Вольные стрелки. Вождь гверильясов. - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто согласен отвезти письмо в лагерь? — крикнул я солдатам.
Человек двадцать сразу выскочило вперед.
— А кто из вас хорошо запомнил дорогу? Ведь придется скакать галопом.
Француз Рауль выступил еще на один шаг и взял под козырек.
— Я, капитан, знаю дорогу короче — на Мата-Кордера.
— Ах, так! Вы знаете местность? Ну, вы и поедете.
Я вспомнил, что этот человек поступил в наш отряд на Сакрифисиосе, сейчас же после десанта. Он жил в этих местах еще до нашей высадки и отлично знал их.
— А верхом вы хорошо ездите? — спросил я.
— Я пять лет служил в кавалерии…
— Отлично! Но надеетесь ли вы проскочить мимо них? Ведь они стоят почти на вашем пути.
— Да ведь я, капитан, поеду не в ту сторону, откуда мы вышли на луг. Мне надо будет взять влево от этого холмика…
— Это, конечно, дает вам лишний козырь. Но смотрите, не останавливайтесь ни на секунду, а то они непременно перехватят вас!..
— Ну, с этим рыжим жеребцом я их не боюсь, капитан!
— Ружье оставьте здесь. Возьмите мои пистолеты. Ах, нет, в кобурах на седле уже есть пистолеты. Посмотрите, заряжены ли они. Шпоры… так! Эту тяжелую штуку снимите с седла. Плащ тоже бросьте: никакого лишнего груза вам не надо. Когда подъедете к лагерю, оставьте коня в чапаррале. А вот это передайте полковнику К.
И я написал на клочке бумаги:
«Дорогой полковник! Двухсот человек будет довольно. Нельзя ли собрать их незаметно? Если можно, то все будет хорошо, а если кто-нибудь узнает…
Ваш Г. Г.»
Передавая бумажку Раулю, я прошептал ему на ухо:
— Полковнику К. в собственные руки. Частным образом, Рауль. Понимаете? Частным образом…
Полковник К. был мой друг, и я знал, что он не откажется послать отряд на выручку, не разглашая подробностей.
— Понимаю, капитан!
— Ну, так живо! Садитесь и гоните.
Француз ловко вскочил в седло и, пришпорив коня, вылетел стрелою из ворот.
Первые метров триста он летел прямо на гверильясов, которые стояли, опершись на седла, или валялись на травке. Видя, что к ним приближается одинокий всадник, лишь немногие из них сдвинулись с места. Они думали, что это наш парламентер едет договариваться об условиях сдачи.
И вдруг француз резко свернул с пути и помчался по кривой, огибая врага.
Только теперь мексиканцы поняли хитрость и с криком вскочили в седла. Некоторые стали стрелять из мушкетов, другие, раскручивая лассо, бросились в погоню. А в это время Рауль уже повернул Геркулеса к высокой роще, где начиналась тропинка. Все дело было в том, чтобы добраться до леса: среди деревьев лассо преследователей были безопасны.
Мы, затаив дыхание, следили за скачкой. От ее исхода зависела наша жизнь. Нас отделяла от Рауля целая толпа гверильясов, так что мы видели лишь его зеленую куртку да рыжий круп Геркулеса. Потом мы заметили, как над головой Рауля завертелись лассо, услышали выстрелы… Один раз нам даже показалось, что товарищ наш вылетел из седла. Но в следующую секунду мы вновь увидели его живым и здоровым — он огибал рощицу, стоявшую среди луга. Потом он опять исчез из глаз… Наступила минута ужасного, напряженного ожидания: холм заслонял от нас и преследователей и преследуемого. Все взгляды устремлялись к той точке, где исчез наш всадник. Но вот Линкольн, взобравшийся на крышу ранчо, закричал:
— Он цел, капитан! Мексиканцы возвращаются без него!
Линкольн был прав. Не прошло и минуты, как гверильясы с самым разочарованным видом медленно вернулись из-за холма.
Глава XI
ДАЛЬНОБОЙНОЕ РУЖЬЕ
Бегство Рауля и Геркулеса произвело на неприятеля почти магическое действие. Его неподвижность исчезла бесследно. Лагерь гверильясов зашевелился и зажужжал, как осиное гнездо. Всадники скакали по равнине во все стороны и завывали, как индейцы на тропе войны.
Я думал, что они окружат кораль, но они этого не сделали. Они знали, что убежать мы не можем, но теперь поняли и то, что продержать нас в осаде три дня и заморить голодом и жаждой не удастся. Вместо трех дней у неприятеля было теперь не больше трех часов. Чтобы доскакать до лагеря, Раулю требовалось не больше часа, а еще через два часа нам на выручку подоспеет пехотный или кавалерийский отряд.
В ту сторону, куда скрылся Рауль, поскакал патруль разведчиков, а все прочие бросились в лес по другую сторону луга. Все это было проделано с огромной быстротой…
Мы с Клейли взлезли на крышу ранчо, чтобы оттуда проследить движения врага и, если возможно, проникнуть в его намерения. Несколько времени мы стояли молча и вглядывались в маневры гверильясов. Возбужденные бегством Рауля, они скакали взад и вперед по лугу.
— Великолепно! — воскликнул лейтенант, восхищенный прекрасной посадкой и кавалерийскими достоинствами врагов. — Все эти молодцы, капитан, так и просятся…
— А? Что там такое?.. — вдруг закричал он, поворачиваясь и показывая на лес.
Я оглянулся. В том месте, где из-за деревьев выходила дорога на Меделлин, стояло облако пыли, Казалось, что его поднимал небольшой отряд. Солнце как раз садилось, а облачко пыли было от нас на западе, и сквозь его золотистый туман я смутно различал неизвестный блестящий предмет. Гверильясы натянули поводья и, оставив коней, жадно глядели в ту же сторону, что и мы.
Ветерок отнес пыль в сторону, и я заметил десять — двенадцать силуэтов вокруг какого-то крупного предмета, сверкавшего под солнечными лучами, как золото. В то же время гверильясы разразились угрожающими криками.
— Cenobio! Cenobio! Los canones! (Сенобио, Сенобио! Пушки!) — расслышал я.
Клейли вопросительно взглянул на меня.
— Совершенно верно, Клейли! Честное слово, придется понюхать и это…
— Что они там кричат?
— Глядите сами… Ну?
— Медное орудие, черт меня побери!.. Шестифунтовая каронада!
— Мы имеем дело с гверильей, Сенобио, а это настоящая маленькая армия. Теперь нам не поможет ни частокол, ни холм.
— Что же нам делать? — спросил лейтенант.
— Умереть с оружием в руках. Без боя мы не сдадимся, чем скорее наступит развязка, тем лучше.
Я соскочил с крыши и велел трубачу играть сбор.
Звонкие ноты рожка прорезали воздух, и солдаты собрались передо мной.
— Храбрые товарищи! — закричал я. — У врагов есть крупное преимущество. Они привезли пушку, и боюсь, что этот частокол окажется довольно слабым прикрытием. Если нас будут выбивать отсюда, давайте отстаивать наш кораль до последнего дыхания. А если нас разобьют то помните: каждый должен драться, пока его не убьют!..
Решительное «ура» было
