Злолушка. Или сестрицы – тоже люди - Кира Шеина

– А кому? Папе Римскому? Или у тебя в рюкзаке пункт приема для голубиной почты?

Лиля покраснела и тихо выдохнула, сжимая в руках коробочку.

– Что у вас тут случилось?

Девушки подняли на меня глаза.

– Привет, – потерянно чмокнула в щеку Лиля. – Тут…

– Тут вот, – махнула рукой Ника, повторяя жест подруги и приветственно обнимая меня, – у Лили появился таинственный поклонник, а она отнекивается.

– Я не отнекиваюсь, – еще сильнее растерялась Синицкая. Девушка подняла на меня взгляд и произнесла с тоскливой надеждой. – Кира, я думаю, это не мне.

Дрожащей рукой девушка протянула мне коробочку. Я послушно взяла, сгорая от любопытства, и, открыв, не смогла сдержать удивленного восклицания.

– Вот тебе и «ого» – подтвердила Игнатьева. – Представляешь, какие нашей подруге подарочки дарят! А она все секретничает!

Лежащий внутри браслет, даже ничего не соображающей в ювелирных украшениях мне, показался неправдоподобно дорогим. Золотой, обсыпанный камнями разной величины и цвета, он будто бы сошел с картинок книг по истории. С руки какой-нибудь великой королевы, не меньше. Золото блестело в солнечных лучах, а камни казались настолько драгоценными, что тут же захотелось спрятать его куда подальше. Как будто прямо за кустами сидел вор и следил, чтобы подойти и отнять украшение, предварительно тюкнув по голове.

– Антиквариат! – со знанием дела выдала Игнатьева. – Красотища!

Если с первым утверждением я была согласна, то со вторым можно было поспорить. Браслет, конечно, был безумно дорогой, но точно не красивый. Казалось, его создатель сделал весь упор исключительно на количестве и качестве камней, но совершенно позабыл про вкус и изящество. Работа была грубой и чрезмерно напыщенной. Хотя, может, это я ничего не понимаю.

– Лиля, а кто тебе его подарил?

– Я не знаю! – отчаянно воскликнула подруга.

Губы у нее задрожали, и девушка неожиданно уткнулась лицом в светлые варежки. Мы с Никой растерянно переглянулись. Синицкая совершенно точно собиралась плакать.

– Лиль, ты чего?

Я испуганно захлопнула коробочку и положила руку на вздрагивающее плечо подруги. Ника топталась рядом, испуганно теребя ворот светлой шубки. Игнатьева сама никогда не плакала и понятия не имела, что делать с чужими слезами.

– Лиля, прекрати! – уже тверже сказала я. Синицкая к тому времени начала громко хлюпать и, кажется, намеревалась впасть в истерику.

– Я не знаю от кого это… – бормотала она, яростно всхлипывая. Я крепко обняла девушку, пытаясь успокоить, а она продолжала тихо причитать уже мне в плечо. – Я не знаю, девчонки! Это такая дорогая вещь… Это так страшно… Я же и повода никому… Я же никогда…

Я растерянно обнимала Лилю и вопросительно смотрела на Нику. Игнатьева в тот момент все еще топталась рядом и одним своим гневным взглядом отгоняла зевак, которые с интересом наблюдали за развивающейся сценой и делали попытки подойти ближе.

– Ну-у-у, – неуверенно протянула наконец, понимая, что от Игнатьевой особой помощи не дождешься, – Лиль, может она и не дорогая вовсе? Может, подделка? Давай сходим сегодня в антикварный? У меня как раз там дела.

Ника, видимо, по началу собиралась поинтересоваться, какие это дела могут быть у меня в антикварном магазине, но смолкла под моим тяжелым взглядом.

– Вот именно! – поддакнула она, а когда я отпустила все еще всхлипывающую Лилю, смяла ее в своих объятиях. – Не дрейфь! – Излишне бодро проговорила девушка. – Если хочешь, я этого поклонника найду и сверну в трубочку, хочешь? Будет не поклонник, а покойник!

Лиля сейчас явно шуток не воспринимала, и хотела просто успокоиться и забыть про дурацкий браслет, но от предложения Игнатьевой, на всякий случай, отказываться не стала. При всей ее стервозной натуре, Ника и правда могла за нас «свернуть в трубочку» кого угодно.

Окончание занятий ждали с нетерпением. Мысли о странном подарке для Синицкой не покидали никакого из нас. Но все стало еще хуже, когда Лиля шепотом поведала, что давно чувствует, как за ней следят. Сначала это были просто дурацкие предчувствия, а потом посыпались записки. Лиле все это казалось злой шуткой, и она все их отправляла в мусорное ведро. А теперь вот – вместо картонной бумажки нашла в своей сумочке этот браслет.

Игнатьева не на шутку разозлилась. Сначала она отругала саму Синицкую за то, что та так долго молчала, а потом от души прошлась по неудачливому поклоннику, обещая ему все земные и неземные кары.

Я тоже серьезно переживала за девушку и взяла с нее обещание не ходить одной. Сразу же вспомнился бешеный взгляд Васьки Теряева, и я бы была уверена, что это его рук дело, но только парень был из очень бедной семьи. Жил с бабушкой, одевался в старые рубашки и жилеты, и такого богатства иметь точно не мог. Да и Лиле браслет подкинули сегодня, а сегодня парня в университете не наблюдалось. Я даже специально подошла к старосте и спросила причину. Та ответила, что Теряев на пару дней отпросился и уехал в другой город по личным делам.

В общем, когда мы после занятий подходили к антикварной лавочке в центре города, на взводе были все. Лиля, кажется, даже мысленно начала молиться, чтобы браслет оказался обычной дешевкой.

– Восемнадцатый век, – огорошил нас дедушка-антиквар.

Он был ошарашен нашим приходом. На лице читалось искреннее недоверие, и, если бы мы изначально не договорились, что владелицей браслета представиться Ника, то точно бы решил, что мы только что его украли. Игнатьева из нас казалось единственной, кто мог иметь такую вещь.

– Во сколько оцениваете? – деловито поинтересовалась Игнатьева.

– Точно сказать не могу, – протянул в ответ антиквар, – нужен анализ. Но что-то около полумиллиона.

Лиля тихо охнула и, если бы я не подхватила ее под локоть, точно бы осела на землю. Ника невежливо присвистнула.

– Продавать будете?

– Нет, – тут же отозвалась пораженная Игнатьева. Выхватила из рук антиквара браслет и махнув нам, скрылась на улице.

Лиля последовала за ней, а я задержалась на пару минут.

Взгляд зацепился за предмет, ради которого я и собиралась прийти сюда сегодня. Резную зеленую шкатулку я видела здесь и раньше, когда заходила с мамой. Помню, она нам очень понравилась, и мама сказала, что всегда представляла шкатулку в сказке Бажова именно такой.

– Малахитовая, – с гордостью произнес антиквар.

Я понимающе кивнула. Это был идеальный подарок. Вот только ценник на ней не желал радовать глаз. Отложенных денег не хватало, а получить зарплату до маминого дня рождения я не успею. Если только…

– А можете придержать недели на две? – жалобно попросила я.

Дедушка пожал плечами и обещал постараться, хотя ничего не