оригинальных, парадоксальных, хитроумных и красивейших идей Сахарова и других теоретиков, вдохнувших в схему душу и вместе с замечательными экспериментаторами, конструкторами, технологами, воплотивших ее в конструкцию с заданными габаритами и весом. Причем внимание: это было сделано ровно за то же время, за которое американцы с момента появления у них идеи смогли придумать и построить двухэтажный завод весом в десятки тонн, где жидкий дейтерий, охлажденный до температуры, близкой к абсолютному нулю, был взрывом атомного заряда сжат и нагрет до критической температуры — так было взорвано первое в мире термоядерное устройство. Великолепно к этому случаю подходит японская пословица: «Торчащий гвоздь (нереализованная США идея Улама-Теллера — Ф. Щ.) непременно забьют по самую шляпку».

Но продолжим. Утверждения наших разведчиков, что они в 40 годах достали материалы по водородной бомбе, верны. Теллер начал эти работы в 1946 году, и о них, скорее всего, знал Фукс. Так, например, группа Зельдовича занималась так называемой «дейтериевой трубой», которую Сахаров называл «цельнотянутой», прозрачно намекая на причастность к ней разведки. Ю.Б. Харитон подтверждает, что в 40 годах по водородной бомбе получена информация. Она была тщательно проверена и признана дезинформацией. Скорее всего, это и есть дейтериевая труба, которая, начиная с 51 года, действительно превратилась в дезинформацию. Цитирую Ю.Б. Харитона и Ю. Н. Смирнова: «Бывшие резиденты советской разведки, получившие возможность рассказать о своей работе, стали, к сожалению, утверждать, что для первой советской атомной бомбы, как и для первой водородной, ими была получена такая документация, по которой нашим ученым якобы прямо можно было делать эти бомбы. В действительности разведчики формально правы лишь в отношении схемы первой испытанной советской атомной бомбы, однако в отношении водородной такое мнение является абсолютно ошибочным». Утверждения американцев о том, что у них украли водородную бомбу, я оставляю на их совести. Утверждение отца, что водородную бомбу украли у нас, поддерживаю и передаю на суд нашим историкам. Действительно, сейчас ясно, что отец мог не все знать о материалах разведки по Первой атомной, так как начал работать только в марте 1947 года. Но в 1954 году он был не только первым заместителем научного руководителя и первым заместителем Главного конструктора первого ядерного центра, но и научным руководителем и Главным конструктором второго ядерного центра, человеком, очень близким к Курчатову. Так что не знать материалов разведки, если бы они были, по водородной бомбе он просто не мог. Утверждать, что бомба украдена у нас, без убежденности в этом он тоже не стал бы. Попытаемся ответить всего на два вопроса:

1. Почему ученый А.Д. Сахаров направил всю мощь своего интеллекта на создание водородного оружия, отдавая плоды своего труда, способные уничтожить человечество, в руки тоталитарного режима?

2. Почему ученый А.Д. Сахаров, создавший такое оружие, стал величайшим гуманистом планеты?

Отвечая на первый вопрос, напомню: Сахаров пришел в Арзамас-16 в 1950 году в сложившийся коллектив теоретиков, исследователей, конструкторов, технологов, который с 1947 года в научно-технической битве с США стремился ликвидировать их монополию на атомное оружие. «Я не был солдатом в той войне — но чувствовал себя солдатом в этой, научно-технической», — скажет позже Сахаров. Монопольное владение одной великой страной атомным оружием, официально объявившей другую страну «империей зла», неминуемо вело к Третьей мировой войне. Сегодня мы знаем, что ученые-физики, включая Сахарова, надежно защитили свой народ, (вспомним Курчатова — «народ может быть спокоен»), и Россия через 30 лет сама распорядилась своей судьбой, без кровавых войн, революций и непрошенных учителей. Посмотрим, как ответил на первый вопрос Сахаров: «Я и все, кто вместе со мной работал, были абсолютно убеждены в жизненной необходимости нашей работы, в ее исключительной важности… То, что мы делали, было на самом деле большой трагедией, отражающей трагичность всей ситуации в мире, где для того, чтобы сохранить мир, необходимо делать такие ужасные вещи». Андрей Дмитриевич, как всегда, ясно и четко, когда уже почти все участники событий покинули этот мир, подвел за себя и за них черту под первым вопросом. Ответ на второй вопрос, тоже лежащий в области морально-этической не только более сложен, но поистине трагичен, как и ситуация в мире, в котором жил Андрей Дмитриевич. Ответ на него надо начинать с 7-го августа 1945 года, дня, когда двадцатитрехлетний аспирант И. Е. Тамма Андрей Сахаров услышал о Хиросиме. «В жизнь вошло что-то новое и страшное, и вошло со стороны самой большой науки — перед которой я внутренне преклонялся… У меня подкосились ноги. Я понял, что моя судьба и судьба очень многих, может быть, всех, внезапно изменилась». Восхождение духа Андрея Дмитриевича в невиданную высь не могло начаться с пустого места.

Лучше, чем о семье Сахарова написал Е. Л. Фейнберг, не напишет никто, поэтому цитирую: «А.Д. Сахаров родился 21 мая 1921 года в Москве «в интеллигентной и дружной семье», как он написал в автобиографии… и счел необходимым отметить: «С детства я жил в атмосфере порядочности, взаимопомощи и такта, трудолюбия и уважения к высокому овладению избранной профессией». Эти скупые, но точные слова все же заслуживают комментария. Сахарова невозможно понять в отрыве от его истоков, породившей его семьи и всей среды российской интеллигенции начала двадцатого века — явления самого по себе удивительного, еще ждущего своего изучения… Семья была типична для основной массы среднеобеспеченной трудовой интеллигенции, которая создала свои нормы морали, свои критерии жизненных ценностей, свое твердое понимание, как следует жить, в чем допустима уступчивость, а в чем надо быть непреклонным. На формирование личности Андрея Дмитриевича большое влияние оказали родители — отец Дмитрий Иванович (сын адвоката, сам преподаватель физики), и мать Екатерина Алексеевна, урожденная Софияно (фамилия греческого предка), и в большой степени бабушка Мария Петровна с ее добротой, ровным оптимистическим характером. Отец хорошо играл на рояле, поклонялся Скрябину, и это поклонение привилось и сыну. К числу основных принципов семьи, отмеченных Андреем Дмитриевичем, нужно, вероятно, добавить личную скромность, неприятие тщеславия (его проявления вызывали улыбку и почти сострадание), излишества в материальной сфере исключались, а примат духовного был само собой разумеющейся основой поведения. Столь же фундаментальными были чувство общественного долга, ответственности перед народом. Служение народу в наиболее трогательной форме олицетворяли, например, многие земские врачи и учителя, эти чистые, правдивые до наивности бессеребренники». Такие люди есть и сегодня. Это они лечат и учат «дорогих россиян», месяцами не получая свои маленькие зарплаты. Низкий поклон им за это и огромное спасибо. Это бесценный генофонд России. Там, в и семьях, растут духовные лидеры России, ее будущее.