Поцелуй короля-демона - Кресли Коул

Вместо этого она снова приказала приковать его запястья над головой к кровати.

Она могла бы сказать, что он уже на самой грани ярости, так как глаза его уже были не зелеными, а постоянно черными, — однако это не остановило его растущий под простыней член.

Он должен быть твердым для нее, так как по мере уменьшения количества шагов, оставшихся до камеры, ее тело начинало покалывать в ожидании.

Так как он лежал обнаженным по пояс, пытаясь справиться с кандалами, ее оценивающий взгляд пробежал по его мускулистым руками и широким плечам. Ее глаза осмотрели каждый его напрягшийся мускул вдоль его туловища и через живот. Она даже забыла вздохнуть, когда уставилась на темную поросль волос, спускающуюся от его пупка к краю простыни — простыни, которая продолжала повышаться и пульсировать из-за его члена.

Король демонов действительно был великолепен.

— Ты дала мне клятву, чародейка.

Она внутренне встряхнулась.

— Я? — спросила она беспечно. — Действительно, ты должен был хорошенько подумать, прежде чем доверять такой, как я. Таким образом, я — твоя ошибка, чтобы в следующий раз ты не был таким легковерным.

Его глаза угрожающе потемнели. Его клыки удлинились в предупреждении. Как он мог даже в их положении выглядеть настолько опасным? Даже будучи под контролем?

— Я была непослушной, раз нарушила свое обещание. Я думаю, ты должен наказать меня. — Ее губы скривились. — Не тот тип мужчины, чтобы сделать такое?

Когда она села на край кровати, он наклонился, туго натянув цепи:

— Я накажу тебя, Сабина, — прохрипел он в ее ухо. — Когда я освобожусь, первая вещь, которую я собираюсь сделать, — перекинуть тебя через колено. Я собираюсь хлестать твою изящную задницу до тех пор, пока твоя бледная кожа не нагреется и не будет пульсировать от моей ладони. Я прикую тебя на моей кровати, и я клянусь тебе, я заставлю тебя просить.

— Тогда я все больше убеждаюсь, что правильно сделала, не освободив тебя.

— Это не принесет тебе пользы. В конечном счете, я все равно стану свободным. Ты ввела мне наркотик. Ты мучила мое тело множество раз. Удерживала меня против моей воли. Ты будешь наказана за эти действия. И заплатишь натурой.

— Я не могу освободить тебя, Ридстром. Я знаю, что ты планируешь использовать меня, чтобы убежать. Я не собираюсь потерять тебя этим вечером — и я не намереваюсь быть плененной.

Когда он оскалил клыки, она произнесла:

— Скажи мне, что ты не собираешься сбежать, и я освобожу тебя.

Он с вызовом уставился на нее, но не стал отрицать ее слова. Хотя она хотела бы считать его непоколебимую честность слабостью, но он не выглядел слабым… он держал себя под контролем. Мужественный и жестокий.

— Ридстром, ты думаешь, мне нравится приковывать тебя цепью и использовать тебя? — Заметив его угрюмый вид, она согласилась. — Очень хорошо, мне нравится это, немного. Но я предпочла бы заниматься с тобой любовью обычно. Или, по крайней мере, настолько обычно, насколько бы позволял твой фетиш.

— У меня нет фетиша!

Щелчком пальцев она заставила темницу превратиться в его комнату с бризами, рвущими и метающими красные и черные стяги.

Он недоуменно нахмурился:

— Это моя комната.

— Теперь наша. Я спала в ней, ожидая тебя.

Когда он отвел взгляд от комнаты, он внимательно осмотрел ее тело.

Сабина была одета так же, как и вчера, за исключением того, что ее одежда была еще более сложной. Ее бюстье было сделано из золота и серебра, скручиваясь и связываясь в круг на ее груди, и поднимаясь к шее. Глаза ее были подведены фиолетовым, таким темным, что казались почти черными.

— Ты опять трахаешь меня глазами — хочешь увидеть меня всю? — спросила она. — Мне раздеться для тебя?

Наконец он коротко кивнул, как будто не мог сдержать себя.

Она стянула свои перчатки со всей длины рук, затем небрежно бросила их назад на пол. Каждый узелок занимал у нее много времени, и его глаза были прикованы к ее пальцам, развязывающим сзади шнуровку. Каждая секунда, казалось, его все больше и больше волновала.

— Ты одела это бюстье, надеясь, что оно мне понравится больше? — Он тяжело дышал.

— Да, чтобы порадовать тебя.

Когда она начала стаскивать свою юбку, он прохрипел:

— Медленнее, женщина.

Его глаза горели, выражение его лица было голодным. Он, казалось, не осознавал, что слабо двигал бедрами. Она стянула юбку до щиколоток, отшвырнула ее ногой, оставшись в черных кружевных стрингах на бедрах.

— Теперь их. — Он указал подбородком на ее трусики.

Она медленно стала спускать, доводя его до крайней степени возбуждения.

Как только она грациозно вышла из трусиков, он проскрежетал:

— Остановись там.

На ней остался только ее головной убор, ошейник и чулки.

— Теперь обернись.

Она сделала, как он сказал, и спросила:

— Это тело королевы, как ты думаешь, Ридстром? Давай, демон. Признайся, что я тебе нравлюсь.

Она опять повернулась к нему. Голодные глаза, опасное выражение лица. Ее тело вздрагивало.

Как его взгляд мог так возбуждать?

Она удерживала его взгляд на себе, пока шла к нему.

— Будешь сотрудничать со мной — расцелую все твое тело, от твоих странно-эротичных рожек до пальцев ног.

Она взобралась на его бедра и, когда он взбрыкнул, схватила его за рожки, успокаивая.

— Это не сотрудничество, мой милый.

Она наклонилась вперед и потерлась щекой о его гладкую щеку.

Со стоном он повернул свое лицо, чтобы поймать один из ее сосков, тыкаясь в него носом. Но как только он зажал между зубами набухший кончик, она встревожилась. Он мог укусить ее.

Вместо этого он всосал сосок в рот, обведя вокруг него языком, что вызвало у нее стон. Чтобы вознаградить его за это, она провела губами по его рогу. Его массивное тело дрожало под ней, гремя цепями. Когда он застонал у ее груди, ее глаза закрылись. По периметру комнаты начали гореть огни, которые вспыхивали каждый раз, когда его язык лихорадочно проходился по ее соску.

Со слабой улыбкой она позволила огню гореть.

Сабина отстранилась, а затем ее губы оказались напротив его уха:

— Демон, я была бы хорошей любовницей для тебя. — Одна из ее тонких рук погладила его грудь. — Я дала бы тебе все.

Прямо сейчас он в этом не сомневался.

— Я не понимаю тебя. В прошлый раз, когда я приходила сюда, ты с упорством собирался сражаться. Теперь это…

Больше не было ее безразличных прикосновений. Они были нежными, желанными… как по его предположению его женщина и должна была дотрагиваться до него.