Поступь бога - Пэт Ходжилл

Их трио сложилось прочно, в Гильдии уже поняли это. Но если они там что-то и понимали, то Джейм еще не совсем. Сейчас она могла открыть любой замок в городе, проникнуть куда угодно, словно ночная тень, войти хоть в зал правителя Гильдии, хоть в убежище последнего попрошайки. Но ее новые таланты тревожили ее.

Чем ближе она подходила к собственно воровству, тем неуютнее себя чувствовала – как это можно, не теряя чести, взять чужую вещь и скрыться с ней? Несмотря на то что когда-то ей говорил ее бог устами Иштара, Джейм колебалась. Торговец яблоками не нашел самого гнилого товара на дне кучи; аристократ, окруженный охраной, вдруг обнаружил, что маленькая пуговка на его штанах бесследно исчезла. А богатый купец идет своей дорогой, не подозревая, что ловкие пальцы, скользнув в его кошелек, нашарили самую мелкую монетку. Можно гордиться – монета похищена!

– Все-таки, – сказал Санни, с сомнением глядя на медную монетку, протянутую ему Джейм, – в «Луне» этого никогда не поймут.

Джейм жалобно улыбнулась. Она хорошо знала, что говорят о ней в Гильдии. За эти недели с тех пор, как с таким триумфом притащила штаны Короля Туч, она не сделала больше ничего. Прочие молодые воры быстро забыли, что никто из них не свершил чего-то достойного восхищения в первые полгода, а то и год ученичества. Но ученик Писаки – особая статья. У такого учителя не может быть посредственных учеников.

Обучение подходило к концу. Зима катилась к весне, пора было подумать о том, как покинуть Тай-Тестигон. Улыбка Джейм увяла. Она вдруг поняла, что не хочет никуда уходить отсюда.

Она могла бы назвать кучу причин. Во-первых, она не может уйти, так или иначе не доказав себе, что достойна учения Писаки. Во-вторых, она не подобралась к решению загадки множества богов. А еще был «Рес-аб-Тирр». Решение Пяти, кому обслуживать район, должно последовать в Канун Весны, и в любом случае она должна быть рядом и помочь. И если Марплету не повезет в этот раз, он пустит в ход другой план, и еще, и еще, и так далее, пока не добьется своего… Или пока кто-нибудь его не остановит.

Но даже не в этом были главные сомнения. Джейм уже не была уверена, что непременно должна возвратиться в Кенцират. Она все больше вспоминала о жизни в замке – гнев отца, осуждение брата, и лишь за то, в чем она не виновата, – за жестокую шутку наследственности. Говорят, что нет в Кенцирате худшей кары, чем изгнание, ее люди не принимают никакого другого места. Но разве это так плохо – сидеть в тепле чужого очага? Она не знала. То, что было правдой в отгородившемся от мира замке, могло обернуться ложью в другом месте.

Джейм сидела на своем подоконнике, перед ее мысленным взором нескончаемой вереницей проплывали лица кен-циров. Они любили ее, но были непоколебимы, и тяжесть их предубеждения не давала ей дышать.

Раздался взрыв рукоплесканий в гостинице через дорогу. Волынщики были популярны в Тай-Тестигоне, но не так, как хорошие танцоры. Джейм подумала о Танишент в ее одинокой комнатке внизу, прячущей свое морщинистое лицо и преждевременно состарившееся тело даже от самых доброжелательных глаз. Ее талант мог бы спасти таверну. Как мучила теперь эта мысль бывшую танцовщицу – одни боги знают.

Жестокий, жестокий город с его мерцающими, манящими ловушками, с острыми коготками на мягких лапах, это его глаза сейчас уставились прямо на Джейм, осматривают, выжидают. И это то самое место, которое она готова была назвать домом? Да. Его нрав ей под стать. Она сможет идти своей дорогой, никогда больше не оглядываясь на прошлое.

Но разве это возможно? Может быть… Если бы она действительно знала, что стоит у нее за спиной! Однако несколько лет жизни выпали из ее памяти, недавно она поняла, что не знает ничего из недавней кенцирской истории.

Например, оказалось, что около тридцати лет назад Кенцират потерпел серьезное поражение, вылившееся в изгнание Серого Лорда Ганса, величайшего из высокорожденных. Санни и тот знал об этом больше. Много воды утекло с тех пор, как новости свободно перелетали через Хмарь, наверное, поэтому, решила Джейм, ее народ никогда ничего и не узнавал о событиях вокруг. Но, услышав сейчас такие «новости», она как никогда сильно почувствовала себя отрезанной от родины, и ей еще меньше захотелось покидать здешние края, не узнав, от чего она отказывается.

Но если за знание она заплатила болью, то на какую прибыль можно рассчитывать?

А как насчет кольца и обломков меча? Они во что бы то ни стало должны быть доставлены ее брату. Найти посланника? Может быть, Тори и сам желал бы этого. Но кому она может поручить такое, если даже себе не слишком доверяет.

Мысли бежали по замкнутому кругу – уйти, остаться, уйти, остаться. Чтобы не потерять рассудок, надо решать быстрее. Перевалы в горах станут проходимы вскоре после Бала Паяцев, это сразу после Кануна Весны, дороги останутся свободными до конца лета – до Бала Мертвых Богов. Однако в этом году гадальщики на костях предсказали необычайно краткий сезон – тепло отстоит не больше двух недель. Как только очистятся верхние перевалы, она должна спешить – или не идти вообще.

Джейм и не заметила, как рассвело, а решение так и не было принято. Клепетти, спустившаяся в этот день пораньше, чтобы испечь хлеб, обнаружила Джейм уже по локоть в тесте. Девушка взбивала квашню так, слово боролась не на жизнь, а на смерть сама с собой.

Мудрая Клепетти без слов приступила к работе, и вскоре между ними встала стена мучного тумана, не развеявшаяся до полудня. Потом они пекли пироги, потом отмывали все до блеска, и все в полном молчании, и с такой скоростью, что даже неутомимая вдова начала спотыкаться. Она уже подумывала, не принялись ли они на два месяца раньше за большую весеннюю уборку, когда Джейм вдруг сорвала передник и выбежала из трактира.

Вдова без сил упала в кресло.

– Ничего не спрашивай! – бросила она и так уже онемевшей Китре.

Джейм шла на восток, не понимая зачем. Оружейный ряд сверкнул перед ней блеском клинков, лежащих на черном бархате, напомнив о ее отвращении к ножам. Еще одна загадка, корни которой таятся в прошлом. Неужели она так никогда и не поймет причины? Неожиданно Джейм подхватила ближайший кинжал, зажмурилась и попыталась вспомнить.

Ничего не приходило в голову.

Ее охватила злость. Проклятие, она не может жить вот так, без прошлого, чужая сама себе. Она нечеловеческим усилием собрала всю свою волю и яростно швырнула ее на барьер, нерушимо стоящий в мозгу. Уличный шум стал едва слышным гулом. Бесконечное мгновение Джейм была одна в пурпурном взрыве, бьющемся под дрожащими веками, а потом перед ней возникла комната.

Это было громадное помещение, стены его терялись в тенях. Расплывчатые фигуры двигались вокруг, щелкая сверкающими зубами. Одна из них держала плащ из черных змеиных кож, прошитый серебряными нитями. Они накинули его на ее голые плечи… О, как тяжело, и хвосты дергаются, обвиваясь вокруг подбородка, шеи… Она поднимается по лестнице. Змеиные головы при каждом шаге бьются о ноги. Он ждет в нише, тень маской закрывает опустошенное лицо. Клинок с ослепительно белым лезвием порхает из одной холодной руки в другую. Она идет дальше, сжимая нож, к дверному проему, в котором колышутся красные ленты, в ту темноту…