Покойная жена бывшего мужа - Ирина Комарова

К моему напарнику мама относится с искренней симпатией. Она уверена, что «бедный мальчик» влюблен в меня и только моя непонятная, совершенно непостижимая жестокость мешает всем заинтересованным лицам насладиться звуками марша Мендельсона, играющегося в нашу честь. Все мои уверения, что мы напарники по работе и только, что наши отношения с самого начала были чисто дружескими, мама пропускает мимо ушей.

Заставив половину стола тарелками с разной едой, она снабдила Гошку столовыми приборами, пожелала ему приятного аппетита и с чувством выполненного долга удалилась. Почему она не позаботилась заодно и о родной дочери, для меня осталось загадкой. Впрочем, долго размышлять на эту тему я не могла – напарник приступил к ужину, и я поторопилась присоединиться. Слегка подкушав (время все-таки позднее, а разъедаться мне ни к чему), я надела фартучек и принялась варить какао. Гошка, не обремененный тяжелым воздействием мыслей о пагубном влиянии поздних ужинов на фигуру, продолжал очищать тарелки. Наконец насытившись, он откинулся на спинку стула, наблюдая, как я вожусь у плиты.

– Знаешь, ты хорошо смотришься на кухне, – добродушно отметил он.

– Хочешь сказать, что я подхожу к обоям по цвету? – уточнила я, не отрывая взгляда от закипающего молока.

– Нет, я хочу сказать, что выглядишь здесь, – Гошка неопределенно помахал рукой, – уместно. Деловито так и домовито. И фартук у тебя симпатичный. С оборочками. Смотришь вот так на тебя после хорошего ужина и думаешь: «А вообще, что-то в этом есть».

– Ты о чем? – Я сосредоточенно и осторожно вливала в молоко смесь какао и сахара, разведенную кипятком.

– Разве ты не поняла? О женитьбе.

Остатки смеси ухнули в кастрюльку, взметнув фонтан молочных брызг, а я резко обернулась:

– С ума сошел?!

– Да не пугайся ты так, я не тебя имел в виду. – Напарник смотрел на меня с сочувствием. – Я в целом говорю. Вообще. Хотя ты в качестве жены не самый плохой вариант.

– Это комплимент? – Возможно, мой голос прозвучал несколько сварливо, но согласитесь, когда все вокруг, включая тебя, заляпано горячим молоком, трудно оставаться приветливой.

– Ни в коем случае. Ты же знаешь, я никогда не говорю комплиментов. Это правда, чистая правда и ничего, кроме правды. Возможно, ты даже станешь идеальной женой. Для кого-то, разумеется, не для меня.

И на том спасибо. – Я промокнула полотенцем руки, стряхнула капли молока с фартука, потом взяла губку и протерла плиту. Наведя порядок, достала большие чашки-бочонки (пить какао из маленьких чашечек – это профанация) и налила в них горячий напиток. – Угощайся.

Почему, интересно, у меня так внезапно испортилось настроение? Из-за Гошиных глупых шуток? Но ведь раньше они казались мне забавными. Мне и самой нравилось порассуждать на тему нашей с Гошей совместной жизни. Ясно же, что это не всерьез, так, пустая болтовня. Почему же сейчас я вдруг расстроилась? Потому что Витьке Кириллову никогда, даже в шутку, не придет в голову мысль жениться на мне?

– М-м-м, божественно! – Гошка поводил длинным носом над чашкой, громко втянул воздух. Сделал первый глоток и повторил: – Божественно! Ритка, неделя таких ужинов с какао на сладкое, и я наверняка сделаю тебе предложение!

– Две недели без какао и без ужина, и ты не делаешь мне предложения! – мгновенно отреагировала я.

– Не согласен. – Он ухмыльнулся. – Лучше плесни мне добавки. В счет грядущей счастливой семейной жизни.

Остряк. Вот не позову его больше в гости, никогда!

Напарник абсолютно прав, нам нужна вторая машина. Нашего «москвича» хватало, пока за рулем был только Гоша. С тех пор как я получила права, обходиться одной машиной стало очень неудобно. Хотя, если разумно все спланировать, никому не приходится ходить пешком. Вот, например: поскольку я была уже дома, Гошка машину реквизировал, пообещав утром за мной заехать. А почему бы и нет? Какая разница, по одному мы на работу будем добираться или явимся в офис вместе? Вместе даже лучше, по дороге успеем о делах поговорить. Мне, кстати, нравятся такие утренние конференции – бывали случаи, нам очень неплохие идеи в голову приходили именно в это время. И сегодня я тоже рассчитывала обсудить с напарником пару мыслей насчет личности неведомого нам пока Сержа и того, как лучше надавить на Аллу, явно не желающую сотрудничать.

Впрочем, на этот раз ничего не вышло. То есть Гошка-то приехал вовремя, и я тоже не заставила себя ждать – скатилась по лестнице, как только увидела в окно, что наш синий «москвич» заворачивает во двор. Но едва я устроилась в машине и начала излагать все, что надумала вчера перед сном, как у меня зазвонил сотовый.

– Минуточку. – Я прервалась на полуслове и достала телефон. – Странно. Перевозчикова звонит. Что это ей ни свет ни заря понадобилось? Да, Елизавета Петровна, я вас слушаю, – обратилась я уже к клиентке.

– Рита, я не знаю, что делать! – Голос Перевозчиковой, неожиданно высокий, дрожал так, что я с трудом ее узнала. – То есть я, конечно, всех вызвала, но подумала, что вам тоже надо сообщить…

– Подождите, Елизавета Петровна, что случилось? Кого вы вызвали? Куда?

– Куда? – растерянно переспросила она. – Сюда, куда же еще. Домой. Полицию и скорую помощь. Аню предупредила, Семена тоже. И вот еще вам звоню. А что, вы думаете, кого-то еще нужно? Я просто не знаю.

– Да что у вас произошло? – Я пожалела, что мы разговариваем по телефону. Сейчас бы взять клиентку за плечи да встряхнуть ее хорошенько, чтобы пришла в чувство!

– Эта женщина, я ведь ее не знаю совсем! – невпопад ответила Перевозчикова. – Лицо, кажется, знакомое, но где я ее видела? Я не помню. А тут нож, а я сначала совсем забыла, что его нельзя вынимать!

– Елизавета Петровна! – Я уже кричала. – Что за нож?

Гоша, не глядя на меня, перестроился и повернул направо – теперь мы ехали в сторону дома Перевозчиковой.

– Ой, они пришли, – обрадовался голос в телефоне. – Вы лучше приезжайте, а то я не могу больше разговаривать.

Я опустила телефон и посмотрела на Гошку:

– Неизвестная женщина, нож, милиция, скорая помощь. Кроме того, «они пришли» и просьба приехать. Я поняла только одно – у нашей клиентки крупные неприятности.

– Угу. Ничего, через двадцать минут будем на месте, разберемся. Ты пока шефу позвони.

Александр Сергеевич выслушал мой короткий доклад, помолчал немного, потом признался:

– Ничего не понимаю. Но вы туда уже едете?

– Гоша говорит, через двадцать минут будем у Перевозчиковой.

– Угу. Ладно, там на месте разберетесь.

Мужчины! Баринов говорит точно с той же интонацией, что Гошка, и теми же словами. Разберетесь! Разберемся, конечно, куда мы денемся. Но интересно все-таки, что там у Перевозчиковой случилось? Елизавета Петровна женщина серьезная, к пустым истерикам не склонная, а сейчас она явно пребывает в состоянии истерического возбуждения – двух слов связать не может. По крайней мере, из того, что она мне наговорила, можно сделать вывод, что у нее дома незнакомая женщина с ножом… нет, нож нельзя вынимать. Откуда? Нож нельзя вынимать из раны, значит, получается, что кто-то зарезал неизвестную женщину дома у нашей клиентки. Бред полнейший!

Хорошо, допустим, это бред. Но про женщину и про нож тем не менее Елизавета Петровна говорила вполне отчетливо. И про скорую помощь с милицией, так что ножевое ранение, скорее всего, как любит выражаться мой напарник, «имеет место быть». А кстати, о напарнике – если Перевозчикова вызвала Сухарева, то не позднее чем через двадцать… нет, уже через десять минут мы с ним встретимся. То-то Гошке радость! А может, она сгоряча набрала 02 и к ней приехала дежурная группа? Сомнительно, конечно, что нам настолько повезет, но ведь надеяться я могу, правда?

Увы, то, что мои робкие надежды были абсолютно беспочвенны, я поняла еще в подъезде – на лестничной клетке, рядом с открытой дверью в квартиру, курили Паша и Андрей – ребята из группы Сухарева.

Паша молча кивнул нам, а Андрей обрадовался:

– А, друзья-конкуренты! Поздно приехали, клиентку вашу уже увезли.

– Куда увезли? – спросил Гоша. Напряженные отношения у него только с Евгением Васильевичем, с остальными он разговаривает совершенно нормально.

– В СИЗО, куда же еще? – охотно объяснил Андрей. – Второй труп на ней, как вы думаете? Тут и высокое положение не спасет – хоть ваша мадам Перевозчикова и шишка на ровном месте, но не ждать же, пока эта дщерь Петрова всех окружающих на тот свет отправит.

– А кого она убила? – деловито уточнила я.

– Некую Ларису Витальевну Леставину, сотрудницу того же самого банка, в котором работала первая жертва, Наталья Денисовна Перевозчикова.

– Ларису! – У меня перехватило дыхание.

– Ты ее знаешь? – Паша загасил сигарету и бросил ее в грязный керамический горшочек, стоящий на полу.

– Конечно, мы же были в банке. А вчера я ее с работы домой подвозила.