Лукан. Конец - Адриана Бринн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он впервые увидел ее, он был так счастлив и постоянно повторял, что синий — его любимый цвет.
Синий был моим любимым цветом, когда я был моложе.
Каждый миг, проведенный с Романом, я не могу отделаться от чувства стыда. Я чувствую себя самым большим куском дерьма с того момента, как увидел его с тем парнем Камденом, в Нью-Йорке, идущего рука об руку с Андреа на буксире.
Они выглядели идеальной парой и маленькой семьей.
У Красавчика нет крови на руках и демонов в душе, как у меня. Возможно, он сможет предложить им стабильную жизнь.
Идеальная жизнь.
То, что я не могу им дать.
Это не в моих силах.
Я также чувствую себя самым большим засранцем из-за того, что пошел и за спиной Андреа и сделал тест на отцовство, но я должен защитить себя на случай, если она когда-нибудь попытается отказать мне в сыне.
Роман должен носить мое имя. По-другому я не могу. Он мой.
Я смотрю на пластиковые пакеты с образцами ДНК — моей и Романа. Я взял ватную палочку и забрал образец его слюны прошлой ночью, когда он крепко спал. Мне нужно знать, что семья Николаси не играет со мной в игры. Лоренцо недвусмысленно назвал мое имя, когда говорил об отце Романа, но все же это непохоже на него — быть настолько очевидным.
Он любит играть в игры.
Я тоже, и если выяснится, что все это было мошенничеством, они заплатят.
И все же Роман — мой. Я чувствую это в своих костях и в своей душе.
Я отказываюсь думать об альтернативе.
Я эгоист и хочу их обоих. Я буду оберегать Романа от этой жизни, а Андреа? Я до сих пор не знаю, что делать с этой женщиной.
Иногда мне хочется заставить ее заплатить, а иногда — притянуть к себе и целовать до тех пор, пока она не утихомирит всех моих демонов своими язвительными замечаниями и веселым смехом.
Я разберусь с ней позже.
Теперь от меня никуда не деться.
Менее чем через тридцать шесть часов она официально станет моей.
Вся, блядь, моя.
Они оба.
* * *
За час до официального начала мальчишника, который организовал для меня Винченцо, я встречаюсь с Томмазо. Есть только одна вещь, которая стоит на моем пути, чтобы сделать этот город достаточно безопасным для моей семьи.
Он.
Как только отец заходит в мой кабинет, атмосфера меняется.
Он знает, что его конец наконец настал.
— Так вот как я закончу жизнь. От руки моего собственного сына. — Он говорит с отвращением, сплевывает на пол, и попадает на мои ботинки.
Мои солдаты достают оружие, но я приказываю им остановиться.
Это касается только меня и его.
— Где моя мать? — спрашиваю я, приставляя пистолет к его лицу.
Прямо между глаз.
Случайный вопрос застает его врасплох.
— Какого хрена ты спрашиваешь об этой неверной суке спустя столько времени? — Его тон сердит.
— Она действительно ушла? Скажи мне правду, и я сохраню тебе жизнь. — Кое-что не сходилось. Раньше я был слишком зол и обижен, чтобы замечать нестыковки в его рассказах, но после того, что случилось с сестрой, я был вне себя от ярости, и мне нужно было на чем-то сосредоточиться, чтобы не сорваться. Так что я копнул поглубже, и за правильную цену даже самый преданный человек выдаст секрет своего босса. Солдаты Вольпе — стервятники, которые ждут, когда их жертва испустит последний вздох, чтобы наброситься на них. В тот момент, когда я приставил к их головам пистолет, обещая пощаду, они запели, как гребаные канарейки.
Секрет моего отца.
Он убил мою мать.
Томмазо на мгновение задумывается над этим.
Мой отец — гордый человек, но все же он всего лишь человек.
Все мы чего-то боимся, а мой отец боится сладкой, сладкой смерти.
— Ты уже знаешь, не так ли? — Он поднимает голову и смотрит на меня снизу-вверх.
Невозмутимо.
Непринужденно.
— Я сделал это.
Я знаю, как он убил ее, когда узнал, что она собирается уйти от него и забрать нас с собой, даже Кару. Он потерял голову, как только узнал, что она сбежала к мужчине, которого любила до того, как мой отец испортил ей жизнь. Он узнал, что ей надоело все его дерьмо, надоели кулаки и оскорбления. Что она нашла в себе силы подняться с пола и спасти свою семью. Он убил ее и переврал правду в свою пользу, пока не добился желаемого результата. Больше всего маму ранила бы ненависть ее детей.
Моя мама.
Она — один из многих призраков, которые не дают мне спать по ночам. Пока я не верну справедливость ее памяти.
— Зачем тогда спрашивать меня? — Сплевывает он.
— Я хочу услышать твою версию событий. — Я пожимаю плечами. Я хочу немного поиграть с ним, прежде чем избавлю мир от этого куска дерьма.
— Нет никакой другой версии. Она была просто бесполезной шлюхой, и, как и все шлюхи в этой жизни, я избавился от нее, как только она стала проблемой, и что, блядь, с того? Тебе лучше без нее. Когда она была жива, ты был маленьким опекаемым сучонком, а я сделал тебя таким, какой ты есть, и я даже не знаю, действительно ли ты мой. — Его безумные глаза следят за каждым моим движением.
Я подхожу ближе к отцу и наклоняю голову в сторону, давая знак своим людям уходить.
Я не обращаю внимания на его подколки о том, что я ему не его. Он всегда говорил, что мама — шлюха и что она раздвинула ноги перед другим мужчиной до их свадьбы. Я всю жизнь отвергал это, но теперь я знаю правду.
— Я помню каждый удар и каждый шлепок по ее телу. Я должен заставить тебя почувствовать то, что она чувствовала большую часть своей жизни. — Я беру пистолет со стола и обхожу отца. — В одном ты прав. Я стал таким благодаря тебе, так что во что бы то ни стало позволь мне отблагодарить тебя.
— Слушай, маленький сучонок. Если ты хоть волосок тронешь на моей голове, клянусь, я заставлю твоих сестер заплатить. О, подожди, ты уже позаботился об этом. Кстати, как твоя сестра? Кричала ли