Второе поколение - Маргарет Уэйс

Любой, кто посмотрел бы на юношей (особенно сейчас), назвал бы их близнецами, хотя между ними был год разницы. Двадцатичетырехлетний Танин и двадцатитрехлетний Стурм (названные так в честь лучших друзей Карамона Стурма Светлого Меча и Таниса Полуэльфа) действительно действовали, смотрели на мир и даже думали иногда одинаково. Они страшно любили играть в близнецов и ужасно радовались, когда их путали. Высокие и мускулистые, оба брата унаследовали великолепное телосложение Карамона и черты его лица — такого приветливого и честного. Но буйная ярко-рыжая шевелюра и веселые зеленые глаза, неизменно покорявшие любую женщину, встречавшуюся с Танином и Стурмом, достались братьям от матери, которая в свое время разбила немало мужских сердец.

Одна из самых красивых женщин Кринна, великая воительница Тика Вейлан, немного располнела с тех пор, как колотила драконидов сковородкой по голове, но восхищенные взгляды и теперь обращались к ней, когда Тика обслуживала столы в своей пышной белой блузке с глубоким вырезом, и мало находилось мужчин, которые, покидая «Последний Приют», не клялись бы, покачивая головами, что Карамон — счастливейший из смертных.

Теперь зеленые глаза Стурма вспыхнули озорством, он убедился, что Палин не смотрит на него, и тихо подкрался к озабоченному Танину. Вытащив меч в ножнах, он тихонько сунул его под ноги брату. Повернувшись, Танин зацепился за неожиданное препятствие и шлепнулся на пол с таким грохотом, что, казалось, Башня содрогнулась до основания.

— Ах ты безмозглый овражный гном! — взревел старший.

Молниеносно вскочив, он кинулся к Стурму, который предпринял отчаянную, но неудачную попытку отскочить подальше, ухватил его за ворот, перебросил через бедро и, отправив в полет к столу, который тут же развалился под весом юноши, немедленно кинулся следом. Оседлав брата, Танин принялся молотить его кулаками. Одна из привычных веселых потасовок, следы которых можно было найти не в одном разгромленном трактире Ансалона, была в самом разгаре, когда раздался тихий голос:

— Прекратите немедленно! — Палин поднялся со своего стула у очага.— Что вы оба вытворяете?! Забыли, где находитесь?

— Я всегда об этом помню, — проворчал Танин, глядя на брата с пола.

Палин отличался стройной фигурой, хоть и не такой мускулистой, как у старших братьев, он носил длинные волосы, которые были не ярко-рыжими, а темно-каштановыми и спадали на плечи мягкими волнами. Но было что-то в лице и руках Палина, напоминавшее порой его родителям то, о чем они хотели забыть. Его взгляд, казалось, пронзал человека насквозь, во многом напоминая взгляд дяди... А уж руки точно были руками Рейстлина — тонкие длинные пальцы так ловко обращались с ингредиентами сложнейших заклинаний, что Карамон разрывался в чувствах между гордостью и печалью. Сейчас руки младшего брата были сжаты в кулаки. Палин свирепо смотрел на старших, ползающих среди пролитого эля, кусков хлеба, огрызков сыра и обломков стола.

— Тогда попытайся вести себя прилично! — рявкнул Палин.

— Да помню я, где нахожусь, — сердито повторил Танин, поднимаясь на ноги и подходя к брату. — А еще помню, из-за кого мы тут! Одна поездка через этот ужасный лес чего стоила! Мы едва не погибли!

— Вайретский Лес не причинил нам вреда, — бросил Палин, с отвращением косясь на беспорядок. — Я говорил тебе, только ты не слушал — Лес подчиняется магам Башни, защищая их от врагов. Но раз нас пригласили, деревья расступились, открыв нам дорогу, остались лишь ужасы в твоем сознании. Подобная магия...

— Послушай, брат, — прервал его Танин голосом, который Стурм всегда называл «Глас Старшего Брата». — Почему ты просто не перестанешь заниматься магическими штучками? Мать с отцом так переживают, видел бы ты их лица, когда мы поехали сюда. Одни Боги знают, сколько сил им пришлось отдать, когда они разрешили наше путешествие.

Смутившись, Палин закусил губу, но на щеки уже предательски вползала краска.

— Да оставь ты малыша в покое, — сказал Стурм, видя боль на лице младшего.

Он отряхнул эль с кожаных штанов и попытался привести комнату в порядок, хотя большая часть обстановки уже была разбита на куски.

— Младший, у тебя прекрасные задатки мечника, — продолжил Танин, игнорируя слова Стурма и кладя руку на плечо Палина. — Давай, скажи там этим, — он неопределенно помахал рукой в воздухе, — что ты передумал, и мы можем спокойно возвращаться домой.

Палин отпрянул.

— Откуда мы знаем, из-за чего нас пригласили? Я всего лишь ученик, что во мне такого? Пройдет еще немало лет, прежде чем я смогу пройти испытание... — Он горько покачал головой. — Благодаря отцу и матери, конечно...

Братья не услышали его последних слов — в отличие от невидимых наблюдателей.

— Ну да, а я наполовину людоед! — усмехнулся Танин. — И не отворачивайся, когда я с тобой говорю, Палин.

— Оставь меня в покое!

— Слушайте вы, двое... — вмешался миротворец Стурм, но тут братья ощутили, что в помещении уже не одни.

Все ссоры мгновенно оказались забыты — юноши с кошачьей ловкостью оказались спиной к спине, Стурм схватился за меч, Танин выступил вперед, защищая безоружного Палина, который, подобно всем магам, не носил брони, меча или щита. Но младший брат уже выхватил кинжал, спрятанный в складках мантии, и начал бормотать слова тех немногих защитных заклинаний, которые уже успел выучить.

— Кто ты? — крикнул Танин человеку, стоявшему в центре запертой комнаты. — Как ты сюда попал?

— Для владеющего магией нет преград в Вайретской Башне, — самодовольно улыбнулся визитер. — А зовут меня Данбар Первый Помощник с Северного Эргота.

— И что тебе надо? — поинтересовался Стурм.

— Надо? Просто хотел убедиться, что вам здесь удобно, — ответил Данбар. — Исполняя долг хозяина.

— Это ты-то маг?! — разинул рот Танин.

Даже Палин казался пораженным. В мире, где маги предпочитали развивать мощь интеллекта, это человек был явным исключением. Столь же высокий, как и Танин, он имел бочкообразную грудь, которой мог позавидовать и Карамон, под его темной кожей перекатывались мощные мускулы. Казалось, Данбар легко может поднять одной рукой рослого Стурма и подкидывать как ребенка. На Данбаре были лишь яркие, разноцветные штаны, а единственным намеком на его занятия магией служили многочисленные мешочки, подвязанные к широкому поясу.

Данбар расхохотался тяжелым басом, отчего задребезжали остатки посуды.

— Да, я-то уж точно маг. — С этими словам он сделал жест, и стол в мгновение ока стал целым, беспорядок исчез, а на белой скатерти возникли свежий эль и хлеб, дымящееся блюдо жареной оленины и множество других деликатесов.