ЧП на третьей заставе - Вадим Пеунов

Только крякнул начальник окротдела при таком перечне подозреваемых.

— Уж очень ловко сработано. Казалось, все они у нас в кулаке. Оставалось добраться до щербиновской квартиры. И в один миг как топором рубанули: концы в воду — и не за что ухватиться.

— А Жихарь? — подсказал Тарас Степанович.

Ласточкин отмахнулся:

— До Белоярова руки не дошли. Работали с осназовцами. Про себя — молчу. А вот он, — показал на Аверьяна, — пятый день женат, а родную еще в глаза не видел. В коммуну не ходили, здесь ночевали.

Ярош вскипел:

— Но мы же договаривались! Жихаря следовало взять до обыска у Тесляренко! А теперь явимся на пустое место. Вы это понимаете?

Ласточкин понимал.

— Нельзя сразу сесть на два стула, если они в разных городах.

— Осназовцы — никуда бы ни делись! А Жихарь — союзник Тесляренко.

— Не Жихарь передал яд арестованному, а кто-то из нас, или из осназовцев. Здесь искали! — резко ответил Иван Спиридонович.

— Искали! А что толку?

— Неизвестно, какой был бы толк, если бы занимались Жихарем.

— Да теперь-то уж, думаю, никакого не будет: вторые сутки на исходе, как мы перетряхнули все в доме Тесляренко. Надо было исправлять положение.

— Возьмем Жихаря и Серого, который каким-то образом связан с Вольским; по крайней мере, вместе ходили за контрабандой.

Иван Спиридонович собрал у себя всех, кто должен был принимать участие в предстоящей операции.

— Вы, Тарас Степанович, берете с Коганом Жихаря, мы с Сурмачом — Серого.

Разработали подробный план, уточнили все детали. Дотошно начальник окротдела вникал во все мелочи, требовал от каждого скрупулезного знания своих обязанностей.

Коган откровенно радовался предстоящему хлопотному делу:

— Хоть встряхнусь немножко, а то закоржавеешь, плесенью покроешься, копаясь в бумажках, и слопают тебя мыши, приняв за какую-то старую подшивку.

Добрались до Белояровской милиции.

Матвей Кириллович оказался на месте. Он только что вернулся с происшествия: в селе Гусаковке ловко воровали скот, особенно лошадей.

— Думаю, кто-то из своих.

Сурмач объяснил ему цель приезда. Опытный милиционер предложил послать вначале Цветаева разведать обстановку.

— Петькино войско на Николая Жихаря имеет свои виды и следит за каждым его шагом.

Вскоре появился Петька с двумя ведрами воды. Дядя Вася, как и обычно, помог ему втащить их в Дежурку.

Увидев Сурмача, Петька с обидой сказал:

— Ушился твой Жихарь! Вот!

— Как это «ушился»? — вырвалось у Аверьяна.

— А просто. Четыре дня тому они с Серым пригнали подводу. Затянули в нее два здоровенных ящика, притрусили соломой и укатили. Им помогал нищий с толкучки, тот, с бородавкой на носу. Прозрел, гад. Мотался — будь здоров. А лошадей нахлестывали, словно за ними волки гнались.

— Чего и следовало ожидать! — резко заметил Ярош и тем самым возложил всю ответственность за случившееся на начальника окротдела, который в свое время пренебрег его советом.

— Четыре дня тому? — вслух размышлял Сурмач. — Четыре дня тому и… с Тесляренко…

Ярош выразительно пожал плечами: «Откуда мне знать!»

— В любом случае арест Тесляренко заставил всех его сообщников насторожиться, а мы им дали время принять меры и скрыться.

«Четыре дня, как отравили Тесляренко… Четыре дня, как скоропалительно исчез Жихарь со всеми своими…» Аверьяну не хотелось бы видеть в этом связи, пусть уж лучше простое совпадение. Но факты!

Чекисты разделились на две группы. Иван Спиридонович и Сурмач отправились к Серому. С ними пошел начальник милиции.

Долго никто не отзывался на стук. Тетя Фрося открыла лишь тогда, когда Аверьян с начальником милиция попытались высадить дверь.

— Где Грицько? — спросил Аверьян, войдя в темную хату.

— Где-то запропастился… Как ушел неделю тому назад…

В доме ничего подозрительного не нашли. На чердаке тоже. Во дворе и на огороде прощупали землю шомполом. Никаких тайников. Заглянули в коровник. Переворошили сено. Тут-то Иван Спиридонович и наткнулся на какие-то рваные бумажки, втоптанные в землю под стеной сарая. Собрал их, принес в хату и начал очищать от грязи, взяв у хозяйки чистую тряпочку.

Вначале Аверьян не придал значения находке, а на занятия начальника окротдела смотрел с легкой иронией. Он был уверен, что Серый, если имел что-то, уличающее его, то давно все спрятал или уничтожил.

Внимательно присмотревшись к мятым обрывкам, Ласточкин прочитал слово «Штоль».

— Ого! — воскликнул он. — Да нашего Тесляренко в этом доме, похоже, неплохо знали!

Еще раз обыскали весь двор. Но в темноте не много разглядишь. Пришлось ждать рассвета. Как только рассвело, поиски возобновились. И усилия не пропали даром: обнаружили еще один обрывок записки.

Ее порвали на клочки, потом скомкали. Некоторые совсем затерялись. Прочитать удалось всего несколько слов: «Штоль… лея. Печать срочно… Доктор в ГПУ… начей».

— «…начей». «Казначей». Это же Казначей, Иван Спиридонович! — радостно воскликнул Аверьян.

Начальник окротдела улыбнулся:

— Не шуми. Сам вижу.

— А Казначей писал печатными, — отметил Иван Спиридонович. — Конспиратор опытный.

Теперь многие факты вытягивались в одну цепочку.

«Штоль… лся» — «попался». Затем: «Печать срочно перепрячьте». Какую еще печать? И самое тревожное: «Доктор в ГПУ…» Выследили! И вот увезли из города.

Вернулись в милицию. Ярош и Коган были уже там, они справились со своим заданием довольно успешно.

— В домике у Жихаря была подпольная типография. Вот! — Борис показал пачку листовок.

В подвале у Жихаря нашли несколько гор-стен шрифта, металлические линейки, забытые, видимо, второпях, и пуда три—четыре розовой бумаги в листах.

Узнав о содержании записки, которую Иван Спиридонович нашел во дворе у Серого, Борис заявил:

— Печать — это же типография!

— Прошляпили, — сердито пробурчал Ярош. — Вначале все-таки надо было взять Жихаря и Серого, а потом уже делать обыск у Тесляренко.

Ошибка. Промах… Иди предугадай, как будут развиваться события! Но чекист должен быть семи пядей во лбу, обязан знать все наперед. Если чекист ошибается — торжествует враг.

Казначей!.. Мысль о том, что невидимый враг где-то рядом, не давала Сурмачу покоя. Бандит даже приснился Аверьяну. Плечистый дядька со всклокоченной, грязной бородой. У него через плечо висела толстая кожаная сумка, набитая царскими золотыми пятерками и десятками. Он потряхивал ею и насмехался над Сурмачом: «Накось, выкусь!»

Со всеми своими сомнениями на следующий день Аверьян пришел к Ивану Спиридоновичу. Но специальный дежурный у дверей остановил его:

— Наказано никого не пускать. Подивился Сурмач, но делать нечего, и направился к Борису выяснить, в чем же дело.

Борис, хлопнув себя по щеке, пояснил:

— Кашу заварили! У нашего балтийца сидит представитель губотдела. Интересуется Казначеем.

Ласточкин освободился только после обеда, когда проводил на поезд товарища из губотдела. И первым вызвал к себе Яроша. Беседовал с ним долго, а отпустив, пригласил Сурмача.

— Ну, что ты думаешь о Казначее?

— Он о наших делах знает не меньше нас самих. Значит, он — среди нас. А коль так — тут стоит проверить каждого. И без обиды. Начинайте с меня.

— И Ярош считает, что надо проверять всех поголовно. И вот еще что: до тебя, Сурмач, у нас в окротделе ни о каких Казначеях слыхом не слыхивали.

Сурмач побагровел. Он готов был возмутиться. Но Иван Спиридонович, видя, как в одно мгновение перевернуло сотрудника, примиряюще сказал:

— Не сердись. Не от веселья так шучу — от обиды, от горечи. И опыт есть, и смекалкой бог не обидел, злости к нашим классовым врагам — на троих хватит. А вот чувствую, что все же чего-то не хватает. Знаний, — вдруг решил он. — Академий особых не кончал. А надо бы. Ох, как нашему брату-чекисту нужны знания! — Иван Спиридонович прошелся по кабинету. Повернулся к Аверьяну. — Губотдел просит у нас человека в школу ГПУ. Закончим это накостное дело, выловим подручные Волка, найдем его «наследство», и отправлю я те бя, Аверьян, в столицу.

Затрепетало от радости сердце. Но он только кивнул головой.

— Проверять, конечно, будем. Служба наша такая… — подытожил Ласточкин. — Но никакой Казначей без неопровержимых фактов не заставит меня смотреть на товарищей-соратников искоса, с недоверием. Нет среди нас предателей, так я думаю!

Однако к концу дня произошли события, которые заставили по-иному взглянуть на все происходящее: исчез Безух, боец ОСНАЗа, охранявший когда-то Тесляренко. С шести вечера он должен был заступить на дежурство, но не явился. Тревогу подняли почти сразу. Допросили жену. Она заявила, что муж ушел еще утром. Кто-то позвал его. А кто — она не видела, возилась на кухне.