Боевой режим - Юрий Гутян

В помещении НШУ (Носового Швартового Устройства), где традиционно проводились построения офицерского состава «Кузнецова», стояла тишина. Не по-зимнему загорелые лица сослуживцев были напряжены. Приятное сообщение, нечего сказать, но и предупреждение старпома, капитана первого ранга А. Халевина, настораживало.

Ожидание возвращения домой всегда томительно. Причем еще не известно кому тяжелее: тому, кто возвращается, или тому, кто ждет возвращения. За время моей службы на долю моей семьи выпало много таких моментов. Главная отличительная черта жен моряков и летчиков — это умение ждать. Сколько забот и тревог ложится на их хрупкие плечи! Разлуки всегда огорчают, но встречи заставляют забыть все горести и огорчения.

Всю ночь тогда я так и не смог уснуть. Вспоминал всех, кто остался на берегу, ворочался, курил, переживая и скучая по дому, пока не рассвело, и не стал снова виден Тунисский берег. Уже больше недели корабль стоял в заливе Хаммамед, готовясь к переходу домой.

До Африки рукой подать. Её близость мы ощутили на себе где-то в районе Египта, посреди Средиземного моря, когда захватила нас своим крылом песчаная буря, внезапно налетевшая с пустыни Сахара. Это произошло ночью, а утром, выйдя на палубу, мы были поражены тем, что всё вокруг, включая самолёты и вертолёты дежурных сил, покрыто слоем мелкой красноватой пыли. Снег на палубе нашего авианосца — дело привычное, а песок обескураживал. Сколько работы добавило это происшествие нашим техникам!

Утром стало ясно, что теперь хандрить будет совсем некогда.

Впереди предстоял проход Гибралтара. Мне ужасно хотелось увидеть легендарные Геркулесовы столпы, которые не смог хорошенько рассмотреть при заходе в Средиземное море из-за ночной темени.

Воочию они оказались совсем не исполинскими, как описывалось в античных мифах, а обыкновенным, покрытым террасами на склонах гористым островом.

Бискайский залив прошли без приключений. Я заступил на неделю в дежурные силы, и всё свободное время готовился к предстоящим учениям. Но однажды подготовку пришлось прервать — к нам на палубу сел великобританский вертолет Lynx c фрегата Sheffield королевских ВМС.

На корабле я был старшим офицером по управлению в зоне боевых действий противолодочной авиации, но из-за знания английского языка и, особенно, правил ведения авиационного радиообмена, при подобных обстоятельствах я заводил на посадку на палубу «Кузнецова» иностранные вертолёты и работал переводчиком. Вначале было страшновато, но постепенно исчезла неуверенность, возрос мой словарный запас, а практика была настолько богатой, что к концу «боевой» я уже довольно свободно говорил по-английски.

Старпом оказался прав — расслабляться было некогда. Работа занимала почти все время. На хандру его просто не хватало, и только в Мотовском заливе, где мы ожидали погоду для захода в Видяево, после прилета на борт нашего авианосца командующего Северного Флота я осознал: мы почти дома.

Наконец ветер стих, волны успокоились, и «Адмирал Кузнецов» в сопровождении буксиров зашел в губу Ура. Остался за кормой опустевший и безжизненный, зияя выбитыми окнами в домах, Порт Владимир, показался остров Зелёный и такой долгожданный родной причал.

Под выстрелы салютной пушки, каждый из которых отмечал пройденную на боевой службе тысячу миль, авианосец стал на швартовку.

Заснеженные сопки, утопающий в снегу остров Зеленый и сугробы вдоль дороги, ведущей от причала к жилому городку, после лазурных волн Средиземного моря, пальм сирийского Тартуса и откровенной жары Мальты казались нереальными.

Послышались звонки авральной группы, корабельная трансляция отозвалась звуками дудки и командой: «Большой Сбор!» в непривычно пустом ангаре командир корабля в очередной раз поздравил экипаж с возвращением и сообщил, что принято решение разрешить гражданским лицам, то есть нашим женам и детям посетить корабль. Старпом дал указания командирам Боевых Частей скорректировать вахты с учетом сходных смен.

Пока командиры давали указания, он молчал, а перед роспуском строя предупредил: «Товарищи офицеры и мичманы! Я обращаюсь в основном к тем, кто впервые так надолго уходил в море и так долго был в отрыве от своей семьи. Пусть не огорчаются те, кто сегодня не сойдёт на берег — они пойдут завтра и уже на большой сход. Прописные истины о количестве увольняемых в процентном отношении к общей численности экипажа объяснять не буду. Вы — люди военные, тем более моряки. Ну, а тем, кто, сойдя сегодня на берег, решит там завтра «зависнуть», прошу вовремя вспомнить, что возвращение на корабль и последующее наказание неизбежны. Дисциплинарная сторона вопроса — это само собой разумеющееся дело. Не забывайте о своих товарищах, что сегодня остаются на борту. Им тоже хочется на берег и их, как и вас, там тоже ждут. Но если все-таки найдутся такие, что решат остаться дома и не возвращаться завтра на корабль, пусть постоянно помнят: его товарищ еще не был дома только потому, что именно вы решили подольше отдохнуть на берегу».

Периодически выглядывая в иллюминатор, в ожидании посещения нашего скромного жилища жёнами мы с соседом наводили в каюте порядок. На пороге появился наш сосед — старший лейтенант В. Шмидт.

— Станиславович, я хочу поделиться с вами небольшим секретом. Мы с женой договорились, что я буду махать флажком в иллюминатор, и тогда она сразу найдет нашу каюту. — Виталий смущенно крутил в руках красный флажок, каким-то чудом сохранившийся ещё с советских времен. На флажке красовалась надпись желтой краской: «Мир. Труд. Май».

— Я сделал проще: объяснил своим девчонкам, что наши каюты следует искать сразу над цифрами шесть и три по правому борту корабля.

Интересный человек — старший лейтенант Виталий Шмидт. Не по возрасту серьёзно относится к службе. Уже вырисовывается хороший специалист, в перспективе из него должен получится хороший инструктор. Очень любознателен, что в сочетании с умением доходчиво объяснять и природным тактом делало его прекрасным собеседником. На «боевую» Виталий взял с собой Библию. Часто вижу Шмидта читающим её и делающим какие-то выписки на миллиметровой бумаге.

Со стороны жилого городка показались корабельный автобус и кунг. На причал высыпала пестрая стайка женщин и детей. Гомонят, кричат, машут руками, пытаются разыскать среди членов экипажа, обступивших обходные мостики и высунувшихся в иллюминаторы, своих мужей и пап.

В толпе мелькнуло и исчезло лицо жены. Дочка Танюшка, убежав от мамы, подбежала к самому краю причала. Стреляет глазами по иллюминаторам…. Увидела.

— Папа! Папа, мы здесь! — Машет руками, подпрыгивая от радости и нетерпения.

Всё, мы дома. Четыре месяца назад мои девчонки из ярко освещенного окна махали мне в след в темноту Полярной ночи. Я уходил, чтобы вернуться уже весной. Сейчас мы снова стали у родного причала, чтобы отдохнуть и снова вернуться в море.

Судьба такая у военного моряка — уходить в моря и возвращаться. У наших жен участь немного другая: провожать и ждать, считая денёчки до долгожданной встречи, а что труднее — знает только один Бог.

— Сегодня праздник большой, а мы работаем! — Задумчиво глядя на Исландский берег и, щурясь от не по-осеннему яркого солнца, ворчал капитан Иванов.

Только что закончился контроль готовности — завершающий этап предварительной подготовки к полетам. Группа Руководства Полетами на обходном мостике устроила перекур. Из духоты КДП вышли все, даже кто и не курит. Командир корабля как-то заметил интересную особенность нашей группы: одиночного офицера из ГУП (Группы Управления Полётов) встретить практически не возможно. На любом мероприятии или присутствуют все, или вообще никого.

— Посидеть на постановке задачи, готовиться полдня и пройти контроль готовности ты называешь работой? Мы тут кайлом не машем! — Возмутился подполковник Голубев, наш Руководитель Полетов на предстоящую смену, настоящий трудоголик — не любит пустого «сотрясания воздуха». Он делает всё на полную мощность: уж если отдыхать, то от души, а если работать, то, выкладываясь полностью. — Лучше проверь прохождение заявок. А какой сегодня праздник?

— Покров. — Великовозрастный капитан Александр Иванов бросил в обрез с водой (по-морскому так называется тазик), приспособленный вместо пепельницы, и поспешил подальше к телефону от греха подальше.

Капитан Иванов служит у нас недавно. После окончания училища летал штурманом на Ту-16 где-то на Дальнем Востоке. Его полк попал под сокращение, или, как официально называется процесс, когда хорошо подготовленные офицеры, на обучение которых государством были потрачены колоссальные средства, в одночасье оказался «по организационно-штатным мероприятиям» никому не нужен. Помыкался на «гражданке» семь лет, не имея никакой, кроме военной специальности. Со временем вроде бы и жизнь стала складываться, но что-то тянуло его вернуться обратно в армию.