Гаури - Мулк Ананд

Сторож опустил голову, как бы давая этим понять, что ему не хочется разглашать неприятную тайну.

— Отвечай же! — не выдержал Адам Сингх.

— Я не знаю. Я не вмешиваюсь в дела сетха-джи, — сказал сторож и снова принялся зажигать благовонные палочки.

— Но ведь ты сказал, что приносишь ему еду из харчевни, — не успокаивалась Лакшми. — Ты приносишь одну порцию или две?

Сторож не ответил, но на лице его отразилось смущение.

— О горе! — закричала Лакшми. — Что случилось с моей дочерью? Уж не умерла ли она?

Как ни боялась Лакшми этого слова, ей все же пришлось произнести его.

— Не поднимайте шума! Еще так рано… — пытаясь придать твердость голосу, сказал сторож.

Но Лакшми не успокаивалась:

— Иди и позови своего хозяина, дармоед! Или ты хочешь уморить меня? Иди!

В голосе ее звучал такой гнев, что сторож не выдержал и направился к лестнице. Лакшми глядела на него глазами, полными слез. На минуту он остановился, окинул взглядом лавку — не могут ли эти люди что-нибудь стащить? — и стал подниматься вверх по ступенькам, в квартиру хозяина.

Через несколько минут сторож спустился и боязливо проговорил:

— Сетх-джи совершает молитву, я не могу тревожить его.

— Ах ты, дармоед! — закричала Лакшми. — Пусть воры растащат его добро! Я умираю от горя, а он там молитвы читает! А ну пойдем к нему, и пусть только он попробует не отдать мне дочь!

Она кинулась к лестнице, но сторож загородил ей дорогу. В бешенстве она ударила его по рукам своими тяжелыми серебряными запястьями и зашипела:

— Мучители! Чтоб вы все подохли! Как он может запретить мне видеться с дочерью!

Но сторож не поддавался, и она вцепилась ногтями в его лицо.

— Я сожру тебя живьем, если ты не пустишь меня к дочери! Ратуйте, люди добрые!

Владельцы соседних лавок, привлеченные шумом, уже выглядывали из дверей. Джайрам Дас не выдержал, он прервал молитву и вышел на лестницу, заняв безопасную позицию за спиной сторожа.

— Добрая женщина, — спросил он, — чего ты хочешь?

— Я не добрая женщина, — выпалила Лакшми. — Я отдала тебе свою дочь и теперь хочу взять ее обратно!

Лицо ростовщика помрачнело.

— Пусти меня наверх, — продолжала Лакшми. — Я хочу забрать свою дочь. Не то полиция арестует всех нас: и тебя, и меня, и Амру.

При упоминании о полиции на лице ростовщика мелькнул испуг.

— Сетх Джайрам Дас, — сказал Адам Сингх, — отдай нам девушку, и мы спокойно уйдем к себе в Пиплан… Мы не хотим скандала.

— Но, люди добрые, — забормотал ростовщик, — девушки здесь нет. Она убежала… Она болела… Она ушла в лечебницу к доктору, который лечил ее.

— Где же она теперь? — воскликнула Лакшми. — Раз уж ты купил ее, то мог бы присмотреть за ней.

— Так-то оно так, только девушка не стала слушаться меня. Я только зря выкинул свои деньги… И мое имя треплют по всему городу… Вам, людям незнатным, не понять, что это для меня означает!..

— Если ты не скажешь, где моя Гаури, тебе придется еще хуже, — пригрозила Лакшми.

— Сестра, я же говорю тебе, что сам не знаю, где она. Когда я хотел забрать ее из лечебницы, она отказалась вернуться ко мне, хоть я и заплатил доктору за ее лечение. Я слышал, она работает там сиделкой. Твоя дочь такая же… — Он запнулся, боясь снова вызвать гнев Лакшми.

— Почему ты не написал нам обо всем этом, прокаженный?! — в ярости закричала Лакшми. — О моя дочь! Меня посадят в тюрьму, если я не вызволю ее!

— А сетха-джи посадят в тюрьму за то, что он купил ее, — заметил Адам Сингх.

— Этот бесчестный ростовщик может откупиться, а я, бедная женщина…

— Не такая уж бедная, — прервал ее Джайрам Дас, — слава богу, я немало заплатил тебе…

— Ах ты, дрянь! В шестьдесят лет купил себе молодую девушку и еще толкует о деньгах! Такой греховодник, а все утро молитвы читает. А ну, спускайся вниз и веди меня в лечебницу!

— Мне нет дела ни до тебя, ни до твоей дочери! — рассердился ростовщик. — Проваливай отсюда! Иди сама к доктору Махендре и разыскивай ее. Боюсь я твоей полиции, старая шлюха!

— Ах, вот как! — Лакшми резко оттолкнула сторожа и влепила ростовщику пощечину. — Негодяй! Сначала уморил свою первую жену, а теперь довел до болезни мою Гаури! Ну, погоди у меня!..

Она так бесновалась, что Адам Сингх встревожился: на шум может явиться полиция, и кто знает, чем тогда кончится дело. Он схватил Лакшми за руку.

— Идем, идем отсюда. Мы сами найдем эту лечебницу. Может, это все к лучшему, и Гаури давно уже здорова.

И он потащил Лакшми прочь, несмотря на то, что она, упираясь, продолжала на всю улицу поносить ростовщика.

В таких маленьких городках, как Хошиарпур, все слишком хорошо знают друг друга, поэтому Лакшми и Адам Сингх без особого труда отыскали лечебницу доктора Махендры. Однако вышедший им навстречу слуга сказал:

— Махендра-сахиб больше здесь не лечит, Батра-сахиб уехал в Амритсар, а Гаури тоже уехала после того, как разрушила всю лечебницу.

Лакшми так и набросилась на него:

— Как же это Гаури разрушила вашу лечебницу? Молотком, что ли?

— Она красивая девушка, — лаконично ответил слуга.

— И вы все лезли к ней?

Слуга смущенно опустил голову, но Лакшми не успокаивалась.

— Ах вы, лицемеры! Сначала вы без стыда хватаете женщину, а потом делаете вид, что она совратила вас!

— Я тут ни при чем, — защищался слуга. — Это все доктор Батра… Он поссорился с женой… А потом…

— Я не спрашиваю, кто хотел соблазнить Гаури — ты или твой доктор Батра! Все вы одинаковы и всегда валите вину на женщину! Я хочу знать, куда делась моя дочь!

— Подожди, Лакшми, — прервал ее Адам Сингх и повернулся к слуге: — Куда она ушла отсюда?

— В дом к Махендре-сахибу.

— Тогда мы пойдем к нему.

— Так-то оно так, только в последние дни он никого не принимает, — сказал слуга. — Ему не везет. Его враги распустили слух, что он живет с вашей дочерью…

— А он действительно живет с ней?

— Нет, он хороший человек.

— Ой ли? — усомнилась Лакшми.

— Он действительно очень хороший человек, потому они все и ополчились на него. Но они ничего не смогли доказать, и тогда они пошли на подлость. Доктора Махендру как-то вызвали в большую больницу посмотреть одну больную, дочь богатого человека. У доктора в этот день было много больных, и он приехал слишком поздно — девушка умерла. Вот теперь они и говорят, что он убил ее.

— Эти сыновья шайтана способны на все, — решительно высказалась Лакшми. — Но, судя по тому, что ты говоришь, твой доктор может нам помочь.

— Он удивительный человек, далекий от мирской суеты, — сказал слуга.

— Скажи нам, как найти доктора Махендру, — попросил Адам Сингх. — Если он из тех, кто почитает бога, он поможет нам найти Гаури…

— Да, да, — подхватила Лакшми с иронической улыбкой, — покажи нам путь к тому храму, где обитает твой великий бог.

Слуга вышел на дорогу и показал на маленький кирпичный домик, видневшийся за базаром.

— Вот на этой пустоши он собирается строить вою собственную больницу. Вон там, где палатки.

Они подошли к домику, и Адам Сингх постучал в дверь. Им открыл Дхани Рам, повар доктора Махендры.

— Мне сказали, что моя дочь у вас, — обратилась к нему Лакшми.

Приняв их за обычных посетителей, пришедших навестить кого-нибудь из больных, Дхани Рам спросил:

— Ваша дочь больна?

— Нет, моя дочь не больна, но нам сказали, что она здесь.

Сообразительный Дхани Рам понял, что перед ним мать Гаури.

— Сахиб вряд ли сможет принять вас до полудня, он осматривает больных в хирургической палатке. — Дхани Рам указал на большую брезентовую палатку, рядом с которой каменщики-сикхи возводили стены новой больницы. — Идите и ждите там.

После того как больные, ожидавшие в тени на деревянных скамьях, были приняты доктором, Лакшми и Адам Сингх смогли наконец зайти в палатку. От тревожного ожидания и изнуряющей жары Лакшми так ослабла, что едва держалась на ногах. И когда она неожиданно увидела Гаури, которая провожала к дверям молодую пациентку, Лакшми застыла на месте с широко раскрытыми глазами, испустила стон и упала в обморок.

Доктор Махендра вместе с Гаури и слугой подняли ее и положили на стол для осмотра пациентов. Слуга принялся энергично обмахивать ее веером, а доктор дал ей холодной воды.

— Нервная натура! — сказал он Адаму Сингху. — А тут еще потрясение от встречи с дочерью!

— Это с ней случилось от стыда, сахиб доктор, — ответил Адам Сингх.

— Я думаю, она чувствует себя не столько пристыженной, сколько виноватой, — сказал Махендра.

— Да, да, сахиб доктор, это я и хотел сказать, — охотно согласился Адам Сингх.

Лакшми открыла глаза. Доктор подошел к ней, пощупал пульс и сказал:

— Сильное переутомление. И больное сердце…