Правда о штрафбатах - 2 - В. Дайнес

Как-то ошиблись и в самой роте, представив Военному совету армии к досрочному освобождению одного из штрафников как получившего ранение. А в полку уполномоченный ОКР Смерш этого ранения не обнаружил и через командира вернул бойца отбывать положенное до конца.

В штрафной роте взаимоотношения регламентировались общевоинскими уставами Красной армии. Рядовые бойцы переменного состава обращались к непосредственному начальнику — командиру отделения, такому же штрафнику, со словом «товарищ» и в случае нерадивости могли получить от него взыскание. Товарищем, а не «гражданином», как это показано в одном из телефильмов, называли они и командира — офицера.

Командир штрафной роты в полном объеме использовал дисциплинарные права комдива. Бывало, наказывал провинившихся взводных домашним арестом. Не забывал поощрять за старание. Старшине роты, к примеру, в связи с его пятидесятилетием в самый разгар боев был предоставлен отпуск с выездом на родину сроком на 45 суток. С волнением воспринимаются первомайские приказы по роте, в которых усердие многих штрафников отмечалось благодарностью.

Штрафная рота, как часть армейского подчинения, подчас лучше линейных рот оснащалась оружием, обеспечивалась продовольствием и фуражом.

Войну с фашистской Германией 128-я штрафная рота завершала в Восточной Пруссии. Бои там были ожесточенными. В одном из них — за местечко Плис-сен — одной пулеметной очередью были сражены командир роты майор Рамазан Темиров, уроженец Северо-Осетинской АССР, и агитатор роты капитан Павел Смирнягин, единственный на тот момент ротный политработник, призванный из Новосибирской области. Они с воинскими почестями были погребены юго-западнее Плиссена на местном кладбище.

Последние потери в Прибалтике рота понесла 14 апреля 1945 г. уд. Кобнайтен: 8 погибших и 56 раненых.

А дальше 5-я армия под командованием Н.И. Крылова, будущего маршала Советского Союза, и в ее составе 128-я штрафная рота отправились на Дальний Восток — бить японцев. Никаких потерь в Харбинско-Гиринской наступательной операции рота не понесла, если не считать заболевшего еще в пути и оставленного на станции Минино Красноярской железной дороги трофейного мерина по кличке Орлик. В Приморье штрафрота располагалась в окрестностях райцентра Черниговка, затем — в Гродекове Спасского района. Там ротой командовал старший лейтенант СЛ. Кудрявцев, потом — старший лейтенант В.И. Брыков.

О том, что в штрафных частях народец собирался лихой, непредсказуемый в поведении, склонный к эксцессам, свидетельствует такой факт: уже немногочисленные, завершающие пребывание в 128-й штрафной роте бойцы-переменники успели-таки учинить какой-то дебош в Грбдекове. Четверо были задержаны местной милицией и попали под следствие. Старший лейтенант В. Брыков был вынужден одним из своих последних приказов исключить их из списков роты и снять со всех видов довольствия. Вот в этой связи и думаешь: если вина подследственных будет установлена, искупить ее по-фронтовому, без судимости уже не удастся. Штрафные роты как искупительный институт уходили в историю.

Василию Ивановичу Брыкову и было суждено на основании директивы штаба 5-й армии за № 0238 от 28 октября 1945 г. роту расформировать. Последними ее оставили уже упоминавшийся в этих заметках старший лейтенант медицинской службы Василий Клюев (только он, фельдшер, ветеран части, к тому времени имел право называть себя сталинградцем) и завделопроизводством — казначей старший лейтенант интендантской службы Филипп Нестеров. Архив и ротную печать у Нестерова, между прочим, приняли лишь после того, как он из собственного кармана возместил стоимость каким-то образом утерянной фуражной тары.

Если же говорить о серьезном, то с августа 1942 г. по октябрь 1945 г. через 1, 60, 128-ю штрафную роту, документация которой составляет одно архивное дело, прошли 3348 штрафников. 796 из них погибли за Родину, 1929 получили ранения, 117 были освобождены по истечении установленного приказом срока, а 457 — досрочно. И только совсем небольшая часть, около 1 процента, отстала на маршах, дезертировала, попала к противнику в плен, пропала без вести.

Всего в роте в разное время служили 62 офицера. Из них 16 погибли, 17 получили ранения (трое из раненых были позднее убиты). Многие удостоились наград. Орденом Отечественной войны I степени были отмечены капитан И. Матета, старший лейтенант J1. Любченко, лейтенанты Т. Болдырев, А. Лобов, А. Макарьев; Отечественной войны II степени — старший лейтенант И. Данилин, лейтенанты А. Макарьев, И. Морозов; Красной Звезды — старший лейтенант И. Данилин, капитан И. Лев, старшие лейтенанты Л. Любченко, П. Ананьев (оперуполномоченный ОКР Смерш при 128-й роте), младший лейтенант И. Морозов, капитаны Р. Темиров и П. Смирнягин. Как видим, некоторые офицеры награждались орденами не раз.

Орденов Красной Звезды, Славы III степени, медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги» удостоились также 43 красноармейца и сержанта переменного состава. Награждали штрафников не очень щедро, но все же награждали.

В числе тех немногих, кто вернулся в родной полк из штрафной роты с наградой, были красноармейцы Петр Земкин (или Зенкин), Виктор Рогуленко, Артем Таджуманов, Михаил Галуза, Илья Дранишев. Посмертно были удостоены орденов пулеметчик Петр Логванев, автоматчик Василий Сердюк.

И последнее. Штрафные роты представляли собой отдельные воинские части со всеми присущими им атрибутами, обособленные войсковые хозяйства. Благодаря этому статусу все они вошли в Перечень № 33 стрелковых частей и подразделений (отдельных батальонов, рот и отрядов) действующей армии, составленный Генеральным штабом после войны. Рота, о которой речь, числится в нем многократно: как 1-я отдельная штрафная рота 57-й армии (1942 г.), как 60-я отдельная штрафная рота (1942–1943 гг.) и, наконец, как 128-я отдельная штрафная рота 5-й армии (1943–1945 гг.). В действительности это была одна и та же рота. Менялись лишь номер, печать, подчиненность и полевой адрес.

Таким вот сложился основанный на документах рассказ об одной из штрафных рот, которая мало чем отличалась от других штрафных частей, созданных в соответствии с памятным всем фронтовикам приказом наркома обороны СССР № 227 «Ни шагу назад!». Может, не для каждого читателя он интересен, но любому, думается, позволит мысленно сравнить прочитанное с тем, что в художественной форме ему предлагали принять на веру вызвавшие в обществе дискуссии телесериалы.

Красная Звезда. 2007. 11–17 апреля.

Бабченко Л.Л

МОШЕННИК ИЗ ШТРАФБАТА

Штрафной батальон. Штрафбат. Даже по своему звучанию — страшное слово. Их всегда кидали в самое пекло… Сейчас их осталось очень немного. И у каждого о своем штрафбате остались свои воспоминания. У кого — трофейный штык, у кого — справка об освобождении, у кого — страшный синюшный шрам под лопаткой. У Ивана Петровича Горина — офицерская шинель, которую он, вопреки уставу, сшил на заказ у польского портного в Познани и за которую несколько раз отсидел на «губе». Но так и не обменял ее, фартовую, идеально подогнанную, на простую солдатскую.

Нет, фамилия Мошеннику досталась, конечно, неправильная. Ну какой он Горин? Скорее — Счастливцев. Сколько раз ему представлялась возможность загнуться, но каждый раз везло. Пережить голодуху тридцатых, сталинские лагеря и штрафную роту — на это нужен особый талант. Талант везения. И он у него, несомненно, был.

Впрочем, был у него и другой талант. Мошенник умел рисовать. Когда не надо было думать о жратве, садился где-нибудь с обрывком бумаги и часами чертил портреты своих детдомовских голоштанников. Или шел в поле и писал пейзажи. В такие минуты он забывал обо всем, и ничто его уже не тревожило. И кликуха-то поначалу у него была — Художник. Мошенником-то он уже потом стал.

Вот этот-то талант в нем и приметил однажды Учитель. Подошел на рынке, где Мошенник пытался толкнуть свои репродукции с шишкинских «медведей» (они почему-то особенно хорошо шли), постоял, посмотрел. Да и взял к себе в мастерскую.

Этот поворотный момент был, пожалуй, главным везением в его жизни. Не будь Учителя, плюнул бы когда-нибудь Мошенник на искусство, связался бы с блатарями окончательно, да и сгинул бы в лагерях. Но Учитель вытащил его из стаи, принял как сына. Стал обучать. Показал, как накладывать краски, подчеркнуть игру света и тени, чтобы плоское лицо вдруг ожило на холсте, чтобы проступили в нем глубина и содержание, чтобы характер стал понятен людям. Мошенник старался. Работал как черт.

И образовалась вдруг вроде как семья у Мошенника. Вдвоем с Учителем — уже не бродяжка, в семье, при ком-то.

Какое-то время жили вместе. Писали иконы, репродукции — все тех же «Медведей» и «Охотников». Тем и кормились. Люди покупали, и стало уже казаться Мошеннику, что устроился он в жизни окончательно. Нашел свое место.