Какого цвета убийство? - Томас Эриксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какая от этого польза?
Очевидно: теперь все знают, что угрозы – реальность. И следующая жертва послушно заплатит. Но если Юнггрен был убит в качестве устрашения, то это не сработало. Рогер Аксберг все же обратился в полицию.
«Подумай под иным углом зрения», – прозвучал в голове голос отца.
А что, если и смерть Аксберга была спланирована? Когда убиты два миллионера, народ будет готов раскошелиться.
«Наоборот».
Нина уставилась на то, что записала. Мыслить нестандартно – для этого нужно спросить человека совсем постороннего.
«Первая попытка удалась». Последнее слово она даже подчеркнула.
Если преступник хотел именно убить Юнггрена, а не получить его деньги, то акция оказалась успешной. Тот мертв. Может быть, Аксберг – всего лишь отвлекающий маневр? Чтобы заставить полицию сосредоточиться не на врагах Клаэса Юнггрена, а на его деньгах, которые кто-то совершенно с ним не знакомый захотел «отжать» с помощью шантажа? А полиция пусть тратит на это время и ресурсы…
Они хотели убить Юнггрена.
Они не хотели убить Юнггрена.
Но если и сам факт смерти не был целью, чего же тогда они добивались?
Нина принялась хаотично барабанить пальцами по столу, словно ожидая, что те случайным образом выбьют сообщение азбукой Морзе с верным ответом.
Они хотели убить Аксберга!
Это и есть разгадка? Не Аксберг был убит для отвода глаз, а Юнггрен. Венчурный капиталист с состоянием, во много раз превосходящим запас деньжат второй жертвы, вне всяких сомнений, привлек к себе больше внимания, чем никому не известный Рогер Аксберг.
«И снова наоборот».
Возможно, ни Юнггрен, ни Аксберг не были истинными целями. Оба были убиты для отвода глаз… Инспектор полиции откинулась на стуле и заложила руки за голову. Какая же хладнокровная скотина могла убить двух человек, чтобы скрыть, что ей нужен третий! Или четвертый… И сколько же у них ресурсов, чтобы провернуть подобное. Мы явно имеем дело с крупной рыбой.
Немного поразглядывав потолок своего кабинета, Нина написала:
«Первая попытка не закончилась неудачей».
Она поймала себя на том, что ломает голову, как рассуждал бы в этой ситуации Алекс Кинг. Ее безупречная логика споткнулась о банальную нехватку знаний о человеческом поведении.
Глава 26
– Повстречала вчера старого знакомого, – сказала Мартина за завтраком. Одной рукой она наливала молоко Юханне, их пятилетней дочери, другой подкладывала мюсли Оскару.
– Старого знакомого? – переспросил Фредрик, не отрываясь от газеты. Сегодня он поднялся рано, вопреки обыкновению: день у него был расписан. Работы на несколько часов.
– Помнишь Юнаса?
– Нет.
– Из класса.
– Из нашего? Из девятого?.. Ты имеешь в виду педика Юнаса? Да ладно! – наконец он соизволил отложить газету.
– Геем он не был.
– Это он сказал? Во всяком случае, Юнас всегда был какой-то женоподобный. С дряблой задницей, как у престарелой манекенщицы.
Мартина подняла глаза к потолку, и ее муж быстро сообразил, что тему развивать не стоит.
– Несколько недель назад мы были на одной конференции, и он слегка перебрал.
– Приставал к тебе? – ухмыльнулся Фредрик. Это было бы неожиданно. В школе этот парень панически боялся девчонок, заикался и потел в их присутствии.
Мартина бросила на него строгий взгляд и чуть заметно кивнула в сторону дочери. Юханна намазывала бутерброд с сосредоточенностью человека, творящего свой magnum opus[2]. И когда они уже решили, что дочка ничего не услышала, она спросила:
– Папа, а кто такой педик?
Мартина практически испепелила взглядом мужа, да так, что Фредрик поперхнулся своим кофе.
– Э… Это мальчик, которому нравится целовать других мальчиков, – неловко пояснила она, очевидно, понадеявшись, что дочка не станет развивать мысль.
– Да брось, на дворе две тысячи десятый год… – глава семейства с опаской покосился на Юханну. Та, слава богу, вернулась к своему бутерброду. – Ну, и о чем вы с ним говорили?
Мартина, пожав плечами, проговорила:
– Он разочаровался в своем браке. Хочет развестись, но не может. Детей у них нет, он работает с утра до ночи – к тому же на своего тестя.
А парню, должно быть, чертовски тяжело. Фредрик скорее дал бы себе что-нибудь отрезать, чем согласился работать на своего тестя. Но вслух об этом, естественно, не сказал.
– Хотел рассказать о проблемах с женой. Я его выслушала, дала пару советов. Надеюсь, не вредных. А вчера мы с ним снова столкнулись.
Наверное, Мартина хотела сказать что-то еще, например, что пригласила Юнаса к ним на ужин. Но тут он взглянул на часы и присвистнул.
– Ого! Сколько уже времени. Дорогая, мне пора бежать.
Он наспех поставил грязную посуду в раковину. Денек обещал быть интересным. А к ним на рождественского гуся заявится старый школьный приятель – так и что с того? Если надо, он охотно выступит жилеткой, в которую можно поплакаться.
– Фредрик, мы еще должны обсудить подарки…
Он улыбнулся жене.
– До праздников куча времени. Успеется.
– Осталось всего две недели, а список Оскара составлен… с размахом.
– Утрясется. Все успеем, – бросил он и, чмокнув Мартину в щеку, вихрем унесся на встречу.
* * *
Пару часов спустя разговор о Юнасе и его неудачном браке начисто стерся у Фредрика из памяти. Он очень надеялся, что не опоздает на первое интервью. Адрес он куда-то записал, но теперь не мог найти бумажку и ехал по улицам с минимальной скоростью, вертя головой. Ему казалось, что это была улица Фалугатан, но точно помнил он только номер дома – 23.
Проверить адрес по карте ему и в мысли не пришло. В каждой машине есть навигатор, но Фредрик им не пользовался. Инструкция к той штуковине – толстенная книга на двести страниц, а жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на такие вещи.
Наконец он обнаружил улицу Фалугатан – и сразу понял, что приехал куда надо. Добравшись до дома 23, увидел табличку: «Д. А. Энтерпрайз». И сейчас ему предстоит встретиться… с самим Д. А.? Давид Андерссон. Или, скажем, Даг Арцелиус. Поднимаясь на лифте на пятый этаж, Фредрик успел сконструировать еще одиннадцать комбинаций имен к инициалам Д. А. Один из лучших вариантов звучал как Дегенерат Артритный.
Поправив воротник рубашки, он позвонил в дверь. Мужчина, открывший ему, был одет в джинсы и пиджак, из-под которого торчал большой живот. Волосы тоже собраны в хвост, как у Лукаса Свартлинга. Олдовые рокеры, мать их…
– Привет, я Фредрик Хельмарк. Я ищу… э-э… минуточку… – Он принялся хлопать себя по карманам в поисках бумажки.
– Кристиана Юнссона, – подсказал мужчина. – Это я.
– Точно, привет! – Фредрик протянул
