Злые стволы - Андрей Ильин

— Выдерните шнуры из рации и дайте мне. Да не так — с корнем дери. Теперь откройте задние двери. И отойдите в глубь машины.

Зубанов развернул майора к себе спиной и стал пятиться к выходу.

— Всем смотреть вперед!

Медики отвернулись.

Зубанов отпустил волосы майора, вытащил и быстро сунул ему в карман пистолет. И вогнал гвоздь в шею. Майор вскрикнул и схватился за горло. Сквозь пальцы у него потекла кровь.

Беглец выскочил из машины и шагнул в переулок. Не побежал — бег привлекает внимание. Именно шагнул.

Ничего, авось не помрет майор. В «Скорой помощи» не помрет. Не должен. Зато теперь от него не придется ждать каких-нибудь, навроде выстрелов в спину, каверз. И у медиков будет занятие по профилю. И алиби выйдет, как обещалось, гарантированное. Скрепленное кровью…

Ничего. Лучше так, чем куча трупов с обеих сторон! Лучше так…

Поворот. Еще поворот. Проходной двор. Сквозной подъезд. Другая улица…

Выскочил полковник. Из самых лап выскочил!

Кажется, все учли ребята — и пьянку, и драку, и милицейский протокол. Одного не учли — ржавого гвоздя, торчащего в стене в туалете…

Глава 38

— Как это могло случиться?!

— Мы до конца еще не разобрались…

— Я не спрашиваю, разобрались вы или нет. Я спрашиваю, как это могло случиться?

— Вначале все развивалось согласно разработанному нами и утвержденному вами плану. Мы подвели к объекту подсадку — двух наших офицеров. Они вступили в контакт. Развили контакт…

— Перестаньте жевать сопли. Говорите нормальным человеческим языком. Встретили полковника, познакомились, купили водку, пошли пить ее в ближайший сквер. Так?

— Так.

— Ну вот так и говорите. Водку жрали, а не вступали в контакт. Оставьте вы этот ваш казенный тон.

— Они пили водку в сквере, который располагается на пересечении улиц…

— Не надо мне географии. Давайте мне факты.

— Пили водку, когда, согласно сценарию, в сквер вошел милицейский наряд.

— Наш наряд?

— Нет. Вернее, частично наш. Рядовой состав был реальный, из 67-го отделения милиции. А старшина наш.

— Почему старшина наш, а рядовые настоящие?

— Чтобы можно было открыть реальное уголовное дело.

— На каком основании были привлечены рядовые милиционеры?

— Совместное патрулирование.

— Ясно. Продолжайте.

— Наряд прошел мимо объекта и подсадки. Подсадка привлекла к себе внимание вызывающим поведением. Ну там высказывания, замечания…

— Дальше!

— Дальше подсадка вступила с патрулем в пререкания, развила конфликт и в момент задержания оказала физическое сопротивление, нейтрализовав рядовой состав.

— Объект что-нибудь заподозрил?

— Мне кажется, нет. По крайней мере по его реакции это заметно не было. Он пытался сгладить ситуацию.

— Насколько серьезные повреждения получили милиционеры?

— Как планировалось. Легкой и средней тяжести. У одного — гематомы. У другого рассечена губа, сломана челюсть, выбиты передние зубы. Частично утрачена работоспособность. Раны освидетельствованы и задокументированы в районном травмпункте. Подсадка ушла по основному пути отхода. На соседней улице их подобрала наша машина. «Старшина» прикрывал и страховал отход. В общем, нападавшие скрылись в неизвестном направлении. Объект был доставлен в помещение 106-го отделения милиции.

— Почему вы сказали «в помещение», а не в «отделение»?

— Дело в том, что оно частично закрыто…

— Как так частично?

— Оно закрыто на ремонт в связи с аварийным состоянием помещений. Работает только следственный отдел и некоторые административные службы.

— Почему объект не поместили в нормально функционирующее отделение милиции?

— Мы подумали, что, исходя из соображений секретности, лучше сузить круг людей…

— Дальше!

— Сразу по прибытии был проведен первичный медицинский осмотр и взяты анализы крови.

— Что показали анализы?

— Медики сказали, что без дополнительных обследований они точного заключения дать не могут.

— Но примерно-то, примерно они сказать могут?

— Установлено наличие алкоголя в крови…

— Ясно, не кефира. Если он с вашими агентами трескал водку. Чтобы это понять, не надо было дырявить ему вены. Меня интересует не его вчерашнее состояние, а его общее состояние. Больной он или хитрый симулянт.

— Врач говорит, что печень увеличена, но для постановки более точного диагноза необходимы более серьезные обследования…

— Заладил тоже! Лови его теперь для более серьезных обследований… Ладно, продолжайте.

— После проведения первичных медицинских обследований объект был помещен в камеру-одиночку. В качестве надзирателей поставлены наши люди.

— Камера стационарная?

— Нет, переделанная из временно пустующего служебного помещения. Но соответствующая всем требованиям…

— Объект понял, что это не КПЗ?

— Едва ли. Он ничего не успел рассмотреть. Кроме того, мы обеспечили соответствующие маскировочные мероприятия. Нет, он ничего не заподозрил. По крайней мере вначале. Следственные действия в отношении подозреваемого должен был вести подполковник Симонов…

— Что значит должен? Он что, отказался?

— Простите, вел подполковник Симонов. Но во время первых допросов подозреваемый отказался давать показания. После чего к нему были применены меры мягкого воздействия…

— Жрать не давали и в сортир не водили?

— Так точно. Подозреваемый был временно лишен пищи и возможности отправлять естественные потребности.

— А как же он выходил из положения? В смысле потребностей?

— Утром второго дня заключения он согласился давать показания и был сопровожден в туалет для персонала.

— Почему не в зековский туалет?

— Туалет для заключенных находится на ремонте.

— И там он, как я понимаю, удовлетворил не только естественные, но и вещественные потребности?

— Да. Предварительный осмотр установил, что в кабинке он вытащил из стены гвоздь, на котором помещалась бумага.

— Почему он был оставлен без присмотра?

— Он Не был оставлен без присмотра. Вместе с ним в туалете находились двое наших надзирателей…

— Надзирателей лишить всех премиальных выплат, понизить в должности и подготовить рапорт о понижении в звании. Дальше.

— Он вытащил гвоздь и спрятал его. А во время допроса, проводимого подполковником Симоновым, почувствовал себя плохо. То есть изобразил, что почувствовал себя плохо. Подполковник вызвал «Скорую помощь». В машине объект выхватил гвоздь, приставил его к шее следователя и потребовал двигаться в указанном им направлении.

— Как следователь мог не распознать симуляцию? Как допустил, чтобы прибыла гражданская «неотложка», а не наши врачи?

— Наверное, он растерялся. Подумал, что косвенно виновен в происшествии, не рассчитав степени давления на подозреваемого.

— Он что, применял силу?

— Нет, Но использовал меры психологического давления…

— Странно. Очень странно. Подполковника отстранить от должности. И готовить к снятию звезды. Дайте мне его рапорт.

— Его нет. Пока нет.

— Почему?

— Подполковник Симонов ранен и находится в реанимации.

— Чем ранен?

— Гвоздем.

— Из того самого, который вы прошляпили, туалета?

— Так точно.

— Ладно. Тогда оставьте. Звезду оставьте. Готовьте документы на пенсию по состоянию здоровья. Но рапорта и объяснительные — в полном объеме, как только он выйдет из госпиталя. Проведите тщательное служебное расследование. Боюсь, здесь не все так однозначно, как представляется на первый взгляд.

— Будет сделано.

— Какие меры приняты к розыску беглеца?

— Разосланы милицейские ориентировки. Предупреждены наши отделения на местах. Готовятся документы на объявление всероссийского розыска.

— Не надо всероссийского. Если я правильно мыслю, если все это тонко спланированная игра, то он должен объявиться где-нибудь у своих ближних сослуживцев. И скорее всего у тех сослуживцев, которые не пустые. Вызовите-ка мне на спецсвязь Архангельск.

— На сколько?

— На немедленно!

Через десять минут генерал Федоров разговаривал с Архангельском.

— Что у вас? Что? Какую телеграмму? Прочитайте текст телеграммы.

— «Заинтересованы вашим предложением тчк прибудем ближайшие часы осмотреть плуг тчк».

— Когда пришла телеграмма?

— Четыре часа назад.

— Какой обратный адрес?

— Адреса нет. Есть номер почтового отделения.

— Какое почтовое отделение?

— Железнодорожный почтамт города Рязани.

— Рязани?

— Да, Рязани.

Вот, значит, куда направился беглец после спасения.