Вольф Мессинг - Борис Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По свидетельству Татьяны Лунгиной, «с середины 50-х годов в научно-популярных журналах и периодической печати все чаще стали появляться публикации о дельфинах. Причем преобладали статьи не развлекательного характера, а серьезные попытки привлечь внимание ученых к этому удивительному животному. Вольф Григорьевич живо заинтересовался “дельфиньей тематикой” и просил меня делать вырезки из газетных и журнальных сообщений о любых экспериментах, проводящихся в лабораториях с дельфинами, о каждом случае столкновения человека с дельфином в открытой стихии.
Кроме того, нами были просмотрены десятки произведений античной литературы, где хотя бы вскользь упоминалось о них, и выписки складывались в специальную папку. Мы отыскивали сказки и легенды разных народов с дельфинами-персонажами, некоторые Мессинг просил меня перечитывать вслух по нескольку раз. Особенно умиляло его предание о дружбе древнегреческого мальчишки и дельфина, невольно заученное мной наизусть. Каждое утро, идя в школу, мальчик приносил своему морскому другу какое-нибудь лакомство и угощал его. В благодарность тот подставлял свою мокрую спину, мальчишка усаживался на нее, и дельфин отвозил его на противоположный берег бухты, разрезавший городок на две части. А в урочный час приплывал к берегу, чтобы переправить школьника назад, домой.
Но толчком к замыслу Мессинга поэкспериментировать с этими удивительными существами послужили довольно частые сообщения о спасении дельфинами в открытом море обессиленных или раненых людей — при кораблекрушениях или опрометчивых дальних заплывах во время купания.
Ход рассуждений Мессинга был таков. Как существо чрезвычайно умное и ласковое, дельфин может играть с человеком в воде и резвиться как малое дитя: катать на спине, подталкивать на отмель, подпрыгивать и нырять, состязаясь в ловкости. Так играют с человеком и его домашние животные — собака и кошка.
Но каким образом дельфин понимает, что плывущий даже сравнительно близко от берега человек ранен или обессилен, если нет даже следа крови, что как-то могло бы объяснить его догадливость? Почему он не вступает с ним в игру, а уверенно, как медсестра на поле боя, уводит его от опасности!
Очевидно, стрясшуюся с человеком беду дельфин понимает не визуально и не другими известными органами чувств. Можно предположить, что он “перехватывает” импульсы страха, улавливает чувство смертельной опасности, обуревающие в такую минуту человека. Ведь бедствие прежде всего осознается, о возможной гибели человек думает, и эти мысли улавливаются дельфином — вот что поражает!
И тогда Мессинг задался вопросом: а нельзя ли проверить возможность понимания дельфином человека не в критической ситуации, когда все-таки можно себе представить “радар” инстинкта, а в самых благоприятных условиях, и главное — в решении качественно разных задач и без использования условных рефлексов животного…
Предполагалось, что, по завершении “внутренней готовности” к проведению опытов, Мессинг получит если не командировку, то хотя бы разрешение Академии наук поработать некоторое время в дельфинарии на черноморском побережье Грузии. Поэтому он под разными предлогами отклонял гастрольные поездки в те края, пока не представится возможность отправиться туда, сочетая приятное с полезным. Ему хотелось соединить отпускное время с гастрольной поездкой, чтобы подольше поработать с дельфинами.
В чем видел он смысл этой пробной работы? Какие возможности — свои и дельфинов — хотел проверить? Полный ответ теперь уже никто дать не может. Не будут весомыми и мои сведения, так как идею свою Мессинг не опробовал экспериментально. Я лишь укажу направление, в котором он двигался.
Желание у него было “скромное”: общаясь несколько недель с одной и той же особью, попытаться давать приказания дельфину тоже телепатически, не отрабатывая с животным никаких опытов, основанных на запоминании команд при помощи условного рефлекса. Только мысленное внушение, как и в зрительном зале: направиться к правому барьеру аквариума, подплыть к служащему дельфинария в зеленом комбинезоне, проскочить в среднее из трех колец, опущенных в воду, и так дальше. Но, повторяю, все это — без единого знака и звука. Расчет был на то, что диковинный спектр дельфина близок к человеческому. Мессинг допускал, что во время такого сеанса ему придется себя доводить до невероятно высокой степени нервного накала — выше того, которым он лихорадит публику в зрительном зале. Нужно будет посылать дельфину своего рода “лазерный” пучок мысли — вот в какой теоретической плоскости лежал замысел Мессинга. К нему он шел и готовился годами, изгрыз массу научных и любительских сведений о дельфинах, “вживаясь” в их образ. К сожалению, свалившиеся на него в последние годы недуги выбивали его из седла, мешая планомерной подготовке к фантастическому, небывалому опыту. И не оборви смерть все замыслы, кто знает, какой величественный памятник можно было бы поставить этим морским интеллектуалам».
Боюсь, что восторженная поклонница Мессинга вольно или невольно преувеличивает степень увлечения Вольфа Григорьевича дельфинами. Ведь в мемуарах Мессинга о дельфинах нет ни слова. Как-то странно, согласитесь, если на эксперименты с дельфинами он смотрел как на дело всей жизни. Впрочем, нельзя исключить, что дельфинами Мессинг увлекся уже после написания мемуаров, то есть не ранее 1964 года. В том, что они его все-таки интересовали, трудно сомневаться. Лунгина могла преувеличить степень этого увлечения, но вряд ли она его полностью выдумала. Тем более что дельфинов издавна подозревали в телепатии и это обстоятельство вряд ли прошло мимо внимания Мессинга.
Мессинг заинтересовался дельфинами, очевидно, потому, что у них подозревали наличие разума, а также сложных сигнальных систем, в том числе телепатических. Совсем недавно, в 2006 году, коллектив американских исследователей установил, что дельфины способны к присваиванию и распознаванию имен. Имя дается дельфину еще при рождении — оно представляет собой специфический свист, уникальный для каждого имени. В июне 2005 года группа австралийских, американских и канадских исследователей показала, что дельфины могут использовать орудия труда. Некоторые ученые полагают, что навыки использования орудий труда у дельфинов передаются из поколения в поколение на культурном уровне. Но споры о том, есть ли у дельфинов язык, продолжаются до сих пор. Спорят также о том, что именно можно называть языком дельфинов.
Дельфинам нередко приписывают и телепатические способности — потому-то ими и заинтересовался Мессинг. Так, исследовательницы Н. Л. Крушинская и Т. Ю. Лисицына утверждают, что «нельзя исключить из рассмотрения возможность существования у дельфинов систем кодирования информации, принципиально отличающихся от привычных представлений человека. Например, сложная информация может кодироваться не последовательностью символов во времени, как принято в языке человека (и, видимо, в системах общения у обезьян), а одновременной передачей набора составляющих частотного спектра звуков или каким-либо другим необычным для человека и пока нераскрытым способом. Очевидно, в этом случае навязываемая дельфину экспериментатором “человеческая” система символов может для него оказаться совершенно непривычной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});