Игрок - Иэн Бэнкс

Главный эффектор в окружении комплекса защитных дезинтеграторов, сканеров, тракеров, прожекторов, перемещателей и вторичных боевых систем казался громадным в тусклом свете и был похож на линзу глазного яблока с металлическими наростами. Массивный агрегат имел около двадцати метров в диаметре, но корабль сказал (как показалось Гурдже, не без гордости), что, когда все было подключено, он, корабль, мог вращать и останавливать всю эту махину так быстро, что человеческий глаз не успевал даже заметить — моргнешь, а все уже поменялось.

Гурдже обследовал пустой ангар в одном из поясных блистеров. Здесь предполагалось разместить модуль Контакта, переоборудуемый сейчас на ВСК, с которым предполагалось рандеву. Этот модуль станет домом для Гурдже, когда он прибудет на Эа. Он видел голограммы интерьера — помещение было достаточно просторным, хотя и не дотягивало до стандартов Икроха.

Он узнавал понемногу и о самой империи, ее истории и политике, философии и религии, ее верованиях и морали, ее смеси подвидов и полов. Империя казалась ему нераспутываемым клубком противоречий: она была одновременно патологически жестокой и мрачно-сентиментальной, пугающе варварской и удивительно сложной, сказочно богатой и бесконечно бедной (но, безусловно, однозначно чарующей).

Как ему и говорили, во всем обескураживающем разнообразии азадианской жизни одно было постоянным: игра азад пронизывала все слои общества, словно единственная неизменная тема, почти заглушённая какофонией шума, и Гурдже начал понимать, что значили слова Уортила: по мнению Контакта, эта игра сплавляет империю в единое целое. Ничто другое, похоже, империю не сплавляло.

Почти ежедневно Гурдже плавал в бассейне. Корпус эффектора был переоборудован под голографический проектор, и корабль поначалу воспроизводил на внутренней поверхности блистера, шириной двадцать пять метров, голубое небо и белые облака. Но это зрелище скоро утомило Гурдже, и он попросил корабль дать тот вид, который окружал бы их при движении по реальному космическому пространству; наведенный эквивалентный вид — так это называл корабль.

Гурдже плавал теперь под нереальной чернотой космоса и жесткими огоньками медленно двигающихся звезд, уходил под слегка подсвеченную поверхность теплой воды, словно нырял под зыбкое перевернутое изображение самого корабля.

Приблизительно на девятнадцатый день он почувствовал, что начинает кое-что понимать в биотехах. Он уже мог вести ограниченную игру против корабля на всех малых досках и на одной из больших, а когда отправлялся спать, то все три часа ему снились люди и собственная жизнь: он возвращался в детство, юность и последующие годы — странная смесь воспоминаний, фантазий и несбывшихся желаний. Он постоянно хотел написать (или записать что-нибудь) для Хамлиса, или Йей, или еще кого-нибудь на Чиарке, кто отправлял ему послания, но время каждый раз казалось неподходящим, а чем больше он откладывал, тем труднее было взяться. Постепенно люди перестали выходить с ним на связь, и Гурдже, хотя и чувствовал себя виноватым, испытал облегчение.

Сто один день спустя после старта с Чиарка, на расстоянии более двух тысяч световых лет от орбиталища, у «Фактора сдерживания» состоялось рандеву с супертранспортником класса «Река» — «Поцелуй меня в зад». Два состыкованных корабля, теперь заключенные в одно эллипсоидное поле, начали ускоряться, чтобы сравняться по скорости с ВСК. На это требовалось несколько часов, и Гурдже отправился спать.

«Фактор» разбудил его часа через полтора и включил экран его каюты.

— Что такое? — сонно спросил Гурдже, забеспокоившись.

Экран, занимавший одну из стен каюты, был голографическим, а потому Гурдже смотрел словно в окно. Когда Гурдже перед сном выключал экран, тот показывал хвостовую часть супертранспортника на фоне звездного поля.

Теперь на нем был виден пейзаж — медленно двигающаяся панорама озер и холмов, ручьев и лесов, и все это снималось сверху.

Над землей медленно, словно ленивое насекомое, летел самолет.

— Я подумал, вам это может понравиться, — сказал корабль.

— Где это? — спросил Гурдже, протирая глаза.

Он не понял. Он полагал, что цель стыковки с супертранспортником — не вынуждать тормозить ВСК, встреча с которым намечалась в ближайшее время; супертранспортник должен был помочь им ускориться и догнать гигантский корабль. А они вместо этого остановились над орбиталищем, или планетой, или еще чем-то, большим по размерам.

— У нас произошло рандеву с ВСК «Маленький негодник», — сообщил корабль.

— Произошло? И где же ВСК? — спросил Гурдже, скидывая ноги с кровати.

— Вы смотрите сверху на его кормовой парк.

Изображение, которое перед этим было, видимо, увеличено, теперь перешло в общий план, и Гурдже понял, что смотрит на огромный корабль, над которым медленно движется «Фактор». Парк имел приблизительно квадратную форму, но Гурдже не мог даже отдаленно сказать, какова длина стороны этого квадрата. В туманной дымке на грандиозной поверхности угадывались огромные каньоны и ребра, переходящие в более низкие уровни. Все это пространство — воздух, земля, вода — сверху было залито светом, и Гурдже понял, что даже не видит тени от «Фактора».

Он задал несколько вопросов, не сводя глаз с экрана.

При высоте всего в четыре километра ВСК класса «Плита» «Маленький негодник» был полных пятьдесят три километра в длину и двадцать два в поперечнике. Кормовой парк занимал площадь в четыреста квадратных километров, а общая длина судна от одного края поля до другого немного превышала девяносто километров. Гигант был в основном судостроительным заводом, а не местом проживания, поэтому на нем обитало всего двести пятьдесят миллионов человек.

За те пятьсот дней, что потребовались «Маленькому негоднику» для перехода от основной галактики к туманностям, Гурдже постепенно освоил азад и даже находил время, чтобы встречаться с людьми. С некоторыми он сошелся довольно близко.

Это были люди Контакта. Половина из них принадлежали к экипажу самого ВСК, однако они управляли не столько судном (любой из трех Разумов корабля мог делать это самостоятельно), сколько человеческим обществом на борту. Кроме того, в их обязанности входили: наблюдение; мониторинг постоянного потока информации о новых открытиях, совершенных удаленными подразделениями и другими ВСК Контакта; изучение систем звезд и систем разумных сообществ, открываемых, исследуемых и (иногда) изменяемых Контактом, и представительство на них от имени Культуры.

Другая половина состояла из экипажей малых кораблей. Некоторые из них находились на отдыхе и переоснащении, для других, как для Гурдже с «Фактором», ВСК служил попутным транспортом, третьи покидали на ходу причал, чтобы исследовать новые скопления звезд между галактикой и туманностями, четвертые ждали окончания строительства своих судов — малых системных кораблей, на которые они однажды пересядут и которые пока существовали лишь как номера в списке запроектированных к постройке единиц.

«Маленький негодник» был тем, что в Контакте называли производственным ВСК. Он действовал как сортировочная станция для людей и материалов — собирал людей, формировал из них экипажи для подразделений и сооружаемых на нем кораблей малой и средней дальности, а также небольших ВСК. Другие типы крупных ВСК предназначались в первую очередь для проживания и если строили суда, то комплектовали их экипажи своими силами.

Гурдже несколько дней провел в парке на поверхности корабля, бродил по нему, летал в крылатом винтовом самолете — модное развлечение на ВСК в то время. Он набрался опыта настолько, что участвовал в гонках, когда тысячи хрупких аэропланов выписывали восьмерки над корпусом корабля — неслись по одному из подлетных коридоров вдоль всего судна, выскакивали с другого конца и потом мчались обратно под кораблем.

«Фактор сдерживания», размещенный в одном из боковых причальных отсеков, подбадривал Гурдже со словами, что наконец-то у него есть долгожданная возможность расслабиться. Гурдже отвергал все предложения поиграть, но принял несколько из многочисленных приглашений на вечеринки, мероприятия и так далее. Несколько дней и ночей он провел за пределами «Фактора», но случалось, что и старый боевой корабль принимал у себя на борту избранных гостей из числа девушек.

Однако большую часть времени Гурдже проводил один внутри корабля, размышляя над таблицами фигур и записями прошлых игр, трогая биотехи руками и переходя от одной огромной доски к другой; взгляд его обшаривал контуры игрового поля и фигур, мысли метались в поисках ходов и возможностей, сильных и слабых мест.

Двадцать дней он посвятил краткосрочному курсу эасского — языка империи. Поначалу он думал пользоваться, как и обычно, марейном, прибегая к услугам переводчика, но затем решил, что между языком и игрой существуют тонкие связи, и только по этой причине стал изучать и язык. Позднее корабль сообщил ему, что это так или иначе было желательно — Культура пыталась скрыть от империи Азад даже особенности своего языка.