Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Каюта Робаута выглядела аскетично, мало что указывало на то, что в её стенах жил человек, командующий кораблём. Обстановка в каютах большинства капитанов Ультрамара выглядела простой и Робаут не был исключением. Впрочем, прибыльные годы жизни вольного торговца оставили свой след: шарф от девушки, которая поцеловала его, когда он покидал Бакку; похвальные грамоты Флота в рамках; лавровая розетта времён службы в Иакской оборонной ауксилии, полученная за бой с диверсионной группой транс-орбитальных повстанцев с астероида; и маленькая гололитическая камея, изображавшая наклонённый профиль молодой девушки с взъерошенными светлыми волосами и печальными понимающими глазами. Её звали Катен, и Робаут с болезненной ясностью помнил день, когда сделали этот пикт. Проходящий пиктограф снял его на празднике Первого Урожая, когда они гуляли рука об руку среди артистов и ярко раскрашенных павильонов, где продавались резные сувениры, украшения, конфеты и сладкая выпечка.

Она весь день держалась отчуждённо, и он знал почему.

Его блестящая служба в Иакской оборонной ауксилии подходила к концу, но вместо того, чтобы повесить ружьё на стену и занять должность в одном из лучших аграрных коллективов он направил послужной список в манифольд Флота. Он сказал Катен, что это не более чем праздное любопытство, желание увидеть, каким станет ответ, но не прошло и месяца, как вербовщик Флота прилетел на Иакс и стал настойчиво убеждать его принять должность младшего офицера на борту имперского боевого корабля.

Он сказал вербовщику, что ему потребуется некоторое время и тот не стал вдаваться в подробности с сухой усмешкой, которая сказала Робауту, что он уже много раз слышал это и готов подождать. Их жизни с Катен продолжались, но каждый в глубине души знал, что Робаут покинет Иакс на следующем солнцестоянии с верфями Флота на Макрагге. Она остановила пиктографа и, хотя он предлагал сняться им вместе, Катен настояла на отдельном портрете.

Сейчас он понимал почему.

Она вышла замуж за хорошего человека из старинного рода, который мог проследить происхождение до самой Первой Высадки и по слухам несколько его отпрысков служили в рядах Ультрадесанта. Робаут надеялся, что это правда и она счастлива. Он надеялся, что у неё сильные сыновья и красивые дочери и что она не слишком горевала по его смерти.

Новости о гибели “Наставника” не могли не достигнуть Иакса, большая часть его внутренней фурнитуры и отделки была изготовлена из хорошей иаксийской древесины. Флот зарегистрировал “Наставник” уничтоженным неизвестным кораблём Вечного врага и пропавшим со всем экипажем. Но это была только половина истории.

Робаут не хотел вспоминать, как пил ледяную воду с металлическим привкусом, капавшую в последнем содержвшем кислород отсеке на разрушенном мостике, и как пришлось слизывать с надпалубных надстроек замёрзшую плесень, оставшуюся единственным источником пищи. Такое лучше поскорее забыть, и астронавигационный компас остался единственным сувениром о службе на “Наставнике”. Взять что-то ещё было слишком больно.

Он постучал по командным символам на столе, и над ярко-красным деревом появилась гололитическая панель из дымчатого стекла. Мимо прокручивались направления курса, расход топлива и кривые параболы пространственного отношения, пока инфомашины “Ренарда” передавали информацию из модулей топографов и входящие данные комплексов ауспиков “Сперанцы”. Он изучал поток информации, позволив улучшениям в вычислительных центрах мозга обрабатывать данные, не используя префронтальную часть. Его природные способности уроженца Ультрамара обеспечили быстрое продвижение в командных рядах Флота, что привело к вживлению нескольких мозговых имплантатов, которые всецело и неоднократно доказывали свою ценность, как в космосе, так и на суше.

— Кто-бы ни проложил курс, он разбирается в звёздах, — произнёс Робаут, экстраполируя промежуточные пункты маршрута в следующих нескольких секторах, где они выпрыгнут из варпа, чтобы сверить координаты, прежде чем направиться в Шрам Ореола на галактической границе. Пальцы капитана порхали над спроектированным курсом, что-то увеличивая, что-то пропуская и изучая области особенно искусного гексаматического вычисления. Большая часть оказалась за пределами его ограниченного понимания столь тайных многомерных подсчётов, но он знал достаточно, чтобы признать тонкую работу.

Робаут открыл цельный ящичек в столе сложным тактильным жестом и прошептал приказ на языке, который его человеческое горло едва сумело воспроизвести. Внутри находился украшенный золотой гравировкой диск памяти из приводного маяка спасательной капсулы. Он изучил данные, закодированные в решётчатой структуре диска на дискретном терминале, хотя большая их часть оказалась почти бесполезна без ссылок на исходные значения астрономической географии за пределами Шрама Ореола. Оставалось надеяться, что как только они окажутся на противоположной стороне Шрама, то смогут найти эти точки координат.

Даже учитывая, что терминал, на котором он просматривал данные, не был связан с главными логическими машинами корабля, он отформатировал его ещё перед выходом на орбиту Джоуры, прекрасно понимая, что Котов попытается покопаться в памяти “Ренарда”, как только поймёт, что сделал Робаут.

Конечно же, магос Павелька позже нашла доказательства тонкого, но всеобъемлющего несанкционированного доступа в когитаторы судна, глубокого проникновения, которое затронуло каждую систему в поисках недостающих данных. Это вызвало у Робаута усмешку. Словно он небрежен в дисциплине данных!

Приятный звон донёсся из стола, как если бы ножом слегка постучали по бокалу, и он очистил информацию о курсе резким движением руки. Мигавшая вокс-иконка с символом командования Кадии появилась в углу дымчатого стекла, и Робаут усмехнулся, уже ожидая звонка из штаба полковника.

Он коснулся экрана, и появилось изображение серьёзного мужчины, по-юношески красивого, но поджарого, как волк, напомнив Робауту, что даже штабные офицеры кадианского полка были отлично обученными и проверенными в бою солдатами. Он узнал человека, которого видел в Адамантиевом Кивории, это оказался один из адъютантов полковника, но не смог вспомнить представили ли их друг другу. Чёткость изображения была непревзойдённой, Робаут подозревал, что благодаря великолепному вокс-оборудованию на борту “Сперанцы”.

— Капитан Сюркуф? — спросил человек, хотя никто больше и не мог ответить по этому воксу.

— Говорите. Кто вы?

— Лейтенант Фелспар, адъютант полковника Андерса, — произнёс офицер ничуть не смущённый умышленно бесцеремонным ответом Робаута.

— Чем я могу быть вам полезен, лейтенант Фелспар?

— Я должен известить вас, что полковник Андерс устраивает вечерний обед в офицерских покоях эспланады правого борта палубы Гамма в семь склянок первой суточной вахты после прыжка. Он приглашает вас и старших членов вашего экипажа присоединиться.

— Обед?

— Так точно, сэр, обед. Могу я сообщить, что вы принимаете предложение?

Робаут кивнул. — Да, вместе с моими благодарностями.

— Форма одежды — официальная. Полковник надеется, что это не станет проблемой.

Робаут рассмеялся и покачал головой. — Нет, не станет, лейтенант Фелспар. У нас найдётся одежда, которая не слишком изношена или оскорбительна для полкового обеда.

— Тогда полковник с удовольствием примет вас, капитан.

— Передайте ему, что мы будем с нетерпением ожидать этого, — сказал Робаут, отключив вокс-связь.

Он передвинул астронавигационный компас в угол стола и встал, довольно усмехаясь. Поправив китель, он вернулся на мостик “Ренарда” и занял кресло командира. Эмиль Надер управлял кораблём, хотя ему мало что приходилось делать, учитывая, что они следовали курсу “Сперанцы”.

— Чего хотели кадианцы? — спросил он.

— Кто сказал, что это были кадианцы?

— Разве не так? Всё указывает на это.

— Так, но догадаться было не сложно. Сообщение шло с префиксом запроса. Вокс-трафик от Механикус не содержит подобные мелочи. Даже Адара мог угадать, что это были кадианцы.

— И чего они хотели?

— Нас, — ответил Робаут, глядя сквозь главный обзорный экран на мерцающие звёзды, испытывая трепет при виде новых горизонтов. По мере приближения к точке Мандевиля звёзды становились более тусклыми и тёмными, словно путешественники достигли границ известного космоса. Конечно же, это был оптический обман, созданная разумом фикция из-за близости границ системы.

— Нас? Ты о чём?

— О том, что нас ждут на обед, — сказал Робаут, выводя общий хронометр флота на экран. — Так что, к сожалению, нам придётся снова достать парадную форму. Ты, я и Эмиль к восемнадцати часам переходим на “Сперанцу”.