Петербургская повесть - Марианна Басина

Однако Погодин повторил свою просьбу. Теперь уже не Плетневу, а самому Гоголю, вернувшемуся с Украины в Петербург.

Гоголь просьбу не выполнил. Объяснил, что девочки обезображивают записи уроков вставками из дрянных печатных книжонок, и обещал Плетневу кое-что получше — привезти или прислать свой собственный труд под названием «Земля и люди» — всеобщую географию и всеобщую историю.

Потерпев неудачу с «Владимиром 3-ей степени», Гоголь пытался заняться историей. Комедия мешала. «Примусь за Историю — передо мною движется сцена, шумит аплодисмент, рожи высовываются из лож, из райка, из кресел и оскаливают зубы и — история к черту».

История не писалась. И все же упорно приходило на ум, что именно история — его истинное призвание. Он погрузился в чтение книг по истории. Они разочаровывали: много слов, мало мыслей.

Исключение составляла «История Пугачева» Пушкина. «Пушкин уже почти кончил Историю Пугачева, — писал Гоголь Погодину. — Это будет единственное у нас в этом роде сочинение. Замечательна вся жизнь Пугачева. Интересу пропасть! Совершенный роман!»

История не сухая и мертвая, а увлекательная, живая, волнующая — вот что ему нужно. И писать о близком — как Пушкин. И писать о главном — как Пушкин. И работать — как Пушкин.

Пушкин рылся в архивах, читал документы, письма. Просил очевидцев событий поделиться воспоминаниями. Задумал ехать туда, где действовал Пугачев. Пример Пушкина вдохновлял. «Теперь я принялся за историю нашей единственной, бедной Украины. Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее. Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много того, чего до меня не говорили».

Весною 1834 года в газете «Северная пчела», в самом читаемом русском журнале «Московский телеграф» и в газете «Молва» появилось объявление об издании «Истории Малороссийских казаков, сочинения Н. Гоголя (автора Вечеров на хуторе близ Диканьки)». Объявление дал сам Гоголь. Он извещал публику, что трудится над историей Малороссии и ее народа, уже много успел, но воздерживается печатать, не считая свой труд полным и подозревая о существовании многих неизвестных ему источников, которые, без сомнения, хранятся где-нибудь в частных руках. Гоголь просил «просвещенных соотечественников» присылать ему хотя бы в копиях летописи, записки, песни, повести бандуристов, деловые бумаги, относящиеся к истории Украины. «Мне же прошу адресовать в С. П. Б. или в магазин Смирдина или прямо в мою квартиру, в Малой Морской в доме Лепена, Н. В. Гоголю».

Каждое приобретение восхищало его. «Порадуйтесь находке, — хвастал он Пушкину, — я достал летопись без конца, без начала об Украине, писанную, по всем признакам, в конце XVII-го века».

Воссоздать жизнь народа, его дух, его подвиги — тут особенно помогали песни. «Моя радость, жизнь моя! песни! как я вас люблю! Что все черствые летописи, в которых я теперь роюсь, пред этими звонкими, живыми летописями!».

Как скупец червонцы, копил он песни. Его верные помощники — мать, сестра Маша, тетенька Екатерина Ивановна — выспрашивали стариков, совершали набеги на кованые сундуки соседей-помещиков, где на самом дне, погребенные среди других старинных бумаг, попадались тетради с песнями.

Он просил присылать и напевы этих песен, ноты. Сам не пел, но любил подтягивать. «Я песен не пою, потому что я мастер только подтягивать. А если бы запел соло, то мороз подрал бы по коже слушателей». Только Якиму да Матрене доводилось слышать, как спивал Николай Васильевич. Но они не роптали и даже вздыхали растроганно, вспоминая свою Полтавщину, деревенские гулянки и захожих бандуристов с дребезжащими голосами.

Любовь к песням сдружила Гоголя с молодым земляком, профессором Московского университета Михаилом Максимовичем.

После выхода «Вечеров» Максимович получил письмо от Сомова: «Я познакомил бы вас хоть заочно, если вы желаете того, с одним очень интересным земляком, — Пасичником Паньком Рудым, издавшим „Вечера на хуторе“, т. е. Гоголем-Яновским… У него есть много малороссийских песен, побасенок, сказок и пр., и пр., коих я еще ни от кого не слыхивал, и он не откажется поступиться песнями доброму своему земляку, которого заочно уважает. Он человек с отличными дарованиями, и знает Малороссию, как пять пальцев, в ней воспитывался».

Максимович принадлежал к тем счастливым натурам, которые отпущенные природой таланты приумножают трудом. Ему не было и тридцати, а имя его уже пользовалось известностью и среди ученых и среди литераторов. Он блестяще читал курс ботаники в Московском университете, знал и любил литературу, историю, издавал альманах «Денница», выпускал сборники народных украинских песен, писал статьи и книги. Ему очень хотелось познакомиться с Гоголем.

Узнав, что Гоголь проездом в Москве, Максимович разыскал его в номере гостиницы, и они разговорились. Оба сожалели о краткости свиданья. «Я до сих пор не перестал досадовать на судьбу, столкнувшую нас мельком на такое короткое время, — сетовал Гоголь. — Не досталось нам ни покалякать о том и о сем, ни помолчать, глядя друг на друга». Но связь не прервалась. Они переписывались, обменивались песнями. «Сделайте милость, — просил Гоголь, — дайте списать все находящиеся у вас песни… Вы не можете представить как мне помогают в истории песни».

Вскоре в письмах они перешли на «ты».

В конце 1833 года стало известно, что в Киеве открывается университет. Максимович скучал по родине. Узнав, что появилась возможность продолжать свои занятия на украинской земле, попросил перевести его в Киев. И надоумил Гоголя добиваться там кафедры.

Гоголь загорелся. «Благодарю тебя за все: за письмо, за мысли в нем… Представь, я тоже думал.

Туда, туда! в Киев! в древний, в прекрасный Киев! Он наш… Мне надоел Петербург, или, лучше, не он, но проклятый климат его: он меня допекает. Да, это славно будет, если мы займем с тобой киевские кафедры. Много можно будет наделать добра».

В Киев! в Киев! Эта мысль овладела Гоголем совершенно. Ему казалось, что наконец-то осуществится мечта его юности о полезной деятельности на благо человечества. Сколько возможностей! Заниматься любимой историей, читать лекции, вместе с Максимовичем собирать народные песни, писать…

Гоголь хотел занять кафедру всеобщей истории. Чтобы показать осведомленность, решил для начала составить план лекций и представить министру просвещения Уварову. Обратиться за содействием к Жуковскому и Пушкину — они знают Уварова, они помогут.