Война - Уолтер Уильямс

– Благодарю за прямоту, – сказал Мартинес, прекрасно понимая, что Казакова не договаривает. В целом, он одобрял ее сдержанность и думал, что легко сработается с ней.

В завершение они поговорили о карьере Казаковой. Ее продвижение, казалось, исключало любые случайности: была запланирована сделка, в результате которой друг ее семьи обещал назначить Фульвию капитаном фрегата, но в первый же день мятежа наксиды захватили и друга, и фрегат.

– Бывает, – сказал Мартинес. – Если вам что-то понадобится, буду рад помочь.

Лицо Казаковой просветлело.

– Спасибо, милорд.

Клан Казаковых был из тех, кто не забывал своих долгов.

***

Когда Казакова ушла, Мартинес закупорил бутылку, допив бокал вина. Воспользовавшись капитанским ключом, он залез в базу персональных данных, намереваясь просмотреть личные дела офицеров. Потом ему пришло в голову, что Флетчер мог оставить пометки, объяснявшие казнь Тука, и Мартинес открыл дело старшего инженера.

Там не оказалось ничего нового. Тук служил во Флоте двадцать два года, восемь лет назад сдал экзамен на получение звания старшего инженера, пять лет назад попал на "Прославленный". Флетчер много о нем не писал, но хвалил.

Мартинес просмотрел файлы остальных старшин, а потом перешел к лейтенантам, беспорядочно пролистывая то одно дело, то другое. Стало ясно, что Казакова дала весьма точные отзывы. Конечно, она не знала, что писал Флетчер о компетентности этих людей. Характеристики капитана отличались сухостью и лаконичностью, но были благоприятными, как если бы аристократ Флетчер считал расхваливание безвкусным и с тонкостью, словно дорогой десертный соус, добавлял свое одобрение. Вот что он написал о Казаковой: "Офицер является опытным администратором и обладает широкими техническими познаниями. Препятствий для ее дальнейшего повышения до ранга капитана корабля не имеется".

Фраза "препятствий не имеется" не слишком походила на слова о том, что Казакова заслужила отличную репутацию или что ей можно легко доверить командование судном, но осмотрительность была неотъемлемой частью сдержанного стиля Флетчера. Возможно, он находил похвалу излишней, полагая, что его офицеры обладают достаточно хорошими связями для карьерного роста.

На фоне сухих, но сдержанно-одобрительных характеристик, запись о Чандре была громом среди ясного неба: "Хотя данный офицер не продемонстрировала какой-либо заслуживающей замечания некомпетентности, ее непредсказуемое импульсивное поведение разрушает слаженность коллектива. Ее эмоциональная незрелость не соответствует высоким стандартам Флота. Повышения в звании не заслуживает".

Замысловатое начало со словом «некомпетентность» и продолжение, источающее чистый яд. Мартинес долго смотрел на характеристику, а потом заглянул в журнал, чтобы проверить, когда Флетчер в последний раз работал с файлом. В 27:21, за шесть часов до смерти.

В горле пересохло. Чандра порвала с Флетчером, а тот, поразмышляв пару дней, одним росчерком уничтожил ее карьеру.

Несколько часов спустя его убили.

Мартинес подумал о связи. Для того, чтобы это не оказалось простым совпадением, надо быть уверенным, что Чандра знала о бомбе, заложенной в ее характеристику. Он заглянул в коммуникаторы Флетчера: вечером капитан сделал только один звонок – в рубку, вероятно, проверяя перед сном обстановку. Мартинес просмотрел список дежурств и убедился, что вахту несла не Чандра, а шестой лейтенант леди Джульетта Корбиньи.

Доказать, что Прасад знала о записи в деле, было нельзя. Хотя Флетчер мог зайти к ней и поделиться новостью.

Или у Чандры мог оказаться доступ к документам из-под пароля капитана. В конце концов, она офицер связи и умна.

Мартинес подумал, что эту безумную версию подсказал выпитый за вечер алкоголь, и так и не смог представить, что Чандра повалила рослого Флетчера на колени и несколько раз стукнула головой об угол стола.

***

Он встал и потянулся, бросив взгляд на хронометр – 27:21. Именно в это время Флетчер хладнокровно сделал последнюю запись о пригодности Чандры.

Совпадение неприятно кольнуло. Он решил прогуляться по палубе. По дороге назад он прошел мимо запертой двери капитанского кабинета, но неожиданно для себя вернулся к ней и открыл собственным ключом. Шагнув внутрь, включил свет.

В кабинете царил изначальный порядок, от дактилоскопического порошка не осталось и следов, темный экран рабочего стола слабо светился. Пахло полиролью. Бронзовые рыцари бесстрастно смотрели на вошедшего.

Серебристый сейф был водружен в нишу. Гобьян явно его починил.

Мартинес проскользнул в спальню и уставился на кровавую фарфоровую статую с ее неестественно большими глазами. Потом посмотрел на картины: на длинноволосого флейтиста с синей кожей; на бездыханного бородача, обвисшего в руках одетой в голубое женщины; на чудовище, напоминающее огненно рыжего мохнатого торминела, рычащего и высовывающего язык, пронзенный зазубренным копьем.

"В самый раз полюбоваться на сон грядущий, – подумал он. – Жуть какая!"

Ему понравилась только изображение купающейся девушки, но даже эта приятная сцена была испорчена мерзкими стариками в тюрбанах, тайком подглядывающими за ней.

– Комм: вызовите Монтемара Джукса в кабинет капитана, – сказал Мартинес.

Любимый художник Флетчера приковылял к нему в неформенном комбинезоне и отсалютовал так расхлябанно, что за такое получил бы взбучку даже от старшины. Судя по нему и по Цзаю, Флетчер смотрел сквозь пальцы на отсутствие военной выправки у своих приближенных.

Джукс был коренастым мужчиной с растрепанными седыми волосами и слезящимися голубыми глазами. Щеки у него ненормально раскраснелись, а дыхание отдавало хересом. Мартинес одарил художника неодобрительным взглядом и вернулся в спальню.

– Пройдите сюда, мистер Джукс.

Тот молча дошел до порога, а потом слегка откинулся назад, словно оценивая огромную фарфоровую фигуру, привязанную к дереву.

– Что это, мистер Джукс?

– Нараянгуру. Шаа привязали его к дереву и замучили до смерти. Он всевидящий, поэтому у него такие глаза, – объяснил Джукс.

– Всевидящий? Забавно, что он не увидел, что с ним собираются сделать шаа.

Джукс ухмыльнулся, сверкнув желтыми зубами:

– Да. Забавно.

– Зачем он здесь?

– Зачем капитан Флетчер повесил Нараянгуру в спальне? – Джукс пожал плечами. – Может быть, больше негде. Он собирал религиозное искусство, а выставить не имел права.

– Капитан был верующим?

Вопрос поставил Джукса в тупик.

– Возможно. Но во что? – Он прошелся по комнате и ткнул в рычащего зверя. – Это Траномакой, бог грозы. – Потом показал на синекожего человека. – Это Кришна, кажется, индуистское божество. – Рука Джукса скользнула по шершавым панелям в направлении безжизненного мужчины. – А это пьета, "скорбь", она христианская. Еще один бог, убитый тем же живописным способом.

– Христианство? – Мартинес был заинтригован. – На Ларедо, моей родине, есть христиане. По определенным праздникам они надевают белые балахоны с капюшонами, обматываются цепями и хлещут друг друга.

Джукс вздрогнул.

– Зачем?

– Не знаю. Говорят еще, что иногда они выбирают одного из своих, называют богом и приколачивают к кресту.

Джукс поскреб в затылке.

– Веселенькая религия.

– Это считается большой честью. К тому же большинство выживает.

– И власти молчат?

Мартинес пожал плечами.

– Они же только себя уродуют. И Ларедо от Заншаа далеко.

– Наверное, поэтому.

Мартинес посмотрел на истерзанное полупрозрачное тело Нараянгуру.

– Ну уж нет. Я не верующий и не эстет и спать под этой кровавой жутью не буду.

Художник ухмыльнулся:

– Как я вас понимаю.

– Не могли бы вы… переставить… коллекцию капитана? Перенести Нараянгуру, чтобы никому не мешал спать, а вместо него повесить вещицу поприятнее? – попросил Мартинес.

Джукс оценивающе посмотрел на него.

– Да, милорд. Могу ли я предложить вам свои услуги? Мне легко распечатать все, что захотите.

Мартинеса никогда в жизни не спрашивали, чем украсить его комнату, и готового ответа у него не оказалось, поэтому он задал встречный вопрос:

– Ищете нового патрона, мистер Джукс?

– Всегда. – Художник одарил его желтозубой улыбкой. – Не забывайте, что скорее всего вы еще долго будете командовать "Прославленным", коллекция Флетчера отойдет его семье, а нынешние плитка и фрески вам наскучат. Это же крейсер, а не замок с привидениями.

Мартинес посмотрел на него.

– Разве не вы автор всего этого? И не станете возражать, если я сдеру плитку и закрашу настенные росписи?

– Ничуть, – с беспечностью пьяного заявил Джукс. – Все эскизы сохранены в компьютере, к тому же это не лучшая моя работа.

– Флетчер не требовал лучшего? – нахмурился Мартинес.