Шлюз - Алистер Маклин

— Если это совершенно неважно, почему ты спрятал письмо?

— Я не прятал. Я отложил его на глазах у моей маленькой сестрички, которую мне не хотелось расстраивать.

— Можно мне посмотреть на конверт? — Жюли осмотрела конверт и вернула его брату. — Все остальные открытки поступали из разных стран. Эта — из Амстердама. Ты сразу это увидел, поэтому и убрал конверт. Значит, братья Аннеси в Амстердаме.

— Может быть, да. А может, и нет. Открытка могла прийти из любой страны другу или сообщнику, который переслал ее по нашему адресу.

— Я в это не верю. Пусть я и младшая, но я уже взрослая. Я сама в состоянии думать и чувствовать. Я знаю, что они в Амстердаме. Уверяю тебя, Питер, это так. Ох, Питер! Это уже слишком. Одна кучка сумасшедших угрожает затопить страну, вторая собирается взорвать королевский дворец, а теперь еще и это. — Она покачала головой. — Все сразу. Почему?

— Необычное стечение обстоятельств.

— Ох, лучше уж молчи. Ты что, не понимаешь, что происходит?

— Я знаю об этом не больше тебя.

— Может, и так. А может, и нет. Не знаю, верить ли тебе. Что же нам делать? Что ты собираешься делать?

— А чего ты от меня ждешь? Я буду патрулировать улицы Амстердама до тех пор, пока не встречу человека, несущего на плече гроб, а в руках петлю, — Питер положил руку на плечо сестры. — Прости мне мое раздражение. Я ничего не могу с этим поделать. Но я могу поспать. В следующий раз убедись, пожалуйста, что небеса уже обрушились.

— Ты безнадежен, — Жюли слегка улыбнулась, встала, увидела, что брат уже закрыл глаза, снова покачала головой, и вышла из комнаты.

Ван Эффен успел задремать во второй раз. И снова в комнату вошла Жюли.

— Извини, Питер. Это полковник. Я объяснила, что ты спишь, но он велел тебя позвать, даже если ты уже умер. Велел мне разбудить тебя и дать тебе трубку. Де Грааф утверждает, что дело очень срочное.

Ван Эффен дотронулся до комода.

— Он мог бы воспользоваться этим телефоном.

— Вероятно, полковник звонит из какого-то людного места.

Ван Эффен прошел в гостиную, выслушал полковникa, сказал: «Я выезжаю», и повесил трубку.

— Куда?

— Встретиться с человеком, которого полковник считает моим другом. Его имя мне неизвестно.

Ван Эффен сунул пистолет в кобуру под мышкой, повязал галстук и надел пиджак.

— Как ты заметила, Жюли, все происходит разом. Сначала эти психи с дамбой. Потом психи с дворцом. Дальше сумасшедшие братья Аннеси. А теперь это.

— Что «это»? Где этот друг?

— Вот уж не догадаешься! В морге!

Глава V

Старая часть Амстердама очень красива. Извилистые каналы. Очаровательные средневековые улочки. Здесь чувствуется дыхание истории. Однако городской морг вовсе не был красив. В нем вообще не было ничего привлекательного. В нем все было некрасиво и даже уродливо. Он был функционален, но бесчеловечен и производил отталкивающее впечатление. Одни только мертвые и могли вынести пребывание в таком месте. Однако работавшие в морге люди в белых халатах хоть и не посвистывали за работой, но и ничем особенным не отличались от служащих любых контор или фабричных рабочих. Это была их работа, и они старались делать ее как можно лучше.

Добравшись до морга, ван Эффен увидел, что полковник де Грааф и серьезный молодой человек, которого ему представили как доктора Принса, уже ждут его. На докторе был обычный для врача белый халат и стетоскоп. Было трудно представить, что делали стетоскопом в морге. Может быть, проверяли вновь прибывших — действительно ли они умерли. Хотя, скорее всего, это была просто деталь формы. Настроение у де Граафа было мрачным, но оно никак не было связано с окружающей обстановкой. За долгие годы службы де Грааф привык к моргам. К чему он не привык, так это к таким ситуациям, как сегодня: ему пришлось уйти из ресторана и оставить рыбное блюдо и бутылку шабли почти не тронутыми.

Доктор Принс повел лейтенанта и полковника в длинную, похожую на пещеру или на гробницу комнату, отделанную белым кафелем. Мебель здесь была из мрамора и металла, что вполне соответствовало прохладной атмосфере помещения.

Завидев приближение доктора Принса, служащий открыл металлическую дверь и выкатил носилки на колесиках. На носилках лежало закрытое простыней тело. Доктор Принс взялся за верхний край простыни.

— Должен предупредить вас, джентльмены, что это зрелище не для лиц со слабым желудком.

— Ну, мой желудок никогда не был в таком плохом состоянии, как сейчас, — сказал полковник де Грааф.

Доктор с любопытством взглянул на него, но полковник не счел уместным рассказывать про покинутые рыбу и вино, и Принс откинул простыню. Зрелище, действительно было не для слабонервных. Доктор Принс посмотрел на полицейских и был разочарован: оба остались совершенно невозмутимы.

— Причина смерти? Вскрытие покажет.

— Вскрытие! — Голос ван Эффена был холодным и безжизненным, как сам морг. — Доктор, мне не хотелось бы задавать вопросы личного характера, но все же… Как давно вы занимаете эту должность?

— Это моя первая неделя.

Доктор слегка побледнел. Было заметно, что его желудку приходится туго.

— Значит, опыт у вас небольшой. Если вам вообще доводилось видеть нечто подобное. Этот человек был убит. Он не упал с крыши высотного здания. Его не переехал грузовик. В этих случаях у погибшего были бы раздавлены или сломаны череп, грудная клетка или таз, бедренные или берцовые кости. Но этого не произошло. Этот человек был забит до смерти железными прутьями. Его лицо изуродовано до неузнаваемости, коленные чашечки расплющены, предплечья сломаны. Он, несомненно, пытался защититься от прутьев. Дё Грааф обратился к врачу:

— Когда доставили труп, на нем, наверное, была какая-то одежда? Кто-нибудь осмотрел ее?

— Вы хотите сказать, для выяснения личности?

— Конечно.

— Мне об этом ничего не известно.

— Неважно, — вмешался ван Эффен. — Я знаю, кто это. Я узнал шрам на плече. Это детектив Рудольф Энгел. Он следил за человеком по имени Юлий Цезарь. Вы помните, Аннемари упоминала его в «Ла Караче»?

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что именно я велел Энгелу проследить за этим типом. Я также сказал ему, что дело это опасное, и просил его ни в коем случае не покидать людных мест. Я напомнил Энгелу о том, что случилось с двумя детективами, которые следили за Ангелли. Он либо забыл, либо не послушался, а может, увлекся, поддавшись любопытству или энтузиазму. Так или иначе, это стоило ему жизни.

— Но убить человека таким жутким способом? — де Грааф покачал головой. — Зачем, вообще, было его убивать? Возможно, у кого-то гипертрофированная реакция.

— Может быть, мы так и не узнаем правды, сэр. Но даже если бы мы узнали правду, она бы заключалась в том, что Энгела убили не потому, что он следил. Скорее всего, детектив узнал что-то очень важное, и нельзя было допустить, чтобы он об этом доложил. Ставки слишком высоки, полковник.

— Да, действительно. Возможно, было бы полезно перекинуться парой слов с этим, как его… Юлием Цезарем.

— Прежде всего, нам вряд ли удастся его найти. Скорее всего, этот тип залег на дно, покинул Амстердам в поисках климата получше или, что еще вероятнее, просто сбрил свою бородку с проседью и обзавелся париком, прикрывающим лысину, и темными очками, чтобы скрыть косоглазие. Кроме того, даже если бы нам удалось его поймать, какие обвинения мы бы ему предъявили?

Ван Эффен и де Грааф поблагодарили доктора Принса и ушли. Они уже проходили через вестибюль, когда дежурный окликнул полковника и передал ему трубку. Де Грааф быстро поговорил, положил трубку и присоединился к лейтенанту.

— Боюсь, что сегодня наш рабочий день еще не кончен. Звонили из управления. Получено сообщение из госпиталя. Кажется, один из наших людей только что был выужен из канала.

— Что же он делает в госпитале? Он не утонул?

— Да, кажется, его успели быстро выловить. Нужно пойти посмотреть.

— А кто этот пострадавший?

— Пока не установлено. Этот парень все еще без сознания. При нем ни документов, ни значка. Только пистолет и пара наручников. Поэтому решили, что это полицейский.

В госпитале их проводили в отдельную комнатку на первом этаже. У дверей их встретил седовласый доктор. Он увидел де Граафа и улыбнулся.

— Мой старый друг! Должен сказать, вы не теряете времени. Один из ваших людей попал в очень неприятную переделку. Можно сказать, был на волосок от смерти. Но он выздоровеет. Парень сможет покинуть госпиталь через час-другой.

— Так он в сознании?

— В сознании и в очень плохом настроении. Его фамилия Войт.

— Мас Войт? — спросил ван Эффен.

— Он самый. Маленький мальчик увидел его лежащим в воде лицом вниз. К счастью, поблизости оказались двое докеров. Они выловили Войта и привезли сюда. Он, должно быть, пробыл в воде не многим больше минуты.