Последняя из Пламенных (СИ) - Дмитриева Ольга

— Заживляющая мазь, — пояснил он. — Шрамы от "Молчания" нельзя лечить магией. Сама справишься?

Девушка молча кивнула. Эльф вручил ей мазь, а потом поставил на стол перед ней пузырек с каким-то снадобьем.

— Это выпьешь тоже, — приказал он.

— Что это? — спросила Райга, открывая пузырек и подозрительно принюхиваясь к содержимому.

Эльф упал в кресло напротив и ответил:

— Твое освобождение от утренней пробежки. Пей. Оно действует не сразу, у тебя будет полчаса на приготовления ко сну и обработку рубцов.

— Снотворное? — догадалась она.

— Восстановитель со снотворным эффектом, — поправил ее эльф. — У тебя очень сильно колебалась сила в источнике сегодня днём, обычно это вызывает кошмары. Кроме того, боль не даст тебе уснуть. А обезболивающие на молчание тоже не подействуют.

Райга согласно кивнула и налила воду в стакан, покорно выпила лекарство и сделала пару глотков воды. После этого она внезапно с силой сжала стакан в руке. Он хрупнул, а потом исчез в языке пламени. Девушка раскрыла ладонь, и на пол полетел даже не пепел, а просто крупинки праха.

Эльф задумчиво проводил их взглядом, а потом сказал:

— Здесь ты под моей защитой. И Глиобальд тоже будет беречь последнее Пламя своего края. Я уже сталкивался с Печатью Молчания триста пятьдесят лет назад. И поверь, я достану тех, кто сделал это с тобой, из под земли, даже если ты мне ничего не скажешь.

— Не хочу я быть ни под чьей защитой, — вздохнула Райга. — Хочу быть сильной настолько, чтобы в ней не нуждаться.

— Учись, — усмехнулся эльф и поднялся на ноги. — У меня есть пара идей, как ускорить процесс. Завтра тебя разбудит Силлириниэль.

Райтон вполуха слушал, как Ллавен повторяет с Мираном эльфийские глаголы. Как-то незаметно юный эльф стал постоянно помогать тому с грамматикой, а Райге — с рунами. Рядом с принцем лежала книга на но-хинском, но сегодня читать не хотелось.

Уходящий день оставил неприятный осадок на душе. Он раз за разом прокручивал в голове сцену в кабинете директора, пытаясь разобраться в мотивах всех сторон. Герцогу Ичби почему-то очень не хотелось, чтобы Райга училась в замке. Настолько, что он поддержал Аурелио Сага. А Райга шарахнулась от дяди, как от ядовитой змеи, отставив в сторону этикет. И все это точно неспроста… Однако чем Ичби помешала Пламенная? Райтон помнил, каким алчным взглядом он смотрел ей в спину на поступлении. Тогда ему показалось, что Великий герцог больше всего хочет заполучить девушку в свой отряд. Что же изменилось? И связано ли это с содержимым шкатулки, которую девушке вручил Скальный Щит?

Его размышления были прерваны решительным стуком в дверь. А потом случилось то, чего никто из них не ждал. Впервые за полтора месяца обучения в их комнату вошёл магистр Лин.

Ллавен подпрыгнул на кровати, торопливо поправил амулет на шее, и склонился в глубоком поклоне. Миран бросил тетрадь по эльфийскому, и поклонился вслед за Ллавеном. Райтон встал рядом с ними, также склоняясь перед эльфом. Отдавать учителю такие почести наравне со всеми принц был вовсе не обязан. Но он настолько уважал одноглазого эльфа и восхищался им, что каждый раз спина его гнулась сама.

У принца с самого детства были самые лучшие учителя. Его учил стрелять эльфийский лучник, сражаться на хаотаки — один из лучших мастеров клинка Но-Хина, а магии — сам Придворный маг. Однако ни от кого из них никогда не веяло такой силой. Еще тогда, когда эльф первый раз шагнул в комнату на посвящении, Райтон кожей почувствовал — этот маг не чета всем, что он видел до этого. Захочет — и размажет по стенке вместе со всеми его талантами и успехами в Тийредо. И возможность учиться у него для принца окупала всё: необходимость с первого дня общаться без титулов, тащить за собой более слабых товарищей по отряду, сносить насмешки и отчуждение одноклассников.

Сегодня лицо эльфа было необычайно серьезно. Его единственный глаз пристально оглядывал учеников. Райтон впервые видел наставника таким. Магистр Лин смотрел…оценивающе. После минутного молчания он, наконец, с досадой произнёс:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Всё-таки придётся вам рассказать. Идите в библиотеку, там защита лучше.

С этими словами эльф резко развернулся и вышел. Только и мелкнул в дверях подол черного хьяллэ.

Юноши удивлённо переглянулись и вышли вслед за учителем. Тот стоял перед распахнутой дверью в комнату Райги. Райтон подошёл и встал за его плечом. Девушка спала, завернувшись в одеяло и рассыпав волосы по подушке. Вид у нее был на непривычно беззащитный. Вокруг кровати переливался пламенем ровный круг сигнального контура. Райтон опустил глаза и прищурился. Магическим зрением он скорее ощутил, чем увидел, что комната защищена ещё одним заклинанием более высокого уровня, в котором сплетались магия воды и эльфийская.

Обернувшись к ним, магистр приложил палец к губам.

— Мы не позовём ее с собой? — удивился Миран.

Эльф покачал головой и ответил:

— Райга проспит до завтрака. Встретитесь на уроках.

Он аккуратно закрыл дверь и поманил их в библиотеку.

В этой комнате никто из адептов ещё не был. Для личной библиотеки книг здесь было не мало. Райтон с некоторой долей удивления рассматривал ряды светлых книжных шкафов, которые уходили к потолку… Вслед за эльфом они прошли между ними и оказались в укромном закутке, где стоял кремовый диван и пара кресел того же цвета. На стенах ярко горели светильники. У широкого окна они увидели девственно чистый письменный стол орехового цвета. На полу лежал толстый ковер цвета топлёного молока.

Эльф молча указал им на диван, а сам какое-то время стоял и смотрел в темноту, окружающую замок. Адепты молчали и переглядывались. Никто из троих не понимал, что происходит.

— Магистр Лин? — осторожно спросил Райтон. — Вы хотели нам что-то рассказать?

Эльф, наконец, удостоил их взглядом. А затем прошёл и опустился в кресло.

— Все что я сейчас расскажу, должно остаться между нами, — сказал он. — Вы не должны обсуждать это нигде, кроме этой комнаты.

— Это связано с Райгой и приездом герцога Сага? — проницательно спросил Райтон.а

— Напрямую — кивнул эльф. — И ее проблемы таковы, что могут затронуть все королевства Союза.

Миран озадаченно уставился на эльфа:

— Да что случилось то с ней?

— Кто-нибудь из вас слышал о Печатях Молчания или о заклинании под названием "Молчание Змеи"? — спросил магистр.

Райтон нахмурился, однако сочетание слов совершенно точно было незнакомым. Миран недоуменно помотал головой. А Ллавен вдруг побледнел и впился глазами в старшего родственника:

— Как это связано с Райгой? Только не говорите, что она…

Магистр ответил ему непроницаемым взглядом и медленно кивнул. Юный эльф вскочил на ноги и сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Принц ещё никогда не видел у тихого, вечно трясущегося эльфа такого гнева на лице.

— Сядь! — невозмутимо попросил его наставник.

Ллавен тут же сник и опустился на диван. А затем обхватил голову руками и почти прошептал:

— Только не она!

Миран прокашлялся и едко сказал:

— Может вы вспомните о простых смертных, которые существуют рядом с вами, и введёте нас в курс дела? Во что влипло это пламенное чудо?

— Не говори так! — набросился на него Ллавен. — Это очень, и очень плохо!

— Так расскажи уже, что это за молчание или как его там? — буркнул Миран ему в ответ.

Но ответил ему учитель:

— Заклинание. Это древняя магия. Его использовали, чтобы запретить человеку рассказывать о том, что он увидел или узнал. Однако из-за сложности его давно перестали использовать. "Молчание" практически нельзя преодолеть, но и наложить его — большое искусство. Нужен специальный острейший клинок, закалённый магией и выдержанный в трёх специальных снадобьях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Клинок? — нахмурился Райтон.

— Да, — произнес Ллавен, поворачиваясь к принцу. — Строго определенное количество линий должно быть вырезано на теле человека. Он должен истечь кровью и оказаться на грани жизни и смерти, чтобы принять печать. Как только состояние жертвы становится критическим, заклинание даёт обратный ход. Раны затягиваются, превращаясь в рубцы, которые постепенно исчезают. Через неделю их не видно совсем.